ДИДАКТИКО-КОГНИТИВНЫЕ ФУНКЦИИ МЕТАФОРЫ
В   СОВРЕМЕННЫХ МЕДИЙНЫХ ТЕКСТАХ

Конечно, принципы рассмотрения будут несколько различаться – в поэтике метафора интересна прежде всего как средство создания художественного образа, как выражение индивидуально-авторского мировидения, стиля писателя, поэтому чем более яркой, неожиданной, «свежей» будет метафора, тем выше ее художественная ценность. Этот аспект использования метафоры рассматривается в литературоведческих работах, посвященных использованию различных метафорических образов в творчестве того или иного писателя, на это указывают и теоретики литературы. В частности, Б.Н.Томашевский в 20-е годы ХХ века, разъясняя сущность метафоры, отмечал ее использование прежде всего в художественных текстах: «Метафора представляет собой как бы сокращенное сравнение. Однако имеется большое различие между метафорой и сравнением. В сравнении назван и самый предмет, и основание сравнения. В метафоре ничего этого нет. Требуется, чтобы читатель сам догадался, о чем идет речь и почему привычное слово замещено другим, в необычном значении. Таким образом, метафора требует большей работы мысли и воображения. В этом отношении она еще более сильное изобразительное средство, чем сравнение. Этим объясняется, почему сравнение можно встретить и в научном трактате, где требуется логическое изложение. Метафора – преимущество художественной речи, обращенной к воображению»¹.

Будь метафора всего лишь риторической фигурой, пусть и важной, едва ли бы она вызывала такой интерес на протяжении веков. Однако метафора представляет собой нечто большее, чем прием выразительной речи. Метафора — инструмент познания действительности и способ существования в ней. С метафорой связаны многие операции по обработке знаний — их усвоение, преобразование, хранение и передача.

Человек не только выражает свои мысли при помощи метафор, но и мыслит метафорами, создает при помощи метафор тот мир, в котором он живет. Метафоры показывают, как картина мира, отражается в общественном сознании и какова она, эта картина мира. Все это позволяет рассматривать метафору как своего рода микромодель индивидуального видения мира.

С точки зрения когнитивной лингвистики метафора есть не что иное, как инструмент познания мира, поскольку она базируется на установлении ассоциативных связей, сходств и различий между явлениями мира и создает на этой основе новые личностные смыслы, которые представляют субъективное отношение индивида к миру, его видение, его трактовку определенного фрагмента действительности. ²

В коммуникационной деятельности (например, в журналистике) метафора - важное средство воздействия на интеллект, чувства и волю адресата. Эта проблема уже затрагивалась в современной научной литературе. В фундаментальной монографии М.Р.Желтухиной при рассмотрении действенности текстов современных средств массовой информации особое внимание уделяется метафоре и сходным с ней типам переносных значений: «Метафора, метонимия, синекдоха как основные виды тропов оказывают наибольшее суггестивное воздействие в масс-медиальном дискурсе».³ Соответственно, в настоящее время для ученого анализ метафорических образов - это еще и способ изучения ментальных процессов и постижения индивидуального, группового (партийного, классового и др.) и национального самосознания. Но возможности метафоры этим не ограничиваются. Ниже мы рассмотрим некоторые особенности использования метафоры в современной речевой практике.

Метафора как нельзя лучше подходит для выявления новых черт уже известного путем уподобления одного явления другому, путем выявления некоего подобия, которое и способствует взаимному раскрытию сущности явлений. Изъясняя природу и значение сложных отвлеченных категорий при помощи сравнения их с вполне конкретными, зримыми и понятными, педагог быстрее добивается поставленной задачи. «Суть метафоры заключается в понимании и переживании сущности одного вида в терминах сущности другого вида»⁴, это и объясняет высокую дидактическую ценность метафоры.

Эту особенность метафоры часто используют в современных медийных текстах, особенно в аналитических статьях, чтобы объяснить сложные процессы и явления для читателя, который не является специалистом в определенной сфере. Рассмотрим несколько примеров:

Представьте, приходите вы в кафе и заказываете кофе. «Вам какой?» - спрашивает официант. «А какой у вас есть?» - интересуетесь вы. И после пулеметной очереди из названий видов кофе делаете заказ. А когда его приносят, понимаете, что принесли вам, скажем, не латте, а латте макиато, то есть, грубо говоря, латте с сиропом, который вы на дух не переносите. Что случилось? А просто вы дали официанту неправильное техзадание.

Все то же самое мы видим в области маркетинговых исследований. Только впустую потраченные на них суммы гораздо существеннее, чем затраты на «неправильный» кофе.

«Компания», № 32 (669), 05.09.2011, статья «Культура заказчика»

Но обычному человеку, неспециалисту, кажется: пусть управляет кто-то один, пусть обязанности будут четко разделены. Самое лучшее – пирамида управления, где наверху царь (президент), под ним – его помощники, внизу – народ, и команды четко идут сверху – вниз, а все исполняют. В общем, «властная вертикаль».

При этом люди почему-то забывают, что государство – более сложная система, чем, например, самолет. В самолете нет 140 миллионов самостоятельных элементов – личностей, самолет не состоит из десятков и сотен отраслей, десятков тысяч заводов, электростанций, объектов инфраструктуры и т.п. Тем не менее даже в самолете многие системы неоднократно дублируются, автопилот контролируется пилотом, а за ним приглядывают с земли, и все вместе они связаны обязательными к исполнению инструкциями. Случаи же, когда командир берет все полномочия на себя, - редкость, длятся недолго и называются чрезвычайной ситуацией. Делать ее нормой, как на заре воздухоплавания, никому и в голову не приходит.

«Новая газета», № 122 от 31.10.2011, статья «Современный социальный либерализм в России».

Представьте себе, что на Красной площади тысячи студентов жгут костры и кричат: «Медведев, ты тоже сраный путнист! Теперь мы видим твое истинное лицо!». Студенты громят кафе «Боско», нападают на автомобиль направляющегося в театр Путина, забрасывают кремлевские стены тухлыми яйцами, а под конец поджигают зад коню маршала Жукова.

Именно такого масштаба были студенческие волнения этой осенью и зимой в Лондоне.

«Сноб», 02.2011, статья «Лондон. Детский крестовый поход».

В данных случаях мы сталкиваемся с метафоризацией мыслительного процесса, когда путем наложения абстрактного содержания на зримые, конкретные факты объясняется смысл абстрактных понятий. Такого рода метафоры не просто систематизируют личный опыт индивида, но приобщают его к основным принципам мировосприятия, свойственным данному языковому коллективу. «Обладая неограниченными возможностями в сближении самых различных предметов и явлений, по существу по-новому осмысливая предмет, метафора способна вскрыть, обнажить его внутреннюю природу»⁵.

В этом случае дидактическая и когнитивная функция метафоры реализуются одновременно, то есть новое для адресата речи явление не только называется, но и объясняется. В результате осуществляется также экономия языковых средств, что упрощает ментальные процессы.

Творчество, формирование нового знания, поиск и установления подобия, нередко ассоциативного - метафоры в этом случае получают самое широкое распространение, поскольку «ассоциации, возникающие в процессе формирования метафоры, дают основание, усматривая сходство или смежность между гетерогенными сущностями, устанавливать их аналогию, и прежде всего между элементами физически воспринимаемой действительности и невидимым миром идей и страстей, а также различного рода абстрактными понятиями, создаваемыми разумом в процессе «восхождения» от умозрительного, абстрактного представления о действительности к конкретному ее постижению. Наиболее характерный для метафоры параметр – ее антропометричность: сам выбор того или иного основания для метафоры связан со способностью человека соизмерять все новое для него по своему образу и подобию или же по пространственно-воспринимаемым объектам. Это уравнивает конкретное и абстрактное»⁶.

Подобные метафорические образы построены по принципу мысленного эксперимента. Читателю предлагается «представить себе» некие события или образы для разъяснения на простом, наглядном примере сложных абстрактных понятий. Следует отметить, что мысленный эксперимент используется, как правило, в научных текстах в качестве весьма весомого аргумента для доказательства того или иного положения, научной гипотезы. «Мысленный эксперимент всегда применяется для того, чтобы обозначить условия, в которых будет вестись дальнейшее рассуждение, способ его рассмотрения. Эти условия составляют основание методологии научного знания, с их помощью формируется научная точка зрения на предмет»⁷.

Таким образом, используя знакомую и понятную для читателя ситуацию, автор получает возможность сформировать новое знание на базе сходства, подобия, лежащего в основании любой метафоры. Учитывая выраженное усложнение, «онаучивание» современного медийного дискурса, подобные приемы становятся все более популярными. С другой стороны, подобные развернутые метафоры могут формировать различные варианты игры с содержанием текста (в частности, «игры-воображения», по терминологии С.И.Сметаниной⁸), что соответствует параметрам развертывания игровых стратегий, свойственных современной публицистической практике.

Литература:

1. Томашевский Б.В. Поэтика (краткий курс). М., «СС», 1996, с. 26.

2. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. с. 17.

3. Желтухина М.Р. Тропологическая суггестивность масс-медиального дискурса: о проблеме речевого воздействия тропов в языке СМИ. Москва-Волгоград, 2003, с.6.

4.Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. // Язык и моделирование социального взаимодействия. М., Прогресс, 1987, с.140.

5. Зарецкая Е.Н. Риторика: Теория и практика речевой коммуникации. – М., «Дело», 2002, с. 396.

6. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., «Наука», 1988, с. 177.

7. Рождественский Ю.В. Риторика публичной лекции. М., «Знание», 1989, с.33-34.

8. Сметанина С.И. Медиа-текст в системе культуры. СПб, Изд. Михайлова, 2002.