Аспирантка Сергиенко И. В.

Ставропольский государственный университет

Владимир Набоков об эстетических ценностях Дж. Апдайка

В период бурных литературных инноваций, зарождения и нарастания бунта битников в США на сцену мировой литературы ярко и триумфально выходит В.В. Набоков, гениальный писатель, и не менее талантливый критик и эссеист, чьи работы составляют «золотой фонд» мировой классической литературы.

Литературное «чутьё» Набокова – это уникальнейшее явление. Его взгляд на литературу своей эпохи, малейшие колебания и подводные течения внутри неё, особо тонко воспринимались писателем. Гениальность Набокова как феномена мировой классики, здесь неоспорима. Разумеется, здесь дело не только в созданном им уникальном мире образов. Как он сам говорил о себе: «Я американский писатель, рождённый в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на пятнадцать лет переселиться в Германию. Моя голова разговаривает по-английски, моё сердце – по-русски, и моё ухо – по-французски» [Мельников, с. 89]. Он мыслил как гуманист, видел и знал в совершенстве душевную организацию тех персонажей, чьи характеры нашли свое отражение на страницах его произведений. Но, будучи полилингвистом, свободно владеющим английским и французским языками, Набоков прекрасно понимал, какими характерными чертами наделить того или иного героя. Хотя сам писатель всегда утверждал, что «язык лишь инструмент, я думаю образами» [Мельников, с. 86].

Набоков был человеком, упорно ищущим то, что он сам называл «идеалом литературного произведения» [Мельников, с. 59]. Всё, что он читал, было им тщательно изучено и литературоведчески проанализировано. Именно поэтому его критика, статьи и лекции, посвященные интерпретации и анализу некоторых произведений американских писателей, вносят дополнительный аспект при воссоздании полноты картины в литературной ситуации США того времени.

Как неоднократно говорил сам Набоков, когда ему задавали вопрос о современной американской литературе, что «за одно поколение редко появляется более двух или трех действительно первоклассных писателей. И Апдайк, безусловно, один из самых тонких пишущих в последние годы художников» [Набоков, с. 45].

Делая обзор современной литературы, Набоков не мог удержаться от жёсткой критики в адрес некоторых коллег по творчеству. Больше всего его раздражала манера некоторых авторов выдавать очевидные и скучные вещи за «необыкновенный и уникальный стиль». Как говорил Набоков в одном из интервью: «Эротичный, лживый бестселлер; полный насилия, вульгарный роман; беллетризованная обработка социальных или политических проблем; и, в целом, романы, состоящие в основном из диалогов или публицистических комментариев – всему этому абсолютно отказано в месте на моем прикроватном столике. А популярная смесь порнографии и идеалистической претенциозности вызывает у меня рвоту» [Мельников, с. 75].

Рассматривая книги с точки зрения оригинальности мировидения автора и самобытности его стиля, Набоков был беспощаден к тем, в творчестве которых он улавливал «принаряженные банальности» или контрабанду модных литературных клише, не одухотворенных искрой творческого воображения. Он имел четкое представление, какой должна быть та книга, которая «заслуживает место на его прикроватном столике»: «Литература – это выдумка. Назвать рассказ правдивым значит оскорбить и искусство, и правду. Всякий большой писатель – большой обманщик» [Набоков, с. 54]. Исходя из набоковской теории о трёх ипостасях писателя, рассказчика, учителя и волшебника, стоит сказать, что произведения Апдайка всё же заключали в себе нечто особенное, раз получили высокую оценку признанного мэтра.

Несомненно, что интерес к Набокову нашел выражение в творчестве Апдайка. Апдайк пережил влияние Набокова в раннем творчестве, воздавая должное уникальному набоковскому стилю. Как указывал сам Апдайка: «В начале, я думаю, писатель ищет образец для подражания – в моем случае это были Пруст, Набоков, Сэлинджер» [Апдайк, с. 1]. Апдайк перенял у автора «Лолиты» внимание к деталям, мелочам, из которых слагается ткань бытия, высокие требования к повествовательному стилю. Но, в отличие от русско-американского писателя, Апдайк был далек от «искусства для искусства», от чистого эстетизма. Тем не менее, в процессе становления его творчества огромную роль сыграла именно набоковская эстетика и созерцание прекрасного посредством словесной формы.

Что-то необыкновенное, мифическое, сверхъестественное все же, по мнению Набокова, присутствовало в творчестве Апдайка, ведь те миры, которые он создавал в более поздние периоды своего творчества, были далеко за гранью «банальностей». Они имели свою уникальную структуру и при этом сохранили самобытность и свой неповторимый язык повествования, с той самой «скромной радостью и плоской добродетелью». Романы Апдайка полны стилистических экспериментов, напоминающих, а иногда прямо имитирующих стиль Владимира Набокова. Особенно влияние Набокова ощутимо в позднем романе «Переворот», в котором один из персонажей носит фамилию Сирин, совпадающую с одним из псевдонимов Набокова. Однако мэтром были более благосклонно оценены именно последние работы автора, такие, как «Кентавр» или «Заговор».

Профессор Причард и писательница Джойс Кэрол Оутс в статье «Американские комедии Апдайка», как и многие другие критики утверждали, что на стилистику Джона Апдайка заметно повлияла проза Набокова. В Набокове Апдайк восхищался именно даром стилиста. Он считал Набокова своим ментором и написал предисловие к изданию его корнельских лекций. Апдайк у автора «Лолиты» учился не вычитывать «оригинальности», а писать такие «оригинальности» самому. «Оценивая инструментарий русского гения, он хищно набрасывался на поразительной плотности детали, способные вынести покорного случаю автора за ограду здравого смысла», - пишет Александр Генис [Генис, с. 1]. С проницательностью собрата Апдайк пишет про Набокова: «Он требовал от своего искусства чего-то лишнего, росчерка миметической магии или обманчивого двойничества, сверхъестественного и сюрреального, в коренном смысле этих обесцененных слов» [Апдайк, с. 1]. Самое интересное, что Апдайк расходился с мэтром в том, как вернуть смысл стертым словам, но называл его при этом «жрецом воображения». Апдайковская энергичная, по-американски плодовитая и по-американски объективная проза обращает свое одинаково почтительное внимание на все сразу.

Следует отметить, что Набоков, воссоздавая правдивость деталей, не был реалистом: он вообще иронически относился к понятию «объективная реальность», полагая, что таковой не существует. В его эстетике ощутимо скептическое отношение к реализму и бытописанию. Зато в творчестве Апдайка эти достоинства стоят на первом месте, даже во главе всего повествования. Его художественная проза невозможна без того, что он с затаенной гордостью называет, переча Набокову, банальными, но увесисто земными предметами. Романы Апдайка могут претендовать на некую актуальность тематики и идейно-нравственного содержания, своеобразие художественных средств, но в них нет того масштаба мышления и той степени проникновения в жизнь. Таким образом, если следовать формуле «хорошего писателя» В. Набокова, то Дж. Апдайк, в отличие от писателя средней руки, не располагает готовыми ценностями, а сам их создаёт. Автор «не пытается выжать все лучшее из заведенного порядка вещей, из опробованных другими шаблонов вымысла» [Набоков, с. 37].

Нельзя не согласиться, что мир в романе «Кентавр» - это мир, в котором причудливо смешаны вчера и сегодня. Но книга Апдайка это далеко не ребус или калейдоскоп, рассчитанный лишь на изощренную сообразительность и специальные знания». Простота и тонкая грань мифа проходят буквально «красной нитью» через весь роман. «Роман можно воспринимать как сказку, и тогда не покажется странным, что герой романа все еще живет и действует после того, как мы прочитали посвященный ему некролог, что в учителя стреляют не из традиционной рогатки, а его ранят настоящей стрелой. Много в книге причудливого вымысла. Но боль от ранения — истинная», - писал Набоков [Набоков, с. 68].

Герои Апдайка всегда задавались вопросом о смысле жизни, его ценности. Это связано, прежде всего, с тем, что сам Апдайк неустанно искал тайну мироздания, пытался понять для чего пришел человек в этот мир, какова его роль. Об этом спрашивают представители семьи Колдуэллов в трех поколениях. Хаос в душе, хаос в окружающем мире – всё слилось воедино. Казалось бы, спасти их может только вера в преобразование общества, но Апдайк здесь молчит, молчат и его герои. Единственное, что не тонет в бездне – это человек. От буйства страстей, по мнению Набокова, его может спасти только «осознание связи с другими людьми» [Набоков, с. 64]. Но тут же Набоков уточняет: «Герой Апдайка одинок. Его уже не слышат окружающие люди» [Набоков, с. 64].

С одной стороны Набоков характеризует Апдайка как мастера «овладевшего секретами психологизма, и тайнами своего ремесла», а с другой как писателя «обладающего узкими представлениями и сугубо литературным восприятием жизни» [Набоков, с. 63]. Эти два утверждения мэтра настолько противоречивы, что исследователь В. Кожинов, комментируя слова Набокова, поясняет: «Книги данных писателей были не столько освоением подлинной жизни американского народа, сколько иллюстрацией к пресловутой литературно-эстетической теории «отчуждения» [Кожинов, с. 183].

Привлекательность романа Апдайка для Набокова выражалась в двуплановости повествования, соединяющего конкретно историческое и мифологическое, реально повествовательное и аллегорическое. С одной стороны, считал Набоков, «он хочет дать слепок той части хаоса, в которой и живут его герои, то есть неизбежно впустить хаос на свои страницы. С другой стороны пытается обуздать его, удержать ускользающее, странное, причудливое» [Набоков, с. 63]. Если полностью довериться писателю, считал Набоков, его реальность и фантазия предстают во все более стройном, единственном в своем роде сочетании. Не удивительно, что Набоков, будучи удивительно тонко чувствующим писателем, обратил свой строгий взгляд на Апдайка, который сумел в своих произведениях отразить ту неповторимую игру деталей, языка, игру слов и сюжета.

Литература:

1. Апдайк Дж. Америка как клоака // Фрагменты интервью французской газете «Le Monde». [Электронный ресурс]: http://www.inosmi.ru/world/20090128/246993.html

2. Апдайк Дж. Кентавр. СПб, 2003.

3. Генис А. Поверх барьеров // Интервью «Радио Свобода» (1999 г.). [Электронный ресурс]: http://archive.svoboda.org/programs/OTB/2003/OBT.080103.asp

4. Кожинов В. Литература США сегодня. Достижения и просчеты советской американистики.  М., 1982.

5. Мельников Н. Владимир Набоков. Интервью 1932-1977. М., 2002.

6. Мельников Н. Набоков о Набокове и прочем. М., 2002.

7. Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. М., 1980.