Философские вопросы возникновения и развития  договорной ответственности

Право/9. Гражданское право

к.ю.н. Зарубина Вероника Витальевна

Начальник отдела ОАО «Мосэнерго»

Философские вопросы возникновения и развития договорной ответственности

«Право, как и религия,

не имеет собственной истории»[i].

Современное понятие обязательства - продукт длительной исторической эволюции. Для его возникновения человечеству потребовалось осознать, что потребности и интересы могут удовлетворяться не только волей и властью их носителей, но и добровольными действиями других лиц. При всей очевидности этого утверждения для современного человека не менее ясно и то, что подобная мысль может явиться не ранее признания юридического равенства людей и известной автономии человеческой личности, то есть лишь в эпоху сравнительно зрелого юридического быта. Ряд ученых указывают, что познание права возможно лишь тогда, «когда изучена не только структурная его организация и форма выражения вовне, но и те исторические условия и внутренние причины возникновения, которые обусловили определенную сущность, содержание и форму норм, а тем самым и пути, характер, методы осуществления (весь процесс реализации права)»[ii].

В первобытную эпоху понятию обязательства места нет и быть не может, его возникновение немыслимо среди юридических форм, опосредующих абсолютную (по сути - вещно-правовую) власть одного человека над другим (отца над детьми, мужа над женой, господина над рабом)[iii].

Народы мира развивались разными путями и темпы их движения были различны. Одни общества – относительно быстро, другие характеризовались большей консервативностью и даже застойностью. Неравномерность хода истории принадлежит к важнейшим движущим силам исторического развития. Классовые общества возникали первоначально в тех частях мира, где сложились наиболее благоприятные для их генезиса условия. Затем эти социальные формы вместе с присущими им обычаями и законами кругами расходились на более широкие пространства, охватывая народы, оставшиеся в своем развитии. При этом нужно говорить «не об одностороннем влиянии, а взаимодействии – все эти процессы были чрезвычайно сложны».[iv]

Смена цивилизаций – процесс закономерный. Древние философы говорили: «история – учительница жизни». Падение римской цивилизации на территории Европы, например, надолго отбросило человечество назад и по уровню культуры, и, прежде всего, по материальному уровню жизни. Не случайно новый качественный скачок европейского общества в своем развитии принято называть «ренессансом»[v], а новые европейские мыслители в своих раздумьях отталкивались от теоретического наследия древних греков и римлян. Не случайно принято говорить о «рецепции права» в европейских странах. С возникновением цивилизаций формируется философия, в том числе общие представления об обществе и человеке, правах и свободах человека, которые так же сильно повлияли не только на обязательственное право, но и на отношение государства к установлению механизма договорных отношений, ответственности и возможности вмешательства государства в договорные отношения. В гносеологическом плане складывается логическая цепочка «необходимость – свобода – ответственность». Институт самосохранения вида вынуждает общество создавать ограничения для индивидов. При этом необходимо принимать во внимание то, что общественный разум не есть что-то внешнее, привнесенное извне. Он есть нечто единое, создаваемое самими индивидами, составляющими общество. Следовательно, не создаваемые обществом ограничения ущемляют индивида, а сам он бессознательно отказывается от каких-либо собственных потребностей в пользу общества.

«Прочность обязательственного права коренится, стало быть, в добросовестности и платежеспособности обязанного лица - должника. Конечно, сама по себе наличность обязательства свидетельствует о существовании этих качеств в той степени, которая необходима для оказания доверия должнику - без них обязательство попросту не установилось бы. Доверие это, впрочем, оказано конкретным кредитором (верителем) и к тому же по состоянию на определенный момент времени, а, следовательно, оно не абсолютно и не универсально. Было бы, наверное, излишне сильным утверждение о том, что всякое обязательство предполагает его неисполнение, но принцип, положенный в его основу (доверяй, но проверяй; готовься к худшему, дабы не разочароваться потом), вполне верен даже в отношении самых добросовестных и платежеспособных должников. Автономия воли и свобода выбора позволяют любому должнику отказаться от исполнения обязательств без всякой перспективы быть вынужденным к такому исполнению с чьей-либо стороны»[vi].

При этом обществу необходим механизм реализации собственных интересов и защиты себя от индивидов, по какой либо причине не желающих жертвовать своими интересами для выживания общества, а следовательно, несущих в себе элемент саморазрушения и опасных, поэтому, не только для общества, но и для себя. В такой роли выступает ответственность[vii].

По мнению В.С. Белова, с помощью тех или иных способов физического и психологического насилия (частых напоминаний и назойливых просьб, мольбы и обмана, взывания к голосу разума или сердца, высоким материям или авторитетам, наконец, провокаций, угроз, пыток, побоев, унижения и т.п.) можно заставить человека совершить определенные действия, но будут ли таковые действиями лица в частноправовом смысле? Ни в коем случае, «ибо они не автономны и не свободны и не выражают, следовательно, действительной (сформированной автономно и свободно) воли человека. В то же время человек, несмотря ни на какие угрозы, при известной твердости и смелости, всегда может отказаться от исполнения обязательства или совершить действия, составляющие исполнение, неподобающим образом»[viii]. «Конечно, есть средства вознаградить верителя за несовершение действия со стороны лица обязанного; но это вознаграждение за неисполнение действия не то, что самое действие»[ix].

Таким образом, по мнению В.А. Белова, пресловутая природная «непрочность» обязательства вызывает необходимость в его «обрамлении» функционально своеобразным инструментарием – «...искусственными приемами для доставления обязательственному праву той твердости, которой недостает ему по существу», то есть правовыми средствами, которые побуждают должника к надлежащему исполнению обязательства (стимулами)[x].

Теория ответственности вообще и юридической ответственности в частности выстраивается на том биологическом и культурном фундаменте, которым располагает человечество в данный конкретный момент своего эволюционно-исторического пути; на строго определенных фило- и онтогенетических основаниях. Вольно или невольно, осознавая это или нет, люди разделяют все теоретически возможное многообразие поступков на нейтральные, отрицательные и положительные. Подобно тому, как рост, вес, интеллект людей в популяции распределяются по Гауссову закону (закон «нормального распределения»): нетрудно заключить, что все поступки людей в популяции подчиняются этому закону. Приспосабливаясь к средовым условиям, люди действуют именно в рамках закона нормального распределения. Совершенно неслучайно как особо ценное, так и особо негативное поведение, характерное для данного периода эволюционно-исторического пути, встречаются достаточно редко, а основная масса поступков группируется вокруг среднего. По мнению С.Г. Олькова в самом общем виде меры ответственности призваны стимулировать желательное для данного общества доброе поведение (поощрение) и подавлять нежелательное - злое поведение (наказание). В конечном итоге перед нами не что иное, как стремление человечества к счастью, некоему оптимуму, благоприятному выживанию и максимизации свободы. Справедливость реализации ответственности связана с системой существующих в данный исторический момент стандартов (моральных, правовых) и распределительными технологиями - технологиями «воздаяния» по заслугам. Если заслуга идет со знаком плюс, то вполне справедливо связать с ней соразмерное положительное воздаяние и, соответственно, наоборот - за отрицательные заслуги следует негативное воздаяние. Для создания идеальной системы ответственности необходимо наличие научной морали и права, а соответственно, научных технологий "воздаяния" за конкретное поведение[xi].

Ответственность и религия.

Большую роль в установлении системы ответственности индивида перед другими индивидами, обществом, государством играла и играет религия. При этом ранние религии, верования совмещали в себе фактически «карательные» функции государства. Система обрядов и табу – своего рода общественный инстинкт, сложившийся в незапамятные времена и прочно установивший формы племенной жизни, не давала ни вернуться назад к стаду животных, ни двигаться вперед. То, что старики усвоили – основные символы культуры, основные мифы, обряды, запреты, - они по возможности без изменений передают детям и внукам. Детей, не верящих своим родителям и дедам, в примитивном обществе нет: им не с чем сравнивать, нет конфликта авторитетов. Авторитет один, он свят и незыблем. Однако прочность, каноничность племенных образцов поведения не означает, что человек полностью лишен свободы. В рамках установленного остается известный простор для непосредственного отклика на впечатления, для самостоятельной мысли». И формы поведения передаются при этом «догматически», без всяких доказательств – на веру.

Религия Олимпа, религия обожествленной человеческой силы расковала человека физически и умственно, но не нравственно. Человек – владыка природы, он не зависит от нее стихийных сил. Но духовно он зависим и беспомощен. Им распоряжаются стихийные силы, беспощадные и непонятные.[xii] При этом каждый бог требовал жертв. Без жертв земля не дает плодов, небо – дождя. Если не совершать многочисленных обрядов – не придет весна. Жертвы были чисто торговыми сделками людей с богами, нравственный элемент в них едва намечался.

Во времена, когда слагалась Библия, в нее влилось все – эпос и лирика, история и философия, нравственность и право. Заповеди Моисея составили нравственную системную основу религии. В примитивных и архаических системах религий на первом месте – соблюдение обряда. Так это и в народной религии греков. А по Моисею – главное, что требуется от человека, – это внутренняя верность своему идеалу, верность нравственной правде. Но с именем Моисея связаны и другие законы, которые нам кажутся жестокими. «Око за око», «зуб за зуб» – так тогда понимали справедливость. Ты выбил зуб и тебе его выбьют. На этом конец мести. Но как совестить заповедь «не убий» со «священной войной». Может быть заповедь ограничивала действия личности, но государство сохраняло право защищаться оружием. Здесь необходимо учитывать, что нравственность во времена Моисея еще не отделилась от права. Закон совести и закон, по которому судят в судах, одинаково сознавались как божьи заповеди.

Со времен Моисея во главе народа стояли судьи и пророки. Они как-то ладили друг с другом. Однако глубокие противоречия возникают в связи с созданием сильной власти, единого государства с царем во главе. Начинается разделение власти на мирскую и духовную. Царь не сразу становится тем божественным существом, поступки которого выше закона. Библия рассказывает, как однажды легендарный герой, царь Давид, поддался человеческой слабости. Ему понравилась жена военачальника Урии, Вирсавия. Он услал Урию в самое опасное место сражения, где Урий был убит, а на вдове женился. У Давиду явился пророк Нафан и рассказал ему притчу о богаче, отнявшем у бедняка последнюю любимую овечку. «Что делать с этим жестоким человеком?» – спросил пророк. – «Смерти достоин этот человек!» – воскликнул возмущенный царь. – «Этот человек ты», – ответил пророк. И такова была сила пророческого авторитета, что царь не только не приказал немедленно казнить дерзкого, но даже не разгневался, а, опустив голову, сказал: «Согрешил я перед Яхве»[xiii].

Отношение к закону божьему и законам человеческим зависело от толкования их не простыми людьми, а служителями церкви и чиновниками соответственно. Однако Христос, не отменяя данные законы, учил их осмысливать. Показательными примерами могут быть две истории из Библии. Одна из важнейших заповедей Моисеевых гласила: «Чти день субботний». Первоначальный смысл заповеди – необходимость прервать череду будней, необходимость внутреннего праздника – благоговейного и углубленного отношения к жизни. Но этот смысл потускнел. Осталось правило не заниматься в субботу какими-либо делами, в том числе лечением больных. Иисус перешагнул через букву закона. Он исцелял вне зависимости от дней недели, а на упрек в нарушении заповедей, говорил : «Не человек для субботы, а суббота для человека». Тем самым подталкивал к размышлению, толкованию. Он говорил, что закон пишется главным образом не в книге, а в человеческом сердце. То есть можно перешагнуть через букву закона, но обязательно сохранить его дух.

Взаимодействие социального и духовного всегда является краеугольным камнем в истории государственности. Когда фарисеи подступили к Иисусу с вопросом – надо ли платить подать кесарю, он попросил дать ему динарий. «Чье на нем изображение?» – спросил Иисус. На монете был изображен кесарь. «Так отдайте кесарю кесарево, а богу божье», – сказал он. Думается, что ответ означал, что человек должен отдавать Богу Божье (то есть решать свои глубинные нравственные задачи), при этом уметь выполнять конкретные жизненные задачи так, чтобы они не только не вставали поперек духовному, но чтобы они соответствовали решению духовных задач.

Однако в средневековом христианстве имеется черная страница истории. В связи с упадком интеллектуального уровня руководителей церкви и общим одичанием Европы в так называемые «темные века» (V– C века н. э.) даже простая грамотность стала редкостью. В варварском суде невиновность доказывалась поединком, испытанием раскаленным железом и церковь шла тем же путем. Распространенным настроением средних веков было ожидание конца света. При этом страдание воспринималось как благо, значит заставлять страдать других – спасение для этих людей. Фанатизм стал распространенным как в церковных отношениях, так и в государственных. Однако «деловой подход» присутствовал и здесь. Рыночная торговля отпущением грехов - индульгенциями заменяет душевную чистоту справкой, что привело к социальному взрыву. Антикатолическое движение (кальвинизм, лютеранство и пр.) с одной стороны и мощное движение умов эпохи Возрождения (Ренессанса) привел к отделению философии и искусства от религии. Евангелие в течение ряда веков (CVIII –CIC) воспринимается как мертвая книга. Однако христианство не одно влияло на социальную сферу государства, мироощущение человека, способность человека к принятию волевых решений и ответственности за них, развитием понятий «свобода» и свобода выбора». Две другие мировые религии – мусульманство и буддизм также идут своими путями и оставляют глубокий след как нравственной жизни человека и его взаимоотношениях с другими людьми и государством, как и в истории государств и межгосударственных отношений. Однако в социальной жизни государств происходит фактическое отделение религии от государства.

Ответственность и свобода.

В европейской культуре свобода, нормативность и ответственность всегда были неразрывно связаны друг с другом. Стремление к свободе соседствовало и являлось предпосылкой, мотивом к бессознательной тяге к разрушению, бунтарству. Рассмотрев всю историю развития общества, мы увидим непрерывный процесс совершенствования самосознания личности, эволюция свободы и расширение ее сферы. Проблема свободного бытия личности и общества особенно важна именно сегодня потому, что люди не только сосуществуют в обществе себе подобных, но и влияют на мир и самих себя. При этом необходимо комплексное, взаимосвязанное рассмотрение свободы и ответственности.

Проблема свободы, как философского понятия, понималась до XVIII века в истории философии неоднозначно и связывалась с Абсолютной личностью – Богом, либо с необходимостью, но эта необходимость имела не нормативный (социокультурный) характер, а природно-детерминированный или даже фатальный характер. Многие мыслители на протяжении человеческой истории обращались к идее ограничения связи свободы и существования личности, но каждая историческая эпоха предполагала собственную картину этого взаимоотношения. В античности существовало противоречивое представление о свободе личности: если для Сократа основным способом достижения свободы был процесс познания, то, например, стоики считали свободу заблуждением ума. В средневековье проблема свободы личности связывалась в основном с проблемами свободы воли, которая в свою очередь основывалась на постулате о существовании Абсолютной Личности – Бога. В эпоху Ренессанса и в Новое время доминирует фаталистическое видение свободы личности. Рационалистическое понимание свободы развивается классической немецкой философией. В XX веке свобода раскрывается как основа человеческого существования, а в персонализме Бердяева свобода осмысливается как внутренняя, глубинная энергия духа. Нравственная природа личности обостряет проблему абсолютизации духовной свободы и благодаря чувству ответственности создает предпосылки для слияния духовного и социального образов свободы[xiv].

«Принуждение можно понимать как отрицание воли подвластного и внешнее воздействие на его поведение. Поскольку команда не исполнена, нарушена воля властвующего, последний воздействует на моральную, имущественную, организационную, физическую сферы подвластного, чтобы преобразоваться его волю, добиться подчинения[xv]». При этом личность изначально несет ответственность за каждый свой поступок и всю деятельность и именно в этом смысле личность свободна изъявлять всю свою волю соответственно личным убеждениям и ответственности за них. Ответственность является не только социальной, но и нравственной, а также правовой категорией, фиксирующей зависимость личности от социального окружения, общества, государства. Автономность личности выражается в том, что она действует, преследуя свои собственные цели. Детерминистическая ограниченность автономии состоит в несовпадении результата деятельности с первоначальным замыслом. При этом ответственность будет означать сознание своего активного участия в жизни, своей причастности бытию. Человеческое поведение ответственно не потому, что оно рационально, а наоборот – рационально, потому, что ответственно.

В условиях либерального, технологически развитого общества, новые проблемы и препятствия появляются вследствие расширения и углубления сферы свободы человеческой личности, что ведет к ограничению уже достигнутых уровней свободы. И когда увеличивается мера ответственности при расширении сферы свободы личности, человек начинает искать новые формы самоутверждения своей свободы. Такие поиски часто приводят человеческое общество к анархии, деспотизму и терроризму[xvi].

Существует государственная монополия на нормативное регулирование правового принуждения. Только государство может издавать нормативно-правовые акты, нарушение норм которых влечет применение мер ответственности, установленных также государством.

Г. Йонас утверждает, и мы с ним соглашаемся, что сегодня должна быть пересмотрена сама доктрина ответственности, необходимо совершить переход от традиционной ответственности виновного к ответственности предупредительной, охранительной[xvii].

Устанавливая противоречия между необходимостью усиления защиты прав и свобод человека и гражданина, с одной стороны, и возможностью более активного вмешательства закона и права в сферу их общественных интересов, с другой стороны, необходимо помнить, что эта проблема должна решаться на основе неукоснительного исполнения положений Конституции РФ, законов и подзаконных актов в области правоотношений между субъектами, а также путем введения новых, более эффективных правовых норм, регулирующих такие отношения. При этом государство обладает «монопольным» правом охраны прав и свобод граждан.

«Права человека – понятие, характеризующее правовой статус человека по отношению к государству, его возможности и притязания к экономической, социальной, политической и культурной сферах»[xviii]. Декарту принадлежит одно из самых простых и, в то же время, самых емких определений свободы: «Свобода – это способность делать или не делать»[xix]. Таким образом, всякая свобода предполагает выбор. Ответственность по своему первоначальному смыслу не обязательно связана с какой-то виной или наказанием. Она может употребляться и в совершенно ином значении: «Я знаю, что я сделал»[xx].

Каждое явление, в том числе и договорные отношения и ответственность по ним, возникает там, и тогда, когда появляются соответствующие условия. Можно выделить несколько основных причин возникновения договорных отношений, устно или письменно закрепляющих права и обязанности сторон, при этом подкрепленных определенным механизмом закрепления данных договоренностей (ритуалы, обычаи, нормы права). Во-первых, развитие товарно-денежных отношений, переросших в процессе развития в рыночные отношения – как его высший этап, когда товаром становятся не только предметы потребления и средства производства, но и рабочая сила. Во-вторых, уход в прошлое тоталитарных систем ведет к многообразию форм соглашений, возникающих в сфере труда, семейных и экономических отношений, развития творческого и экономического потенциала граждан, что становится стимулирующим фактором для развития законодательства в сфере гражданско-правовых отношений. В-третьих, развитие социальной ответственности должно привести к закреплению более эффективной юридической ответственности в сфере договорных отношений, с учетом реализации гарантий государства в сфере развития экономической свободы, защиты прав собственности и законных интересов, установленных нормами Основного закона.

Право, являясь надстройкой над экономическим базисом любого общества, играет активную роль, оказывая обратное воздействие на экономический базис. Именно отношения собственности предопределяли содержание исходных и фундаментальных институтов, а также во многом особенности и свойства права в целом в каждой экономической формации. При этом без развития права невозможно было закрепление достигнутых результатов экономических отношений, их стабилизация и дальнейшее развитие.

Однако полная свобода в договорных отношениях, ограниченная только мерами договорной или имущественной ответственности, установленными в законе не всегда приводят к развитию эффективных экономических отношений. Система обхода закона и заключения мнимых, притворных, не соответствующих закону сделок должна быть в поле внимания государственных органов, а при определенных условиях и правоохранительных органов. Правовое регулирование договоров выражается в установлении государством порядка их заключения, исполнения сторонами принятых на себя обязательств, а также ответственность за неисполнение или ненадлежащее их исполнение. Мера же государственного регулирования данных отношений и предоставление сторонам возможности самостоятельно регулировать часть вышеуказанных вопросов, вписываясь при этом в определенные законом «правила игры» - это и есть государственное регулирование договорных отношений. При этом соотношение государственного регулирования и регулирования сторонами каких-либо договорных условий, «вмешательства государства» в договорные отношения постоянно меняется, исходя из политических, экономических и иных условий и законодательное регулирование