С.
Н. РЫЖЕНКОВА
На
любом этапе своего развития язык отражает динамику функционирования
составляющих его подсистем, находящихся под влиянием как внутриязыковых, так и экстралингвистических факторов. Каждая из подсистем
языка обнаруживает свои отличительные характеристики, сохраняя при этом
универсальные, инвариантные черты, присущие языковой системе в целом.
Именно это служит основой системной вариативности, так как „инвариант
существует лишь постольку, поскольку существуют его манифестации" [5, с.
48].
Понятие
вариативности не является собственно лингвистическим. Дихотомия инвариант-вариант первоначально использовалась в
математике и естественных науках, где было необходимо
описать свойство величин, уравнений, законов оставаться неизменными при
определенных преобразованиях координат и времени. В раннюю эпоху дескриптивной
лингвистики тема внутриязыкового варьирования вообще игнорировалась, поскольку
доминировала гипотеза "монолитности языковой структуры" [3, с. 183].
На возможность
изменения формы знака без изменения его идентичности указывал применительно к
языку еще Ф.де Соссюр [9]. Л.Блумфилд [1] отмечал отчетливо фиксируемое
варьирование морфем, которое было позднее детально описано его учениками. Проблемы языкового варьирования
занимали важное место в трудах представителей
Пражской лингвистической школы [2; 6; 11 и др.].
Согласно теории
"языкового дрейфа", предложенной Э.Сэпиром, язык движется во времени
и пространстве по своему собственному течению; индивидуальные вариации речи движутся в определенном направлении,
предопределяемом "дрейфом" языка:
"У языкового дрейфа есть свое направление ...в нем закрепляются только те индивидуальные вариации, которые движутся в определенном
направлении, подобно тому, как только
некоторые движения волн в бухте соответствуют приливу и отливу. Дрейф языка осуществляется через неконтролируемый говорящими
отбор тех индивидуальных отклонений, которые соответствуют какому-то предопределенному
направлению" [10, с. 144].
Современная
лингвистика рассматривает языковую вариативность как объективное имманентное
свойство языковой системы, затрагивающее все выделяемые в языке подсистемы и единицы в плане формы и содержания, в
синхронии и диахронии, а также
внутрисистемные отношения и отношения „язык - внешний мир". Это фундаментальное свойство естественного человеческого
языка, имеет „...большое, если не решающее значение для характеристики
онтологической сущности единиц языка и тем самым
для характеристики онтологической природы языка в целом" [8, с. 213].
Анализ
вариативности как универсального явления привел исследователей к мысли о создании специальной науки, которая бы
занималась данным феноменом. Было предложено
назвать ее ортологией, т.е. дисциплиной, основной категорией которой должна являться вариантность.
Основные понятия теории вариативности
отражены в терминах 'вариативность', 'вариантность',
'варьирование', 'вариант', 'инвариант', 'константность', 'норма'.
Первые два термина
обычно употребляют синонимично. Выделяют их широкое и узкое толкование. Вариативность в широком смысле обозначает всякую изменчивость,
модификацию. При таком понимании нет необходимости в противопоставлении варианта инварианту. В узком смысле
вариативность определяется как „характеристика способа существования и
функционирования единиц языка в
синхронии" [7, с. 31].
В качестве
проявлений языковой вариативности в лингвистической литературе чаще
всего называют следующие: 1) социолингвистическая вариативность (влияние
социальных изменений и социальной мобильности на развитие языка, включая уровень
социальных отношений и уровень официальности и т. д.); 2) текстуальная вариативность (взаимодействие жанра и темы текста,
его лингвистической экспрессии, включающей ситуацию дискурса и способ
передачи информации); 3) региональная вариативность (различия и сходства
региональных разновидностей языка, включая явления
языкового контакта); 4) индивидуальная вариативность.
Развитие когнитивной
лингвистики, лингвистической стилистики, социолингвистики и прагматики вывели
исследования проблематики вариативности на новые рубежи.
Благодаря становлению когнитивной лингвистики в результате общего методологического
сдвига, начавшегося в лингвистике с конца в 1950-х годов, были сняты запреты
на рассмотрение "далеких от поверхности", недоступных непосредственному наблюдению теоретических (модельных)
конструктов. В качестве такого рода
модельных конструктов (когнитивных структур) были обоснованы фрейм,
идеализированная когнитивная модель, ментальные пространства, 28-мерный набросок, семантико-грамматические суперкатегории,
динамика сил, цепция и т.д. [4].
С течением времени
ученые пришли к выводу о том, что любые структурные абстракции
адекватны до тех пор, пока наш интерес ограничен "языковыми универсалиями или типологией и
сравнительно-исторической реконструкцией", и требуют корректировки,
"когда мы переходим от изучения языка как особого явления к анализу
речевого поведения в рамках того или иного общества" [3, с. 183].
Появление прагматической теории
мотивировало исследователей к переосмыслению ряда положений теории
коммуникации. Один из основоположников прагматики, Дж.Серль [12], отмечал, что
теория речевых действий призвана хотя бы частично ответить на вопрос, как от физических
звуков мы переходим к значимым речевым
действиям устной и письменной речи.
Речевой акт, трактуемый
в качестве минимальной единицы речевой деятельности, анализируется в прагматической теории с использованием тех же категорий,
которые необходимы для характеристики и оценки любого действия: субъект,
цель, способ, инструмент, средство,
результат, условия, успешность и
т.п. Субъект речевого акта -
говорящий - производит высказывание, как правило, рассчитанное на восприятие его адресатом - слушающим. Высказывание
выступает одновременно и как продукт речевого
акта, и как инструмент достижения определенной цели. В зависимости от
обстоятельств или от условий, в которых совершается речевой акт, он может либо
достичь поставленной цели и тем самым оказаться успешным, либо не достичь ее. Чтобы быть успешным, речевой акт как минимум
должен быть уместным. В противном случае,
говорящего ждет коммуникативная неудача, или коммуникативный провал.
Прагматическая
вариативность выступает как неотъемлемое свойство языка, которое проявляется в
возможностях различной интерпретации интенционально заданных мыслительных
комплексов на основе форм однотипных речевых актов, регулирующих степень
аппелятивности конкретных текстов за счет использования комплекса языковых и невербальных
средств. Необходимость выделения прагматической вариативности обусловлена
явной недостаточностью понятий вариативности и
вариантности при анализе роли языковых средств, используемых для выражения интенционально маркированных
содержаний. Исследование вариативного
потенциала речевых актов способно, как представляется, с одной стороны, дополнить
теорию прагматики новыми выводами о механизмах структурирования и реализации
конкретных типов речевых актов, а с другой - содействовать повышению уровня коммуникативной компетенции изучающих
немецкий язык как иностранный.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Блумфилд Л. Язык. – М.: Прогресс, 1968. – 607 с.
2. Вахек Й. Фонемы и фонологические единицы //
Пражский лингвистический кружок: Сб. ст. – М.: Прогресс, 1967. – С. 88–94.
3. Гамперц Дж. Типы языковых обществ // Новое в
лингвистике. – М.: Прогресс, 1975. – Вып. 7. – С. 182–198.
4. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г.,
Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. – М.: МГУ, 1996. – 246 с.
5. Макаев Э.А. Понятие давления системы и иерархия языковых единиц // Вопросы языкознания. – 1962. – № 6. – С. 44–52.
6. Скаличка В. Ассиметричный дуализм языковых единиц
// Пражский лингвистический кружок: Сб. ст. – М.: Прогресс, 1967. – С. 119–127.
7. Солнцев В.М. Вариативность как общее свойство
языковой системы // Вопросы языкознания. – 1984. – № 2. – С. 31–42.
8. Солнцев В.М. Язык как системно-структурное
образование.– М.: Наука, 1977. – 338 с.
9. Соссюр Ф.де
Труды по языкознанию. – М.: Прогресс, 1977. – 696 с.
10. Сэпир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии: Пер. с англ. М., 1993. – 605 с.
11. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. – М.: Изд-во
иностр. лит., 1960. – 372 с.
12. Searle
J.R. Expresion and Meaning. – Cambridge: Cambridge Univ. Press., 1979. – 179 p.
Контактная информация
1. Ф.И.О. – Рыженкова Светлана Николаевна
2. Должность – заведующая кафедрой немецкого языка
3. Ученая
степень – кандидат филологических наук
4. Звание – доцент
5. Наименование
учреждения – УО «Белорусская
государственная сельскохозяйственная академия»
6. Телефоны:
(02233) 5-59-60 (домашний),
(02233) 5-93-91 (рабочий),
(029) 367-90-49 (мобильный)
6. Адрес: ул. Дальняя, 11
213407 г. Горки Могилевской области
Республика Беларусь
7. e-mail: kissloid@list.ru