Уюкбаева Мереке Иманбековна
Ученая степень, звание: кандидат филологических наук
Место работы, должность: доцент кафедры русского языка и
литературы Казахского государственного национального педагогического
университета имени Абая (КазНПУ им. Абая), Казахстан, г. Алматы
Домашний адрес: Казахстан, 050021, г. Алматы, ул.
Калдаякова, д. 103, кв. 23
Телефон 3-29-23-74, 8-701-722-89-53
Эл. адрес: elena_lomova_@mail.ru
Аннотация
В данной статье
рассматривается проблема формирования читательской культуры школьников на
примере изучения рецепции творчества Е. Замятина и В. Набокова в Англии и США.
Ключевые слова: влияние, образ, поэзия, художественная литература,
стиль, поэтическая структура, художественное восприятие.
Annotation
This article observes the problem Russian
foreignness works in the perception of England and USA statistics like object
for supporting reading culture of students senior classes.
Keywords: influence,
fiction image, poetry, fiction, style, poetical structure, fiction perception.
старших
классов.
Политика
трехязычия и единого многонационального государства, утверждаемая президентом
РК, предусматривает активное приобщение учащихся к лучшим достижениям мировой
цивилизации, искусству, литературе и способствует формированию их общей
читательской культуры.
Учащиеся
должны знать, что произведения российских и казахстанских авторов пристально
изучаются на Западе, и это в целом укрепляет общий процесс международных
культурных связей и контактов.
Литература
русского Зарубежья в лице ее лучших представителей входит в программу старших
классов по русской литературе в школах Казахстана.
Литература
русского Зарубежья также находит активный отклик у славистов Запада. Что
касается изучения Е. Замятина, то эволюция анализа и оценок его прозы особенно
активно происходила в Англии и США в период с 1920 по 1980-е годы.
В
периодической печати появляются критические заметки о прозе русского писателя.
Выходят в свет научные статьи, содержащие литературоведческий анализ
художественного наследия Замятина, и наконец публикуются монографии западных
славистов о его произведениях [10].
Англо-американские
ученые исследуют типологические признаки жанра антиутопии в романе Е. Замятина
«Мы» и его повесть «Островитяне».
При
этом замятинский роман «Мы» рассматривается в духе литературно-философских и
религиозных традиций в культуре начала ХХ века, а также активно исследуется
проблема влияния творчества писателя на западно-европейский антиутопический
роман.
История
рецепции Замятина на Западе, эволюция анализа и оценок его творчества в
англоязычной критике свидетельствуют о существовании многолетней традиции
изучения прозы русского писателя за рубежом. Самой большой заслугой английских
и американских славистов было открытие этого талантливого художника для мировой
литературы.
Имя
Е. Замятина, как выдающегося представителя русской литературы 1920-х годов
стало известно западным читателям благодаря многочисленным рецензиям,
критическим откликам, статьям и монографическим исследованиям, определявшим
Замятина как самобытного и оригинального художника начала ХХ века.
Особое
признание пришло к нему в период 1960-1980-х годов на волне популярности
изучения антиутопизма как художественного жанра. Многие исследователи
английской и американской антиутопии ХХ столетия обращались к роману Замятина
«Мы» и справедливо указывали на его приоритет и серьезное пророческое значение
[3].
Более
того, внимание к замятинской антиутопии со стороны западных исследователей
можно объяснить и особой спецификой литературного процесса двадцатого столетия,
названного социологами «панутопической».
В
контексте англоязычной критики роман «Мы» получает новое прочтение в свете
того, что в нем усматривается наличие связей со многими текстами
литературно-философского и религиозного характера, а также ясно прослеживается
влияние автора романа на творчество представителей западной антиутопической
традиции, в числе которых О. Хаксли, Д. Оруэлл, Т. Пинтон и другие авторы.
Основная
проблема набоковианы конца 1990-2000-х годов заключается в стремлении
англоязычного литературоведения найти новые современные подходы к творчеству
русского писателя [8]. Литературоведы увлеченно исследуют так называемые
«страсти» В. Набокова – искусство, лепидоптерию, шахматы и их отражение в
набоковских художественных текстах [2]. В поле внимания западных славистов
находится изучение «повествовательной техники» В. Набокова, роль «чужого
текста» в прозе писателя.
Западные
литературоведы и критики пишут о пародировании как о способе набоковской
«цитации» и об истоках набоковского «отчаяния», а роман «Дар» определяется
англоязычными славистами как «вершина русскоязычного творчества Набокова» [9].
Расцвет
зарубежной набоковианы приходится на конец 1950-х годов и связан прежде всего с
выходом в свет романа «Лолита», после публикации которого В. Набоков становится
одним из самых известных русских писателей на Западе.
Вторая
волна зарубежного набоковедения
получила развитие в конце 1990-х годов. Фонд критических исследований
литературы пополнился большим количеством научных сборников, монографий, статей
и очерков, опубликованных к 100-летию писателя, которое отмечалось в 1999 году.
За
время своего существования англоязычное набоковедение превратилось в отдельную
отрасль филологии, внутри которой сложились свои научные подходы, приоритеты,
стиль и методика. В последние десятилетия наблюдается переход от экстенсивного
типа исследований отдельных тем и проблем к системному изучению всего наследия
В. Набокова.
Предметом
изучения являются особенности структуры, стиля и тип повествования в романах В.
Набокова [7].
Ряд
трудов посвящен рассмотрению морально-этических проблем, «диалогичности»
творчества Набокова, метафизическим и этическим аспектам его литературного
наследия [11].
Выявление
и изучение влияния на Набокова-художника его так называемых «страстей» -
лепидоптерии, искусства и шахмат связывается с системой выбора лейтмотивов в
прозе писателя.
Англоязычные
набоковеды приходят к интересному выводу, что использование в произведениях В.
Набокова бабочек способствует раскрытию характера человека, увлеченного одной
страстью. Музыкальный «след» в творчестве писателя проливает свет на решение
важнейшей для писателя проблемы гения и обыденности. Ассоциация музыки и шахмат
помогает Лужину (в романе «Защита Лужина») и другим героям ощутить свою
причастность к особому «музыкально-математическому» типу, что также определенно
выделяет их из массы остальных обычных людей.
Особое
место уделяется в англоязычных исследованиях изучению места и роли «чужого
текста» в произведениях В. Набокова. Особенно тщательно анализируется принцип и
своеобразие набоковской «цитации», пародирование классики и творческая
переработка текстов Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Достоевского.
Западных
исследователей притягивают интертекстуальность прозы писателя и художническая
стратегия, искусная игра с несколькими подтекстами, позволяющие Набокову широко
использовать не только литературный, но и фактический материал, насыщая его
новым философским содержанием, как, например, это происходит в его романе
«Отчаяние» [12].
Роман
«Дар» рассматривается исследователями как завершающий этап разработки всех
философско-этических тем и проблем, волновавших Набокова в русский период
творчества. Западные слависты исследуют духовное одиночество художника,
потерявшего «рай детства». Они внимательно изучают отношение Набокова к настоящему
и прошлому русской культуры и его поиск собственного пути в искусстве.
В
романе В. Набокова «Дар» англоязычные ученые усматривают особенно яркое
проявление своеобразия набоковского философского мышления и совсем
нетрадиционный подход к традиционным явлениям к человеческой личности в целом
[5].
Особое
внимание западные исследователи уделяют особенностям повествования в
произведениях В. Набокова и связанной с ним проблемой автора.
Внимание
англо-американских литературоведов приковано к особой структуре нарратива
набоковской прозы, к фигуре самого нарратора и его сложным взаимоотношениям с
категорией автора произведения. Западные исследователи рассматривают при этом
набоковский повествовательный текст как особую иерархическую систему, в которой
допускаются различные отношения между автором и героем, автором и текстом,
автором и читателем.
Они
отмечают, что в своей прозе Набоков
пользуется «точными цитатами текстуального характера»,
цитатами-аллюзиями, а также успешно привлекает чужие сюжеты и мотивы.
Западные
слависты подчеркивают, что игровой подход к тексту, литературные пародии, а
также игра с несколькими подтекстами являются излюбленными приемами
индивидуально-стилевой манеры В. Набокова. Они также обнаруживают, что пародия
понимается русским писателем в варианте М. Бахтина – как «насыщенный диалогизированный гибрид», сущность которого
состоит не в отрицании, а в креативном переосмыслении существующих литературных
традиций.
Англоязычных
литературоведов интересует также общая философско-эстетическая система В.
Набокова и ее художественная реализация в период американской эмиграции [5].
Западные
слависты активно изучают теоретические основы художественно-эстетической
системы писателя. Их интересует вопрос о том, каким образом концепция
человеческого бытия и сознания находит творческое отражение в
автобиографических книгах В. Набокова.
Англо-американские
ученые пишут о философском дискурсе романов В. Набокова и его понятие
«прозрачности вещей». Их интересует также концепция массового и элитарного
сознания, которая прослеживается в романах «Bend Sinister» и
«Пнин» [1].
Англоязычные
слависты обращаются и к американским рассказам русского писателя и его выбору
художественных ориентиров. Они внимательно анализируют особенности
художественной структуры «Подлинной жизни Себастьяна Найта» - первого
англоязычного романа В. Набокова.
Темами
литературоведческого исследования в Англии и США становится также своеобразие
творческого метода В. Набокова 1960-1970-х годов, а также художественный синтез
и универсализм прозы писателя.
Отдельными
аспектами научного изучения становится миф в художественной структуре романа
«Ада, или Радости страсти», а также иронический стиль авторского повествования
в набоковском романе «Смотри на Арлекинов!».
Именно
в американский период философско-эстетические воззрения В. Набокова,
сформировавшиеся в России и Европе, стали особой системой с присущей ей
целостностью и высокой степенью теоретической рефлексии. «Европейские корни»
Набокова послужили в американский период
прочной основой для формирования авторской концепции.
В
художественной антологии В. Набокова главной становится взаимосвязь концепции
бытия и «времени сознания», определяющая сквозную тему произведений писателя.
Существование человека для В. Набокова – это движение через «пространство
жизни-времени», соотносимое с вечным, всеобщим основанием бытия. Но в
философском дискурсе В. Набокова материальная сторона действительности является
лишь «возможностью, по которой скользит человеческое сознание».
Проникнуть
в сущность вещей, согласно концепции писателя, можно только через подсознание,
неотъемлемой частью которого является сон [4].
Отсюда
сновидение выступает у В. Набокова своеобразной метафорой жизни. В
художественной философии Набокова сон часто отождествляется со смертью, которая
воспринимается как конец земного бытия, за которым приоткрывается «тайна
вечности». Именно постижение этой «тайны» ведет к обретению истинного «я».
Страх смерти при этом трансформируется в мотив ее предназначения, который получает
у писателя эстетическую интерпретацию.
Согласно
В. Набокову, постичь универсальность бытия помогает идея представления
предметов как некой прозрачной ткани. При этом прозрачность – это не симптом
болезни, а, напротив, возвращение к некоей норме, обретение психологического
покоя и гармонии [6].
Реальность
для Набокова – это бесконечная череда уровней восприятия, и потому она
недостижима. Но история вещи как бы просвечивает ее изнутри, делая предмет
прозрачным, и его качество способно в этот момент вобрать в себя и многократно
отразить весь универсум миросоздания.
Образ
набоковского универсума оказывается в этом случае как бы втянутым в орбиту
космической синхронизации: в центре оказывается человеческое «я», а от него органично проводятся «радиусы к
чудовищно ускользающим точкам Вселенной» [6:97].
Таким
образом, проза Е. Замятина и В. Набокова становится для Запада еще одной
прекрасной возможностью постижения законов творчества, принципов искусства на
бесценном материале великой русской литературы.
Литература
1. Бойд Б. Владимир Набоков: американские годы.
Библиография / пер. с англ. Под ред. А. Глебовской. – М.: Независимая газета,
СПб.: Симпозиум, 2004, 928 с.
2. Долинин А. Истинная жизнь писателя Сирина: после
«Дара» // В.В. Набоков. Русский период. Собрание сочинений в 5-ти т. – СПб:
Симпозиум. – Т. 5. – С. 9-39.
3. Евсеев В.Н. Художественная проза Е. Замятина: Проблемы
метода, жанровые процессы, стилевое своеобразие. Учебное пособие. – М.:
Прометей, 2003. – 224 с.
4. Злочевская А.В. Художественный мир В. Набокова и
русская литература XIX века / Злочевская А.В. – М.: Изд-во МГУ, 2002. – 188 с.
5. Романова Г.Р. Философско-эстетическая система В.
Набокова и ее художественная реализация в период американской эмиграции. -
Дисс. канд. филол. наук. – Владикавказ, 2005 – 205 с.
6. Рягузова Л.Н. Метаязыковая концептуализация сферы
«Творчество» в эстетической и художественной системе В. Набокова. – Дисс. канд.
филол. наук. – Краснодар, 2000 – 203 с.
7.
Barabtarbo G. Aerial view: Essays on Nabokov’s Art and Metaphysics. Bern: New
York: Peter Long, 1993 – 93 p.
8.
Connoly I.W. Nobokov’s Early Fiction: Pattens of Self and Other. Cambridge:
Cambridge University Press, 1993 – 201 p.
9.
Hagopian I. Decoding Nabokov’s «Signs and Symbols» // A Stall Alpine Form:
Studies in Nabokov’s Short Fiction. New York, Garland, 1993 – 103 p.
10.
Mirsky D.S. Contemporary Russian Literature, 1981, 1925. New-York, 1926 – 169
p.
11.
Rampton D. Vladimir Nabokov: A. Critical Study of the Novels. Cambridge:
Cambridge University Press, 1984 – 67 p.
12.
Parket S.J. Understanding Vladimir Nabokov, Columbia, South Carolina:University
of South Carolina Press, 1987 – 53 p.