Абишева А.К., д.ф.н.,

Казахский национальный педагогический университет имени Абая

Каузальная природа психики в концепции З.Фрейда

Общая концептуальная позиция Фрейда заключается, прежде всего, в том, что человек есть причинно обусловленное существо, т.е. его можно и нужно понимать как следствие причин, которые, в конечном счете, не являются ему подвластными. Причины эти, однако, не являются внешними к его органическому телу, они есть собственные органические причины, это инстинкты, заложенные в его глубинной природе. В то же время, концепция Фрейда является определенной попыткой объяснения психических явлений из самой же психики, показать сферу бессознательного ("Оно"), т.е. собственно психику как вполне суверенную область.

То, что Фрейд пытался обосновать объяснение психических процессов именно психическими причинами, а не физиологическими, т.е. мотивами, которые изначально погружены во мраке бессознательного, в которых индивид обычно не отдает и не может отдавать себе ясного отчета, в области психологии было существенным шагом вперед. Это должно было означать, что психическая деятельность человека, пусть и обусловленная его физиологией имеет свою собственную независимую природу, не сводимую просто к физиологическим процессам. Физиологический процесс и его структура, если даже это физиология самого человека, его тела, однако, не определяет человека как человека. Но в то же время для такого последовательного завершения его мысль не доходила, а вместо этого мы видим, что во многом его концепция является как бы гибридом и той, и другой позиции. От биологизаторского понимания корней психической жизни человека он так и не смог полностью освободиться.

Способность быть причиной самого себя, Causa sui, или рефлексия в самого себя через иное и посредством иного называется свободой.

Фрейдовское "Оно" или "архетипы" К.Юнга в сущности являются такой же внешней силой, изначально определяющей всего человека. Следовательно, в таком понимании человек, в сущности, такое же несвободное существо, как и животное. Человек может лишь опираясь на свой разум, координировать конфликт между "Я" и "Оно" через посредство "Сверх Я". Для него в качестве внешней необходимости выступают требования "Оно" с одной стороны и требования "Сверх Я", с другой, требования своей естественной природы, с одной стороны, и требования общества, нравственности, культуры, с другой. Они являются внешними и даже в некотором роде чуждыми, несмотря на то, что само "Я", т.е. человеческий индивид, содержит их в себе, само состоит из этих компонентов, они являются его структурными частями. Дело в том, что человека можно признать субъектом только в силу того признака, что он человек лишь в той мере, в какой он определяет себя сам.

За пределами тех физиологических процессов, в рамках которых человек остается существом биологическим, в каждом своём акте он совершает выбор, совершает осознанно, а в большинстве случаев неосознанно (в этом Фрейд, разумеется, прав).

Непредопределённость какими-либо причинами, т.е. как причинами чуждыми, не относящимися к его собственной природе, так и причинами, выражающими его собственную природу и сущность, непредопределённость раз и навсегда - вот, что коренным образом отличает человека от животного. Эта его непредопределённость прежде всего касается его основного образа жизни, способа деятельности, отношения к миру. Все эти отношения не даны индивидам изначально, не даны в его биологической организации и потому не действуют спонтанно. Механизмы протекания физиологических процессов в организме человека, функционирующие спонтанно, находятся ниже того порога, за которым требуются мотивация, выбор, решение, воля и сознание, и соответствующие им действия. Человек, разумеется, живет в мире необходимостей как природного, так и общественно-исторического характера, но они имеют характер необходимости, обязательности или неотвратимости там, где есть выбор. Для животного необходимость данного в нём способа поведения не предстоит ему как необходимость, которую оно принимает как неизбежность или не принимает. Свою зависимость от необходимости ощущают и осознают только существа, находящиеся в ситуации выбора.

Эту свободу когда-то отметил и молодой Маркс, сказав, что в отличие от животного человек не совпадает просто со своей жизнедеятельностью, он не есть эта жизнедеятельность, а делает свою жизнедеятельность предметом своего сознания и воли [1, 93].

З.Фрейд полагает, что для Маркса человеческий индивид всего лишь плод определённого общества. Индивид является только производным от общества, есть следствие, результат, но ни в коем случае не причина существования общества. З.Фрейд в данном случае возражает лишь против того, что индивид определяется обществом, но не против того, что он вообще предопределён. По З.Фрейду он предопределён, но не обществом, или, точнее, не главным образом обществом. Он не предопределён также и богом, а предопределён главным образом бессознательным "Оно".

Человеческое "Я" свободно по Фрейду лишь в той мере, в какой оно может согласовывать требования "Оно" с требованиями общества. Однако, человек в его представлении остаётся в царстве необходимости. Более того, если следовать логике З.Фрейда, то выходит, что природный индивид, оставаясь во многом ещё природным, стал человеком тоже вынужденно, в силу безысходности своего бытия, внутреннего конфликта, тем самым породив общество, культуру, государство, мораль и искусство, религию и т.д. При этом его не смущает то обстоятельство, что конфликт, который "Я" пытается разрешить, это конфликт между природным и социальным в нём самом, а, следовательно, то, происхождение чего он пытается объяснить, предполагается уже наличным [2]. Элементарный "круг в доказательстве".

Если же оставить в стороне этот вопиющий парадокс с точки зрения уже формальной логики, то возникновение социальной организации, нравственных норм, долга, совести, и т.д., одновременно рассматриваются и возникшими, и изначально коренящимися в глубинах бессознательного, а, в конечном счете, в инстинктах, имеющих природно-биологическое происхождение.

Соответственно и человеческое творчество как бы полагается разновидностью приспособительной активности животного, в которой оно находит просто выход, куда можно направить накопившуюся энергию "Оно". Творчество есть счастливо найденный случайный способ избавления от темной разрушительной энергии, которую социальные нормы не допускают в её естественном проявлении.

Специфически человеческая деятельность не имеет собственной ценности вне этой, по существу, обслуживающей функции, а, следовательно, не могла бы возникнуть вне ситуации "Эдипова комплекса". Собственно человеческий способ бытия в мире занимает место некоего побочного продукта животной жизнедеятельности. Внешние действия человека также не имеют самодовлеющего значения, они или снимают лишнюю энергию, гасят их или служат некими знаками, заменителями тех действий, которые вытеснены в определённой культурной среде её запретами.

С позиции свободы человека в принципиальном плане нельзя объяснять даже из него самого, из его собственной природы, т.е. сущности как из первопричины, как Causa sui, причины самого себя, в том смысле, что его сущность абсолютно предопределяет его существование. Иначе его сущность была бы той причиной самого себя, которая замкнула бы его существование своими пределами. Не существование, а именно сущность есть то, что человек постоянно творит сам, т.е. сам себя творит именно в этом смысле, творит своё смысловое пространство, только таким образом можно понимать и истолковывать его как Causa sui. Она может быть лишь одной из многих определённостей свободы, притом не главной, ибо причина есть уже устоявшаяся, в себе завершившаяся форма свободы. Такая уже зафиксировавшаяся, осуществившаяся форма свободы уже может быть объектом и предметом научного объяснения. Здесь, разумеется, уже наличествует предопределённость, сущность предопределяет своё существование. Открытость же человеческого существования по всем его возможностям в принципе несовместима с предопределённостью его даже самим собой.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Маркс К., Энгельс Ф. -Соч., т.42.

2. Фрейд З. Тотем и табу. В кн. "Я" и "Оно"., кн.1. - Тбилиси, Мерани, 1991.