Филологические науки/ 9. Этно-, социо- и психолингвистика

Д.ф.н. Нарожная В.Д.

Южно-Казахстанский государственный педагогический институт, Казахстан

Маскулинность в национальной невербальной семиотике как показатель гендерных различий

Термин гендер используется в лингвистике для описания социальных, культурных и психологических аспектов «женского» в сравнении с «мужским», т.е. для выделения всего, что формирует черты, нормы, стереотипы, типичные или желаемые для мужчин и женщин. А сами понятия мужественность и женственность имеют определенную национально-культурную специфику Согласно традиционным представлениям, мужчинам обычно приписываются твердость характера, ориентация на конкуренцию, соперничество и стремление быть первым. В.П. Конецкая утверждает, что в социальной дифференциации невербальных средств общения выделяются те же параметры, что и в вербальной коммуникации – социальный статус, социальные роли или род занятий, возраст, пол. К «мужским» невербальным знакам при выражении эмоций и чувств, по ее мнению, относятся: бить кулаком по своей ладони или колену, по столу от досады, приложить руку к груди (сердцу) в знак признания, почесывать макушку за ухом (растерянность, нерешительность), дергать себя за усы, бороду ( задумчивость) [5, с. 132-133].

В работе Г.Е. Крейдлина «Невербальная семиотика» исследуются фраг-ментарно женский и мужской стили русского кинетического поведения. Автор относит к чисто мужским жестам и позам такие, как сидеть, развалясь в кресле; стоять, широко раздвинув ноги; чесать в затылке; потирать руки; стукнуть кулаком по столу. Примерами мужских жестов служит также обращенный к мужчине иконический знак, изображающий контур женской фигуры, и кинема погладить бороду или – для тех мужчин, у которых нет бороды, – потирать челюсть или подбородок [6, с. 189].

Казахская невербалика представляют собой достаточно сложное коммуникативное образование. «Своеобразие гендерных отношений в традиционном казахском обществе определялось кочевым образом жизни, с одной стороны, очень суровым, не дающим послабления по половому признаку, а с другой стороны, празднично-карнавальным, снимающим все запреты и вето. Когда приходила пора свершений, казах и казашка создавали семью, похожую на автономное минигосударство, где муж был воплощением Тенгри, а жена – воплощением богини Умай», – отмечает А.А. Кодар [4, с. 31].

Социальный статус мужчины в казахском обществе выше, чем статус женщины, поэтому женщина как бы занимает нижестоящее положение, хотя в современном обществе могут наблюдаться и обратные явления, что связано с доминированием в социальной позиции «муж / жена» женщины. Однако испо-кон веков в казахском патриархальном обществе властным статусом обладал всегда мужчина, поэтому в национальных гендерных жестах в процессе реали-зации отношений «маскулинность / фемининность» с учетом властности муж-чины, его высокого социального статуса в семье всегда встречаются факты со-циальной ориентации женщины по отношению к мужчинам, женщина пони-мает мужчину по поднятой руке, кивку головы. Мужчина не произносит слов, но женщины молча выполняют невысказанное приказание мужа.

Существование андроцентризма в языке не требует доказательств и пред-ставляется вполне логичным, «поскольку является естественным следствием историко-социокультурного развития многих языков мира, однако требует взвешенного и корректного анализа» [2, с. 877]. В связи с этим становится важным замечание А.А. Кодара о том, что подобные отношения мужчины / женщины соотносятся с образом жизни казахов. При кочевом образе жизни так сложилось, что «мужчина исполнял роль добытчика и воина, защитника пле-мени. Поэтому ему всегда приходилось быть на стороне: разведывать новые пастбищные угодья, угонять чужих лошадей, нести дозорную службу, выпасать скот. А женщина всегда была при доме, а в условиях кочевой жизни она сама и была живым передвижным домом, символом семьи, и все, что она делала, делала по неоходимости» [4, с. 25]. Немаловажную роль при этом также играют традиции и обычаи народа, которые отложили своеобразный отпечаток на поведение мужчин и женщин.

Следование нормам традиционного этикета означает, что человек идентифицирует себя с определенным статусом, социальной ролью. Поведение людей, вступающих в отношения старший / младший по статусу, подчинено особым правилам. Для традиционной казахской культуры характерно, что тот, кто находится в положении старшего, обладает целым набором привилегий по сравнению с младшим. Уважение к старшему внедряется в сознание как выс-ший принцип, следуя которому можно достичь успехов в жизни и завоевать достойное уважение.

В связи с этими нормами связаны многие жесты-приветствия, исполь-зуемые мужчинами-казахами.

- Кол алысып амандасу (брать за две руки). Жест-приветствия, когда младший по возрасту протягивает обе руки вперед к старшему с раскрытыми ладонями. Старший в ответ также протягивает обе руки. Руки смыкаются в приветствии.

- Он колын кеудесіне баса салем беру (жест-приветствия). Младший по возрасту прикладывает правую руку ладонью с разомкнутыми пальцами к груди или к области сердца. Голова слегка наклонена вниз. Далее приветствие может сопровожаться жестом қол алысу.

- Кол алысып, тос согысын амандасу (здороваться за руки и обняться, буквально коснувшись друг друга грудью). Правая рука кладется через левое плечо другогона спину, левая рука обнимает за талию. Вторая фаза объятия симметрична первой. Левая рука первого кладется через правое плечо на спину, а правая рука обнимает за талию [8, с. 78].

- Кол беру (подавать руку): протянуть руку для рукопожатия в ситуации приветствия.

- Кушактасып амандасу (вежливый жест приветствия): здороваться, за-ключая в объятия друг друга.

Среди казахских жестов-приветствий есть такие жесты, которые относятся к этнографическим жестам. В настоящее время они встречаются уже редко. Это жесты кол кусырып, бас иіп сәлем беру (мужчина обе руки прижимает к груди или скрещивает на груди, голова наклонена вниз); тізелеп, кол кусырып, таг-зым ету (коммуникант становится на одно колено, руки прижимает к груди).

Жест-приветствие жениха тажім описан И. Алтынсариным. «Недалеко от аула невесты, версты за две, ставится шатер, куда заблаговременно стекаются из окрестных аулов женщины, приглашенные для встречи жениха. При выходе женщин из шатра подъехавшие в это время туда же жених и его свита должны спешиться, и, когда женщины подойдут к ним близко, жених, опустив руки, низко кланяется» [1, с. 291].

В современном общении, как показали результаты нашего исследования, более предпочтительными являются такие мужские жесты приветствия, как кол котеру (поднять руку) и кол беріп амандасу (приветствие одной рукой), кол былгап амандасу (движение всей вытянутой вверх руки относительно корпуса или кисти руки вправо-влево) и бас изеу (кивнуть головой).

Если в казахском употреблении жест он колын кеудесіне баса салем беру обозначет уважительный жест-приветствие младшего старшему, то в русском языке аналогичный жест имеет несколько значений: а) тронутый отношением адресата, жестикулирующий сердечно благодарит его; б) жест благодарности в ситуации прощания; в) благодарность и вежливый отказ в ответ на сделанное кем-либо предло-жение [6, с. 121].

Этнографические жесты приветствия кол кусырып, бас иіп салем беру также имеют аналог в русской культуре. Но если в казахском языке это только мужской жест, то среди русских его употребляют как мужчины, так и женщины. Данный жест-просьба обычно используется по отношени к адресату с более высоким социальным статусом, от которого зависит просьба жестикулирующего [6, с. 119].

Гендерные отношения выражаются и в культурных функциях проксемного поведения. Так, в культуре казахского народа пространство юрты строго разде-лялось на мужскую и женскую половину. «Мужская половина – это левая сто-рона, где хранились предметы, принадлежащие мужчинам (седло, камча и др.). Направо от входа находилась женская половина, где хранились предметы до-машней утвари, посуда, предметы повседневного быта» [3, с. 14]. Организация коммуникативного пространства прежде всего отражала статус главы казахской семьи, ее традиционную структуру. Мужчина, глава семьи, всегда сидел на почетном месте (тор) – это место в юрте считалось сакральным.

В Шымкентской области женщины и мужчины казахской национальности сидят за разными дастарханами и в разных комнатах во время ритуального застолья. И если женщины сидят прямо, ноги перекрещены в голеностопе, они занимают меньше пространства, то мужчинам требуется больше пространства: они сидят, согнув колени и широко раздвинув их. Такую позу можно зчасто увидеть в автобусе, когда мужчина сидит, широко раздвинув ноги в коленях, занимая при этом иногда два места. Особенно это заметно, когда пассажиры находятся в маршрутном такси, где все места сидячие. Однако это не прихоть со стороны сидящего мужчины-казаха, не знак невоспитанности, это привычка, которая вырабатывалась долгими годами.

Материалы экспериментальных исследований и наших наблюдений показали, что в общении корейцев-иностранцев, проживающих в Южном Казахстане, не приняты прикосновения. Мы наблюдали, как ученик-кореец вздрагивал и резко отстранялся в сторону, если учитель дотрагивался до него рукой, чтобы обратить на себя внимание в момент объяснения темы урока или исправить ошибку в тетради учащегося-иностранца. Такое поведение связано с национальной спецификой корейской культуры, в которой считается неприемлемым, если к коммуниканту прикоснулся кто бы то ни было, кроме близких друзей. Нельзя обниматься, хлопать по спине, нельзя класть руку на плечо. Абсолютно неприемлемо прикасаться к старшим и к лицам противоположного пола. Если близкие друзья-корейцы одного пола могут ходить за руку или положив руку на плечо, то иностранцы не должны поступать так же.

Таким образом, языки, национальности, национальные культуры, национальный характер, национальное сознание и самосознание – эти явления «обусловливают этнографическое многообразие человечества и полиморфизм культур, сложившихся под влиянием многих факторов, среди которых не последнее место занимает гендерный, поскольку существенно возрастает значимость индивидуальных параметров личности» [2, с. 875], в том числе и значение такого важного параметра, как половая принадлежность человека.

Литература:

1. Алтынсарин И. Избранные произведения. – Алматы: АН КазССР, 1957. – 466 с.

2. Даирова А.Р. Некоторые вопросы гендерной лингвистики // Языковое пространство Казахстана в новом тысячелетии и проблемы мировой лингвистики: состояние и перспективы: Матер. междунар. науч.-практ. конф. – Алматы: КазГосЖенПИ, 2008. – С. 875-881.

3. Казмагамбетова А.С. Вербализация проксемного поведения в языке художественной литературы: автореф. … канд. филол. наук: 10.02.20. – Алматы: КазНУ, 2008. – 48 с.

4. Кодар А.А., Кодар З.М. Женщина и мужчина в казахском традиционном обществе // Евразия. – 2005. – № 5 (39). – С. 21-32.

5. Конецкая В.П. Социология коммуникации. – М.: МУБиУ, 1997. – 304 с.

6. Крейдлин Г.Е. Кинесика // Григорьева С.А., Григорьев Н.В., Крейдлин Г.Е. Словарь языка русских жестов. – М.-Вена: ЯРК, 2001. – 254 с.

7. Нуржанова З.М. Невербальные средства общения: гендерный аспект: дис. … канд. филол. наук: 10.02.19. – Алматы: КазГосЖенПИ, 2005. – 155 с.

8. Татубаев С.С. Жесты как компонент искусства. – Алма-Ата: Казахстан, 1979. – 112 с.