Д.филол.н., проф. Павлова О.А.

Волжский гуманитарный институт, Россия

Панутопизм словесного творчества в эпоху блоггеров и интернета

Утопия – сложнейший феномен, способный выражаться во всех формах общественного сознания. Культура оказывается охваченной панутопизмом в кризисные периоды человеческой истории, когда обостряются «вечные» вопросы самоидентификации человека и общества. Многомерность форм утопии объясняется ее имманентностью человеческому сознанию, так как поиск идеала, стремление к абсолюту является его неотъемлемой чертой. Поэтому история утопии – это процесс метаморфоз мышления человека о мире от сакрального через эстетическое к неомифологическому. Для европейской традиции история существования утопии состоит в том, что в XVI в. она отделяется от архетипов и воплощается как в ипостаси социокультурной мифологемы, так и в литературно-художественной, а также научно-публицистической форме. Именно в эпоху Возрождения формируется особый тип ментальности человека – homo faber – человек-умелец, человек-строитель. Нomo faber уповает на свои демиургические способности по творению символов «второй природы» – культуры и цивилизации. Складывается тип homo faber в ренессансной ментальности благодаря изменениям в восприятии времени и пространства. Христианство изначально несет в себе доктрину о провиденциальной ценности времени: христиан живет ожиданием будущего события второго пришествия Спасителя. Впоследствии из этой доктрины под влиянием социальной практики рождается осознание земной ценности человеческой жизни. Присущее homo faber понимание экзистенциальной ценности времени, когда каждое мгновение предстает как средоточие потенциально заключенных в нем безграничных возможностей человека, – становится движущей силой неудержимой творческой энергии ренессансной эпохи. Зарождается страстный интерес к земному будущему, связанный с активной деятельностью человека.

В то же время в XV–XVI вв. происходило открытие новых земель, общества которых были организованы по законам, отличающимся от европейских. Это способствовало формированию устойчивой убежденности в том, что структура общества пластична, зависима от условий социально-географической среды. Воспринимая мир в жестко-детерминистской системе координат (мир как механические часы, человек как машина), человечество в XVI–XVIII вв. закономерно приходило к выводу, что для создания идеального государства (общества) достаточно изменить условия среды по имеющемуся идеальному плану. Именно по такой модели развивались гражданские войны и революции Нового времени. Но истоки отношения к миру как пластичному материалу – в эпохе Ренессанса: артистическое мировидение, филологическая парадигма мышления, демиургические притязания человека, неоплатонически осознающего себя подобным Творцу – именно эти особенности мирочувствования вызвали к жизни панутопический дискурс эпохи Возрождения и появление homo faber’а.

Но как соотносятся ренессансный панутопизм, homo faber, с одной стороны, и блоггерство, XXI век и интернет – с другой?

В эпоху европейского Ренессанса разразился первый кризис христианства, продолженный в Реформации, истоки которой, думается, необходимо искать в изобретении И. Гутенберга 1440 года. Благодаря книгопечатному станку Гутенберга книга в течение менее чем столетия становится доступной (вспомним «Народные книги» в Германии), а принцип свободной интерпретации античных классиков, существовавший у корифеев Ренессанса, переносится на истолкование Библии. Только если в ренессансные филологи пылись возродить античный «золотой век» посредством языка, то в XVI в. начался процесс Реформации, пошатнувшей незыблемые до того устои христианства.

Форма письменности влияет на формирование ментальной модели мира. В культурах с иероглифической письменностью сохраняются вековые традиции, их носители имеют сознание целостное, выражающее гармонию человека и природы. Данные культуры нацелены на синтез старого и нового в политике и экономике. Такова, например, культура Китая. Культуры с «литерной» (алфавитной) письменностью порождают сознание аналитическое, выражающее идею подчинения природы человеку. Подобные культуры нацелены на поиск новых форм социального устройства, в них «старое» отрицается в угоду «новому». Такова культура России, в которой построение новой культурной модели в целом реконструирует предыдущую модель, решительно отрицаемую и подвергную тотальной критике. Таков период реформ Петра I, воспринимавшийся современниками как утверждение бесовского антиповедения на Руси (1, с. 80).

То, что переживает человечество начиная с 1990-х гг. – эпохи массового распространения интернета – по силе воздействия на последующую историю homo sapiens’а формально сопоставимо с последствиями изобретения Гутенберга. Однако разрушительное воздействие этих последствий трудно предугадать, ибо если открытие Гутенберга спровоцировало наступление Реформации, усугубившей ренессансный кризис христианства, то что может потерять человечество XXI столетия, давно утратившее сакральные ценности? Думается, начнут происходить необратимые процессы изменения сознания, которые в итоге приведут к изменению онтологической природы homo sapiens’а. И мы их наблюдаем уже сейчас. Связаны данные процессы со сменой носителей книги, а точнее – информации. На рубеже XX–XXI вв., в постиндустриальную эпоху, традиционную бумагу вытеснили электронные носители информации, как следствие этого, линейное письмо – полиструктурный текст, состоящий из гиперссылочной формы подачи информации, аудио- и видеоряда. Говоря об электронных носителях информации, мы имеем в виду в первую очередь интернет, не только делающий поиск информации комфортным, но и трансформирующий сознание человека. Если обычная книга (линейное письмо) формировала в человеке тип мышления, отражающий мировоззрение как сложившуюся систему ценностей и идеалов, вследствие чего личность могла думать системно и связно выражать свои мысли, четко выделяя идею своего высказывания, принимая решения и неся за них ответственность, то интернет формирует тип мышления, отражающий мировоззрение, в котором идеалы и ценности либо крайне размыты, либо отсутствуют. В результате человек из-за переизбытка информации думает поверхностно и фрагментарно выражает свои мысли коллажем из цитат. Так появляется человек, нацеленный на бегство от проблем реальности в виртуальный мир. Возникает иллюзия легкости литературного творчества; размываются границы между авторством, плагиатом и литературным монтажом; понятие критики вытесняется понятием среды, живущей по «родоплеменным» законам деления информационного пространства на «своих» и чужих». В итоге игра становится жизнью, и балансирование на грани реальности и виртуальности заменяет человеку подлинное существование.

Так мы вышли на то, что специфика постмодернистской ментальности рубежа XX–XXI вв. во многом гомогенна утопическому дискурсу. Идея виртуальной реальности как цифрового киберпространства впервые появилась в сциентистской утопии «Neuromancer» У. Гибсона. Автор изобразил киберпространство как коллективную галлюцинацию миллионов людей, чьи сознания через компьютерную сеть соединены друг с другом и погружены в мир графически представленных данных компьютера. Виртуальная реальность постмодернизма – это изощренная манипуляция человеческим сознанием с помощью развитых технологий, что тождественно утопии, являющейся со времен «Государства» Платона системой манипулятивных практик идеократора. Постмодернизм, порожденный синергетической моделью мира, в своей основе реконструирует филологическую парадигму мировосприятия, концептуально значимую и для литературной утопии как «пограничного» жанра, структурированного «научно-художественным» типом вымысла, акцентирующим принцип игры художественной реальностью и «наличным» бытием. Возникающий в результате этой игры феномен «размытой» условности явственно проявляет демиургические и теургические притязания человека как творца символической реальности. Только в постмодернизме – этой симуляционной культуре тотального релятивизма и множества миров – все дело ограничивается виртуальной реальностью, порождающей «симулякры» (Ж. Бодрийяр), которые, будучи «слишком» видимы, правдивы и доступны, все-таки вуалируют пустоту (ничто), от который стремится убежать современный homo ludens – гедонист и геймер.

Литература:

1. Успенский Б.А. Избр. труды: В 3 т. М.: Яз. рус. культ., 1996. Т. 1. С. 17–82.