Филологические науки/6. Актуальные проблемы перевода

К.фил.н. Бредихин С.Н.

Ставропольский государственный университет, Россия

Влияние личности интерпретатора как главный фактор при использовании метатеории в переводе

Со всей очевидностью в настоящее время возникает необходимость разработки теории перевода философского текста на основе метатеоретического подхода, при котором содержание философского дискурса любого типа (аналитического, онтологического и т.д.) представляется как функциональное поле смысла, необходимо, прежде всего, уяснить соотношение компонентов доминантного смысла, репрезентирующегося различными языковыми и речевыми средствами, которые очевидно будут фиксировать личностные авторские смыслы и тем самым влиять на процесс и результат перевода, так как будут находить не только отражение, но и преломление в личностных смыслах интерпретатора.

Философские тексты по праву относятся большинством ученых к особому жанру, так как имеют свои отличительные черты, проявляющиеся чаще всего в передаче смыслового содержания. Эти тексты направлены в первую очередь не на получение когнитивной информации, но на улавливание смысла высказывания. Эти тексты заставляют нас задуматься «о вечном», ответить на вопросы, правильных ответов, или ответов вообще на которые не существует. Каждый человек ищет ответы на подобные вопросы сам и каждый ответ имеет право существовать и называться правильным. Взаимодействие философии и филологии сейчас стало очень актуальным. Ведь очень часто люди, даже говорящие на одном языке, не могут добиться взаимопонимания. Что касается философских текстов, можно сказать, что в 20 веке проявилась тенденция к развитию так называемой филологической философии, при которой мнение о языке как ограниченном и конечном явлении, заменилось мыслю о бесконечности языка. Именно поэтому стало возможным появление философских текстов лишь опирающихся на свою текстовую оболочку, но по смыслу выходящих далеко за ее пределы. Поэтому, при интерпретации философских текстов можно говорить о личности интерпретатора, ведь, как известно, каждый человек одну и ту же мысль может воспринимать по-своему и поэтому, может возникнуть различная интерпретация не только высказываний, но и текстов в целом. Ведь философские тексты направлены на раскрытие глубинного смысла, скрытого за буквальной составляющей значения слов. Следовательно, интерпретатор подобных текстов является не просто посредником при передаче смысла от адресата реципиенту, но и накладывает отпечаток собственной личности на текст и передает его через призму своего восприятия. Переводчик, как интерпретатор философских текстов обязан раскрывать не буквальное значение, но передавать отсутствующие в объективной реальности символы, создавать ассоциативные связи между смыслом, передаваемым автором и высказыванием, которое будет понятно реципиенту. Необходимо помнить, что реципиент будет воспринимать переданный текст с учетом собственной картины мира и фоновых знаний. Необходимо передавать смысловые связи текста категориями, понятными реципиенту. В этом случае невозможно обойтись без метатеоретического подхода, заключающегося в чисто языковом смысле, в абстрагировании от буквальных значений и существующего перевода и использовании знаний о внутренних связях в языке, о других языках, ведь для философских текстов характерно использование заимствований из различных языков, а также метатеоретического подхода как взаимосвязи между философией и другими науками. При интерпретации данного философского текста прослеживается заимствование из всех типов текста и всех возможных языков (заимствование на уровне понятийного аппарата конкретной философской области с переосмыслением и переразложением смысловой структуры с получением нового окказионального образования как термина), что представляет особую трудность для перевода на языковом уровне. Для правильной интерпретации всего текста, а как известно, философский текст представляет собой связанную по смыслу единую мысль, применение фоновых знаний в частности по истории, литературе, биологии и психологии даёт возможность адекватно передать содержание текста и выразить глубинный смысл мыслей автора.

Приведём несколько примеров подобного метатеоретического анализа и текста перевода, построенного на нём.

Эмоциональная составляющая философского текста например выражена несколько иначе, чем, в жанре художественной литературы, а значит требует совершенно другого подхода при интерпретации и переводе. В данном случае нас интересуют окказиональные новообразования и способы их перевода. Для философских текстов характерно использование различной символики, воспринимаемой реципиентом не разумом, но с помощью чувств. Если рассматривать понятие «символ» только в философском контексте, можно говорить об обязательности наличия символов, так как они представляют своеобразный каркас из фоновых знаний, на основе которого строится понимание и восприятие философского текста, а значит и его перевода при преодолении разности символических семиотических систем текста оригинала и «пред-данных» эквивалентных, но не аналогичных систем переводчика-интерпретатора. В отличие от конкретных предметов физической реальности, символы не «существуют» как объекты физической реальности, но имеют метафизический статус своего существования.

Die Semantik der Intimität wirkt vorübergehend wie ein strukturiertes Chaos, wie eine gärende, sich selbst anheizende Masse, die jeden zu eigenen Schlüssen anregt und damit der Individualisierung über die bloße Selbstpräsenz im Gefühl hinaus weiteren Vorschub leistet. - Семантика интимности выглядит временной как структурированный хаос, как самовоспламеняющаяся масса, которая побуждает каждого подобрать собственные ключи и вместе с тем способствует индивидуализации в простом присутствии в чувстве.

В данном предложении словосочетание strukturiertes Chaos- структурированный хаос само по себе является «пустым» по-смыслу, но далее идет расшифровка этого понятия, что и позволяет нам причислить его к символам, а соответственно, к эмоциональной составляющей данного текста. Кроме того, здесь мы наблюдаем стилистический прием – оксюморон, заключающийся в сочетании слов с противоположным значением и образующий новое смысловое целое. В следующем примере мы видим подобное явление, когда словосочетание Einheit einer Zweiheit - единство двойственности также представляет собой прием оксюморона.

Die Liebe selbst ist ideal und paradox, sofern sie die Einheit einer Zweiheit zu sein beansprucht. - Сама любовь идеальна и парадоксальна, если она требует быть единством двойственности.

В данном предложении использование подобного приема объясняется желанием автора обогатить смысл и усилить эмоциональность высказывания, заставив читателя задуматься и воспринять по-своему смысл произносимого, увидеть в этом целостную противоречивость явлений жизни. Ведь данное предложение может быть интерпретировано по-разному. Возможно, автор хотел указать на то, что в любви сочетаются черты идеального, установленного порядка и парадокса, противоречия этому порядку. С другой стороны, «единство двойственности» можно воспринимать как объединение двух людей, слияние их в единое целое, сочетание в них самих как едином целом, как идеальных, так и противоречивых черт характера. Вышеприведенные примеры показывают, что главной чертой символа является многозначность, которая может объяснять различные аспекты бытия.

После знакомства с философскими текстами можно утверждать, что они представляют собой изложение мыслей автора, связанных между собой логически и не всегда выраженных в однозначных понятиях и терминах. Для философских текстов частотным является употребление различных стилистических средств, например, метафор, которые невозможно переводить с использованием традиционных подходов, иначе изначальный смысл высказывания может быть утерян. Следующий пример ярко это иллюстрирует.

Eine andere Hürde liegt in der Auffassung der individuellen Personalität selbst. – Другая трудность заключена в точке зрения самого индивидуума.

Eine andere Hürde в данном предложении дословно переводится как «другой барьер» и является метафорическим описанием преграды. Но дальше в предложении мы видим причину появления такого барьера и можем сказать, что определенная точка зрения не может создавать барьеров, но может создавать преграды в процессе коммуникации. Это яркий пример функциональной замены, также обусловленной различием русской и немецкой литературной норм. В данном примере мы можем видеть также и нейтрализацию стилистической окраски немецкого словосочетания по сравнению с русским.

В этом же предложении можно проследить прием опущения в словосочетании individuelle Personalität. Данное словосочетание не может быть переведено полностью, вследствие того, что оба его составляющих имеют одно и то же значение и в русском языке перевод «индивидуальная личность» невозможен, так как это привело бы к избыточности и являлось бы стилистической ошибкой. Автор в данном предложении имел в виду точку зрения самого человека, как индивидуальности, как личности. Поэтому, данное словосочетание было заменено одним понятием «индивидуум», распространенным в философии и включающем в себя вышеперечисленные понятия человека как личности и индивидуальности.

Язык философских текстов – новый язык, дающий весьма интересные лингвистические впечатления и создающий образ бесконечно сложной "не для среднего ума" теории. Именно поэтому возможно и необходимо говорить о взаимодействии различных наук при интерпретации философских текстов. Метатеория – понятие сложное и неоднозначное. С одной стороны – теория, анализирующая структуру, методы и свойства другой теории сквозь призму других, смежных с ней наук. С другой – теория, изучающая внутреннюю структуру языка, своеобразный язык в языке, что применимо именно к лингвистическим исследованиям. Философия описывает знания о мире в целом и использует для этого различные языки, заимствуя из них целые слова или их части. Также отличительной чертой философских текстов является наличие большого количества окказионализмов. Поэтому при переводе философских текстов, необходимым условием понимания и «адекватной» интерпретации будет служить применение именно метатеории Э. Шёфера, как единственного мета-языка о языке аналитической философии нового времени, так как только знания о внутренней структуре языка помогут интерпретатору адекватно передать замысел автора.

Интерпретатор-переводчик должен не просто передать смысл сказанного автором, но и сохранить «атмосферу» оригинала, не просто передать значения слов, но и донести до реципиента ту глубинную мысль, которую хотел передать автор. При этом невозможно говорить об объективной передаче содержания, ведь каждый интерпретатор, переводчик передает воспринимаемый текст через призму собственного восприятия, знаний по различным наукам, устоявшейся картины мира. И, так как переводчик должен выступать лишь в роли посредника между адресатом и реципиентом, то его личное восприятие не должно отражаться на смысле, передаваемом автором. Интерпретатор накладывает собственный отпечаток на переводимый текст и, соответственно, должен обладать достаточным количеством фоновых знаний и абсолютно новым метатеоретическим подходом к анализу исходного текста для передачи интенции и «духа» текста оригинала.

Литература:

1. Руденко Д.И. Лингвофилософские парадигмы: границы языка и границы культур // Философия языка: в границах и вне границ. Международная серия монографий 1. – Харьков: Око, 1993. – С. 101 – 173

2. Смит Б. К непереводимости немецкой философии // Логос № 5-6. – 2000 (26). – С. 124 – 139

3. Luhmann N. Liebe als Passion. – Frankfurt am Main: Suhrkamp Taschenbuch Verlag, 1982. – 240 S.

4. Slawek T. Metamorphosis: translation and philosophy // Acta universitatis Nicolai Copernici: English studies VII. Humanities and social sciences. – Vol. 319 - Torun. – 1997, p. 111 – 124