Филологические науки / 9. Этно-, социо- и психолингвистика

Корнеева Т. А., к. филол. н.

Ачинский филиал ФГАОУ ВПО «Сибирский федеральный университет», Россия

Эффективность художественной коммуникации

Художественная коммуникация – это осуществление интеллекту­ально-творческой взаимосвязи автора и реципиента, передача последнему художественной информации, содержащей определенное отноше­ние к миру, художественную концепцию, устойчивые ценностные ори­ентации. Опосредствующим звеном этой передачи является художест­венный текст. Рассматривая текст как форму общения и описывая его коммуникативную природу, большинство современных исследователей распространяют на него схему, предложенную Р. Якобсоном, которая изначально ориентирована на естественную вербальную коммуникацию. Согласно представлениям Р. Якобсона, в процессе языковой коммуникации «адресант посылает сообщение адресату. Чтобы сообщение могло выполнять свои функции, необходимы: контекст, о котором идет речь <…>; код, полностью или хотя бы частично общий для адресата и адресанта (декодирующего и кодирующего); и контакт – физический канал и психологическая связь между адресантом и адресатом, обуславливающие возможность установить и поддерживать коммуникацию» [Якобсон 1987, С. 198].

Наличие коммуникационной цели, знаковый характер сообщения, посылаемого отправителем (автором) получателю (читателю), система обусловленности применения этих знаков в процессе их кодирования и декодирования позволяют рассматривать процесс создания и интерпретации художественного текста на фоне вербальной коммуникации. Однако коммуникационный процесс, опосредованный художественным текстом, по своей структуре сложнее устной передачи информации в силу того, что его результаты не имеют прямого воплощения и последствий. «Отстраненность» (временная, территориальная) автора и читателя, согласно концепции «диалогизма» М. М. Бахтина, является необходимым условием контакта через литературное произведение: «Произведение возникает всякий раз и имеет смысл только тогда, когда предполагает наличие общения отстраненных друг от друга автора и читателя. И в этом общении через произведения изобретается, создается впервые мир» [Бахтин 1986, С. 509]. Соответственно, особенность и сложность подобного акта коммуникации заключается в том, что она носит косвенный характер, в отличие от прямого, непосредственного общения, при котором огромную роль могут сыграть ситуационные факторы.

Возникает вопрос: можно ли говорить об эффективности такого рода коммуникации, понимая под эффективностью общения интенциональное воздействие на реципиента, достижение коммуникативных целей и адекватного смыслового восприятия?

 

Создание художественного текста, как и устного сообщения, начинается с расчета на понимание содержания текста адресатом. Именно прагматическая ориентация текста, содержащаяся в нем установка на слушателя/читателя, исходящая от автора, по мнению Е. С. Кубряковой, является одним из важнейших свойств текста, определяющим его коммуникативную природу [Кубрякова, 2001]. Автор, воплощая свой творческий замысел, стремится передать знания и представления о человеке и мире, сделать их достоянием других людей. В то же время художественный текст вовсе не обязательно бывает рассчитан именно на понимание; он, наоборот, может строиться с ожиданием непонимания, претендующего на бόльшую глубину. Художественный текст специально шифруется, кодируется, часто его назначение – оставить читателя в некотором замешательстве, а не привести его к полной ясности.

Наряду с интенциональностью текста, присутствует информативность: информация вводится в текст и фиксируется в нем не сама по себе, а для достижения определенной цели, и с точки зрения отправителя она всегда существенна и рассчитана на определенный эффект и воздействие на адресата. Приступая к созданию художественного произведения, писатель представляет его в концептуальном виде, при этом в его памяти заложены культурные знания, которые по большей части выводятся имплицитно сквозь призму художественных образов, отражающих мировоззрение писателя, его предыдущий опыт. Картина мира, отображенная в художественном тексте, является вербализацией картины мира автора как национальной языковой личности. Представляя собой результат познания, картина мира включает как содержательное, концептуальное знание о действительности, так и совокупность ментальных стереотипов, определяющих понимание и интерпретацию тех или иных явлений действительности. По мнению Т. Г. Винокур, «в художественном тексте явления культуры, нашедшие отражение в тех или иных средствах языкового выражения, не только представляют сами себя, но и являются некими знаками, передающими дополнительные смыслы, которые без труда прочитываются членами той же лингвокультурной общности, но остаются скрытыми для читателя-инофона» [Винокур 2007, С. 39].

Принадлежность коммуникантов к одной лингвокультурной общности облегчает адресату процесс «развертывания» информации, содержащейся в имплицитной конструкции. Одинаковый образ жизни, социальные стереотипы, привычные коннотации, схожие фоновые знания позволяют легко понять коммуникативные намерения автора. Однако при чтении зарубежной литературы, сопоставимом с процессом межкультурной коммуникации, понимание имплицитных структур затруднено. Зачастую в процессе интерпретации текста инокультурные реципиенты правильно определяют его фактуальное содержание, а эмоциональная реакция на идиоэтнические компоненты текста у них ниже и слабее, чем у носителей языка. Нарушается необходимое условие для эффективности коммуникации – ее адекватность, которая невозможна без наличия «обоюдного кода», общего фонда знаний коммуникантов.

Следовательно, «идеальной» интерпретацией текста является такая, при которой читатель декодирует значение образующих его языковых единиц, отражающих национальную систему образов и представлений, понимает непосредственное содержание текста, осознает историко-культурный контекст, в котором создавался текст и который он прямо или опосредованно отражает. Другими словами, эффективность коммуникации, опосредованной художественным текстом, понимание его языкового и культурного уровня зависит от лингвокультурологической компетенции интерпретатора, которая определяется как знание идеальным говорящим/слушающим всей системы культурных ценностей, выраженных в языке.

Литература:

  1. Бахтин, М. М. Литературно-критические статьи / М. М. Бахтин / Сост. С. Бочаров и В. Кожинов. – М.: Худ. лит., 1986. – 543 с.
  2. Винокур, Т. Г.   Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения / Т. Г. Винокур; вступ. ст. Л.П.Крысина; отв. ред. Е.А.Земская. – 3-е изд. – М.: Изд-во ЛКИ, 2007. – 171 с.

3.     Воробьев, В. В. Лингвокультурология: (теория и методы): Монография / В. В. Воробьев. – М.: Изд-во РУДН, 1997. – 331 с.

4.     Кубрякова, Е. С. О тексте и критериях его определения / Е. С. Кубрякова // Текст. Структура и семантика. Т. 1. - М., 2001. - с. 72-81.

5.     Якобсон, Р. О. Избранные работы / Р. О. Якобсон. – М., 1985. – С. 198