Политология/3. Теория политических систем

К.ф.н. Чернов А.В.

Уральский государственный экономический университет, Россия

Философские проблемы классификации политических режимов

Если обстоятельно проанализировать современную философско-политическую мысль, то становится вполне очевидным ее рационально-фактологическая несостоятельность. Согласно современной (т.е. западной) политологии весь спектр априори возможных политических режимов можно разделить на три довольно большие группы: тоталитарные, авторитарные и демократические. После фактической капитуляции Советского Союза это англо-американское учение о политических режимах стало безоговорочно повторяться практически во всех отечественных учебниках по гуманитарным наукам. Но так ли уж оно верно с исторической и философской точек зрения? Постараемся в этом разобраться.

Напомним, что это учение было разработано в 50-е гг. XX века, в самый разгар так называемой «холодной войны». Осмысливая наше недавнее историческое бытие, упомянем лишь на некоторые объективные причины, обусловившие появление на свет этого весьма ангажированного политологического концепта. Во-первых, это обладание СССР собственным атомным, оружием. Во-вторых, это появление у Советского Союза мощной, и как показала дальнейшая практика, весьма эффективной реактивной авиации. И, наконец, в-третьих: освоение СССР космических технологий. Все эти объективные исторические причины отразились на дальнейшей эмпирике «холодной войны». Американскому истеблишменту стало ясно, что если они нападут на СССР первыми, то они в любом случае умрут вторыми. Эта лаконичная идея, впоследствии получившая название «концепции гарантированного взаимного уничтожения», означала, что нужно было срочно искать какие-то другие виды оказания давления на СССР, исключая силовой вариант.

И вот именно тогда возникает идея информационного нажима на советское политическое руководство, используя при этом в качестве основной мишени идеологию Советского Союза, включая такой ее блок как стиль государственного управления, т.е. политический режим. В 1956 году молодой, но очень активный американский политолог, а по сути – крупнейший политический философ современности, З.Бжезинский формулирует основные признаки тоталитарного режима. Причем это делается так, чтобы в категорию «тоталитаризм» поставить нацистскую Германию и Советский Союз, приравнять Сталина к Гитлеру. В авторитарные режимы, согласно этой классификации, можно включить различные и по большому счету никого не интересующие абсолютные монархии и военные диктатуры. А вот к категории «священной» демократии на Западе относили, разумеется, самих себя, причем флагманом, как и положено в таком случае, выступали США.

Учение о политических режимах вскоре стало парадигмой западной философско-политической мысли и, естественно, советских диссидентов. После развала СССР этот концепт, а по существу, продукт антисоветской агитации, был безоговорочно принят в так называемой «новой России». Стоит отметить, что цель пропаганды полностью удалась: так, даже само понятие «режим» стало теперь ассоциироваться исключительно с негативными эмоциональными переживаниями, хотя, согласно этой парадигме, демократия вообще-то тоже является политическим режимом.

Стоит обратить особое внимание на логические и исторические противоречия данного учения. Так, согласно западной политической мысли, тоталитарное государство не может возникнуть в развитом гражданском обществе, т.е. демократия не способна «родить» тоталитаризм. Но как же тогда, например, тот факт, что А.Гитлер абсолютно легально пришел к власти в 1934 году путем плебисцита при поддержке почти 85% населения Германии? Или взять хотя бы легендарный прообраз тоталитарного государства – Спарту, где принятие политических решений осуществлялось в форме цензовой демократии (хотя некоторые авторы называют политический строй Спарты аристократией или даже олигархией).

Философски-спорным моментом в этом учении является то, какие критерии выделяются для классификации политических режимов. Например, термин «тоталитаризм» возникает от латинского слова «totus», т.е. «весь», «полный», «абсолютный», что характеризует его как режим, полностью контролирующий жизнь и деятельность всего общества. Иными словами, в таком государстве осуществляется тотальный контроль за населением. При этом принято считать, что тоталитарное государство должно иметь развитую сеть карательных органов с перманентным проведением репрессивных акций против населения. В таком случае возникает вопрос, а если государство полностью контролирует жизнь общества, включая заведомое распределение властных полномочий по итогам еще не состоявшихся выборов, но при этом не использует насилие в качестве основного инструмента легитимации (как, например, США), то можно ли его считать тоталитарным?

Поэтому главным критерием в западной классификации политических режимов следует считать только свободу. Именно степень личной свободы определяет то, к какому типу режимов относится государство. Так, тоталитаризму свойственно имманентное подавление свободы личности государством. При этом, интересы общества ценятся больше, чем интересы отдельно взятого индивидуума. Напротив, при демократии свобода личности всегда ценится выше, чем интересы общества, а права гражданина – выше, чем права государства. Поэтому с научной точки зрения, корректно было бы заменить название «демократический режим» на термин «либеральный режим». Но в современной политической философии сегодня наблюдается определенный застой в идеях.

Вопрос о необходимости ограничивать свободу индивида уходит в далекое прошлое. Например, прообразом тоталитаризма можно рассматривать «идеальное государство» Платона, где должно было наблюдаться безусловное подчинение каждого индивидуума и каждого сословия государству. Схожие взгляды наблюдались в знаменитой «Утопии» Т.Мора, в политической теории «Государя» Н.Макиавелли, в концепции общества-государства Т.Гоббса, в идеях Г.Гегеля о всеобъемлющем характере государства, а также у многих других классиков философско-политической мысли. При этом отмечалось, что безграничная свобода почти всегда вредит человеку, так как люди в большинстве случаев не умеют ей правильно распоряжаться. Следовательно, какой-либо общественный институт должен взять на себя функцию искусственного ограничителя свободы.

В традиционных обществах этим естественным ограничителем выступает религия. Данный тип ограничения можно назвать внутренним по отношению к индивиду, т.к. человек сам добровольно снижает степень своей свободы, исходя из определенных философско-религиозных императивов. В случае, когда общество теряет онтологическую связь со своим духовно-культурным наследием, в качестве искусственного ограничителя свобод должно выступить государство. Такой тип ограничения свободы можно назвать внешним, т.к. он совершается внешней по отношению к индивиду инстанцией. Степень ограничения в каждой конкретной ситуации зависит от многих факторов, но в любом случае, свобода всегда должна ограничиваться, в первую очередь, ради блага самого же человека. Такова не только философско-религиозная, но и философско-политическая константа.

Вполне естественным является противопоставление тоталитарной и либеральной идей на основе их коренных разногласий по вопросу о свободе личности в условиях государства. Однако сразу после этого встает вопрос об авторитаризме: дело в том, что ему нет места в такой двоичной философско-политической системе. Конечно, можно включить в это определение гибридный политический режим, сочетающий в себе признаки, как тоталитаризма, так и либерализма. Но вопрос об индивидуальной свободе всегда может быть решен только однозначно, без всяких компромиссов: либо свобода личности подавляется интересами общества и государства, либо она ставится выше общественного мнения и государственных интересов. Поэтому авторитаризм естественным образом исключается из классификации политических режимов, впрочем, так же как и демократия.

Демократические механизмы представляются нам чисто инструментальным феноменом, не зависящим от философского наполнения политической системы. Так, демократия как инструмент вполне может функционировать как в условиях естественного или искусственного подавления свободы (тоталитаризм), так и в условиях ее доминирования (либерализм). Однако стоит отметить немаловажную деталь, забывая о которой, либералы часто впадают в своеобразную утопию: демократические практики существовали всегда, в том числе и в традиционных обществах. Просто в условиях тоталитаризма их детерминантами выступали такие мощные социальные институты как Церковь и Традиция. Поэтому не стоит идеализировать: демократия как феномен возможна не только в условиях либеральной парадигмы политического бытия, но и в условиях традиционного, т.е. тоталитарного, общества.

Однако и в данном случае наши теоретические построения еще далеки от своего логического завершения. Любая демократическая форма может быть разделена на два больших блока в зависимости от ее содержания. Первый блок – это полное равенство в политических правах между всеми членами общества. Назовем такую демократию гомогенной, или гомократией, т.е. равновластием. Второй блок – это дифференциация политических прав в зависимости от заслуг перед обществом, когда ряд особо выдающихся граждан имеет больше избирательных прав, чем остальные члены общества. Условно назовем такую демократию гетерогенной, или гетерократией, т.е. неравновластием. Именно второй блок представляется нам наиболее социально справедливым и, как следствие, политически приемлемым. К тому же, этот блок в виде цензовой демократии прошел многотысячелетнюю апробацию в политическом бытии разных народов.

В этой связи будет уместным вспомнить старую античную концепцию, предложенную в свое время еще Сократом и впоследствии развитую Платоном и Аристотелем, основанную на морально-патриотических аспектах власти. Именно нравственность и патриотизм ставились ими во главу угла, а не свобода индивида, как в современной либеральной теории и практике. Согласно античной модели, если тоталитарная власть, перманентно подавляющая права и свободы гражданина, в то же самое время заботится о своем народе и преумножает мощь и славу государства, то она является объективным благом, даже если общество этого не понимает.

Поэтому вопрос об идейном фундаменте любой политической системы – нравственность/патриотизм или все-таки свобода личности – является глубоко философским, а посему дискуссионным. Его разрешение может быть найдено лишь через анализ реально существовавших политических практик, в первую очередь, демократических. История убедительно свидетельствует о том, что исторический срок существования той или иной политической системы напрямую зависит от степени ограничения политических прав и свобод личности: чем больше ограничений, тем дольше существует система. В конечном счете, перед нами с неизбежностью вновь встает вопрос о том, а так ли уж важен примат личной свободы в условиях коллективного социального бытия?

Учитывая все изложенное, будет неверным называть тоталитаризм и либерализм сугубо политическими режимами: правильнее было бы классифицировать их как противостоящие друг другу философско-политические системы. Деление философско-политических систем на тоталитарную и либеральную, а демократических принципов на гомократические и гетерократические, существенно изменит всю политологическую теорию и, следовательно, может улучшить конечную социально-политическую практику.