Философия/3.История философии

Д.филос.н. Черданцева И.В.

Алтайский государственный университет, Россия

Специфика духовных упражнений в китайской философской школе молчания «чань»

В истории философской мысли встречаются разные представления о специфике философской деятельности, в связи с чем вопросы «Что такое философия?» и «Кто такой философ?» являются актуальными в любое время. Один из первых вариантов ответа на этот вопросы традиционно связывается с именем Пифагора. Из определения философии как любви к мудрости (или стремления к мудрости) вытекает самый простой и очевидный путь определения философа как того, кто стремится стать мудрецом. Понимание мудрости как совершенной жизни, а мудреца как человека, чьи мысли, действия и поступки безупречны, позволяет представить жизнь философа как стремление к совершенству и в сфере знания, и в сфере поведения. Отсюда следует, что философу недостаточно выражать себя только в области дискурса, ему необходимо сочетать теоретическую деятельность с определенным образом жизни.

Формирование такого образа жизни зависит от многих факторов. Помимо дискурсивных занятий, в процессе преобразования жизни философа в жизнь мудреца особую роль играют так называемые «духовные упражнения». Данный термин предлагает использовать французский мыслитель П. Адо для обозначения добровольной индивидуальной практики, позволяющей индивиду «стать умнее и лучше». Анализируя духовные упражнения, разрабатываемые в античных философских школах, П. Адо высказывает мнение о том, что большинство из них «сводятся в конечном счете к двум противоположным и дополняющим друг друга движениям самосознания: сосредоточению на своем «Я» и расширению его пределов» [1, 206].

В качестве примеров духовных упражнений, связанных с сосредоточением философа на своем «Я», французский мыслитель приводит различные виды аскетических практик и упражнение, которое может быть названо «переживание настоящего». Аскетические тренировки позволяют античным философам приучить себя к холоду, зною, жажде, голоду, простой пище, к стойкому перенесению страданий. Умение жить «здесь и теперь» помогает человеку увидеть истинную цену настоящего момента времени, который чаще всего проходит мимо того, кто отягощен воспоминаниями о прошлом и тревогами о будущем.

Ярчайшими примерами второй группы духовных практик, связанной с расширением пределов «Я», являются упражнения, которые условно можно назвать «распространением «Я» в универсуме» и «взглядом свысока». Платон в «Теэтете» описывает состояние философа, характеризующееся расширением его души до масштабов всего универсума: «одно лишь тело его пребывает и обитает в городе, разум же, пренебрегши всем этим как пустым и ничтожным, парит надо всем, как у Пиндара, меря просторы земли, спускаясь под землю и воспаряя выше небесных светил, всюду испытывая природу любой вещи в целом и не опускаясь до того, что находится близко» [2, 230]. Когда человек, который способен в мысли созерцать весь мир, возвращается к повседневным делам, он приобретает особый взгляд на них – «взгляд свысока», и перспектива его видения резко изменяется. Для того, кто научился смотреть на все «с точки зрения вечности», общепринятые ценности – богатство, власть, слава, почести – становятся ничтожными. Философ уходит из плена повседневных иллюзий в другой мир, который делает человеческое «Я» свободным и безграничным.

Упражнения, характерные для сосредоточения мыслителя на «Я» и расширении его границ, выделяются П.Адо на основе анализа деятельности античных философских школ. Возникает вопрос: можно ли говорить об универсальном характере данных духовных практик? Французский мыслитель отвечает на этот вопрос положительно. Он считает, что древнегреческие и древнеримские духовные упражнения соответствуют «основным позициям, между которыми приходится выбирать человеку, когда он ищет мудрости» [1, 293]. Поэтому образцы практических действий философов античности могут использоваться и в наше время, «если свести их к сути, к их глубинному смыслу, отделив от них отмершие космологические или мифологические элементы и оставив лишь основополагающие принципы» [1, 293]. Таким образом, современный философ в поисках мудрости может обратиться к опыту своих предшественников, и античные мыслители – не единственные из них. Не менее интересным может быть изучение восточных философских школ, особенно в том случае, когда современный исследователь в поисках оптимальных для себя видов упражнений стремится расширить свои знания о количестве практик, позволяющих усовершенствовать его жизнь.

С нашей точки зрения, одной из таких школ, предлагающих отличный от вышеперечисленных античных образцов тип духовного упражнения, является китайская школа «чань» (называемая философской школой «молчания»). Термин «чань» (японское прочтение которого – «дзэн») имеет тот же смысл, какой имеет санскритское понятие «дхьяна» - «созерцание, медитация». Происхождение школы «чань» традиционно связывается с эзотерической частью буддийского учения, которую Будда якобы передал одному из своих учеников. Чаньские наставники считали, что высшая истина или первопринцип (связанные с существованием вещей и мира) невыразимы по своей природе в системе догматического непротиворечивого знания, и если философ будет давать их дефиниции, он тем самым «попадет в сеть слов» и уйдет и от истины, и от первопринципа. Поэтому некоторые чаньские учителя прямо выражали идею первопринципа молчанием. Фэн Ю-лань в своей работе «Краткая история китайской философии» [3] рассказывает об одной дискуссии, произошедшей между чаньским монахом Хуэй-чжуном и другим философом. Начиная дискуссию, Хуэй-чжун сел на сидение и в течение долгого времени оставался безмолвным. Его собеседник попросил, чтобы он изложил свой тезис, на что Хуэй-чжун ответил, что этот тезис уже изложен. На следующий вопрос монаха: «Каков же он?» чаньский учитель ответил: «Я знаю, что он находится за пределами вашего понимания», после чего встал и вышел. Отсюда ясно видно, что предложенный Хуэй-чжуном тезис – это молчание, поскольку если о первопринципе ничего невозможно сказать, то самый лучший способ выразить его – это остаться безмолвным. Поскольку знание первопринципа – это знание, которое не является знанием, то из этого следует, что способ совершенствования чаньского монаха, – это совершенствование, не являющееся совершенствованием.

Фэн Ю-лань приводит еще одну чаньскую историю, рассказывающую о том, что философ Ма-цзу, прежде, чем стать учеником Хуай-жана, жил в полном одиночестве на горе Хэншань, практикуя медитацию. Однажды Ма-цзу был очень сильно удивлен, увидев перед своей хижиной Хуай-жана, толкущего кирпичи. Когда Ма-цзу спросил, что он делает, Хуай-жан ответил, что хочет сделать зеркало. Ма-цзу задал новый вопрос: «Как можно, искрошив кирпичи, сделать зеркало?» и услышав в ответ: «Если искрошив кирпичи, нельзя сделать зеркало, как можно, медитируя, стать Буддой?», мгновенно достиг просветления и стал учеником чаньского монаха [3, 281]. Эта история говорит о том, что согласно учению «чань», наилучший способ достичь совершенствования – это вообще не практиковать никакого совершенствования. Процесс совершенствования всегда связан с определенными усилиями, и, конечно, эти усилия на какое-то время приводят к каким-то положительным результатам, но проблема состоит в том, что эти результаты не могут быть долгими, потому что все усилия рано или поздно исчерпывают себя. Поэтому лучше всего – действовать вообще без намеренных усилий или целеполагания, а действовать таким образом – это значит действовать и жить естественно. Этот метод совершенствования не предполагает достижения благих последствий от того или иного действия, он ставит целью вообще не производить никаких последствий, поскольку именно незаинтересованное действие приводит к угасанию кармической зависимости. Итак, все, что необходимо чаньскому монаху – это совершенствоваться через не-совершенствование и жить повседневной жизнью. Но тогда чем же отличаются представитель школы «молчания» и простой обыватель?

Хотя на первый взгляд кажется, что они делают в своей жизни одно и то же, более глубокое рассмотрение показывает, что это совсем не так, потому что ученик школы «чань», совершая то или иное обычное действие, исполняет его без всяких привязанностей и, говоря словами Фэн Ю-ланя, с полностью лишенным целеполагания сознанием. Поначалу чаньскому ученику необходимо приложить усилия, чтобы избавиться от усилий и поставить перед целеполагающим сознанием цель не быть таковым. Это походит на ситуацию, в которой для того, чтобы забыть, сначала надо помнить, что твоя цель – забыть. Затем наступает такое время, когда ученику следует отбросить усилия не иметь усилий и сознание, ставящее своей целью не иметь целей, точно так же, как в конечном итоге забывают о том, что нужно помнить о цели забыть. Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что чаньский метод совершенствования через не-совершенствование является тем способом, который позволяет философу освободить себя от каких-либо привязанностей к чему угодно и способствует достижению состояния Будды, но к самому состоянию Будды как состоянию мудреца, по мнению чаньских учителей, можно прийти лишь в результате внезапного просветления. Поэтому задача чаньского наставника – помочь своему ученику стать просветленным, используя для этого метод «палки или крика». В чаньской литературе и литературе дзэн-буддизма описано много случаев, когда наставник, попросив ученика решить какую-то проблему, наносил ему несколько ударов палкой или кричал на него. Если эти действия совершались в нужный момент, то ученик достигал просветления и находил все вопросы решенными, причем они были решены не в смысле получения на них какого-то положительного ответа, а в том смысле, что все они переставали быть вопросами.

Однако достижение внезапного просветления не означало для ученика достижения чего-либо, и школа «чань» всегда настаивала на том, что «горы – это горы, а реки – это реки». В состоянии заблуждения горы видятся горами, а реки – реками, но и после просветления горы остаются горами, а реки – реками. Достигнув просветления, мудрец должен сделать кое-что еще – вернуться в обычные дела повседневной жизни, и хотя совершаемые им дела – те же, что и прежде, человек, который их совершает – уже иной; и в чаньской литературе его поступки характеризуется следующим образом: это тот, кто ест целый день и не глотает и зернышка, а также это тот, кто носит одежду целый день и не дотрагивается даже и до нити [3, 287].

Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что специфика духовных упражнений в философской школе «чань» выражается в установке, согласно которой лучшим способом совершенствования человека является отказ от любой практики, реализующей цель достижения совершенства. Поэтому, в отличие от большинства духовных практик античности, заданных стремлением к совершенству и чаще всего связанных с созданием особых условий проживания для философа (будь то выбор аскезы или практика «взгляда свысока»), духовные упражнения в школе «чань» предполагают свое осуществление в области повседневной жизни и обычных человеческих дел.

Литература

1. Адо, П. Что такое античная философия? / П. Адо. – М.: Изд-во гуманитар. лит., 1999. – 318 с.

2. Платон. Собрание сочинений: в 4 т. Т. 2. – М.: Мысль, 1993. – 528с.

3. Фэн, Ю-лань. Краткая история китайской философии: пер. с англ. / Ю-лань Фэн. – СПб.: Евразия, 1994. – 373 с.