С.В.Ананьева

Институт литературы и искусства

им. М.О.Ауэзова Министерства образования

и науки МОН РК г.Алматы Казахстан

Художественное повествование как способ воссоздания жизни главного героя в книге Т.Фроловской

«Евразийский лев»

Книга Т.Фроловской «Евразийский лев» [1] посвящена обобщению вклада, который внес Лев Николаевич Гумилев в теорию евразийства. Это художественное повествование о судьбе главного героя со всеми ее перипетиями и судьбоносными встречами.

Современные исследователи признают частную жизнь человека и личное творчество глубоко плодотворным и прогрессивным направлением науки. «В любой группе людей, в любом социуме есть творческая личность, генерирующая идеи и воплощающая их в некоем продукте, а есть и творческие личности, способные подхватить идеи, масштабно реализовать... Творческую личность никогда не уничтожить, она возникает неизвестно откуда, неизвестно как...» [2, с.14]. Эти позиции полностью разделяет автор «Евразийского льва».

Татьяна Фроловская отдает отчет в том, что личность последнего евразийца не может быть обрисована художественно без того контекста, в котором она возникла и достигла высот своего развития, вне историко-интеллектуального пейзажа России и ряда стран Европы. «Научное наследие Льва Николаевича Гумилева, безвыездно жившего в своей стране, оказалось в том же положении, что и русская зарубежная история, русская зарубежная литература. Возвращение на «историческую Родину» произошло после 1985 года – рубежа реабилитации, рубежа возвращения «честного имени» многим и многим ученым и писателям, с книгами которых, если и можно было ознакомиться, то только в спецхранах или подпольно» [1, с.18]. Именно в обширном прозаическом наследии Гумилева выстроен своеобразный евразийский пантеон.

Поколение евразийцев, вынужденно покинувшее родину, интересовало Л.Н.Гумилева постоянно. В 1945 году, во время недельной поездки в Прагу артиллерист Л.Н.Гумилев пытается разыскать великих евразийцев: Г.В.Вернадского – сына В.И.Вернадского и П.Н.Савицкого. Т.Фроловская по крупицам восстанавливает все происходившее в первой половине ХХ века. Г.В.Вернадский еще в 1927 году уехал в Америку, а известный исследователь жизни Чингис-хана Эрежен Хара-Даван умер в 1942 г. в Белграде. В 1938 г. в Вене умер от инфаркта Трубецкой, после аншлюса Австрии и нескольких допросов в гестапо. П.Н.Савицкий - в лагере, встретятся они через 20 лет. В 1957 году Л.Н.Гумилев напишет о своем лагерном прошлом П.Савицкому в Прагу: «Я в тех местах провел 1,5 года, и после этого мне первая линия фронта показалась курортом». Хотя, как уточняет Т.Фроловская, пробыл он в лагерях 5 лет.

Автор «Евразийского льва» пытается сформулировать, что было для Л.Н.Гумилева евразийство: «Самая близкая научная школа, манера мышления, источник постоянного вдохновения, стимул к работе на протяжении долгих десятилетий – вот что такое для Льва Николаевича евразийство. Его трагедией, которой он противостоял все эти годы, была невозможность открыто примкнуть к учению, безбоязненно следовать за учителями и предшественниками. Приходилось остерегаться и скрывать свои взгляды, свое проникновение в глубины истории, свою обоснованную теорию возникновения этносов» [1, с.195]. Более тринадцати лет каторжных лагерей сделали ученого слишком осторожным, во многом, отдавая должное учителям, он оставался самостоятельным и независимым. История, этнология, мировые религии и еще многое другое объяснены Гумилевым, пожалуй, с исчерпывающей полнотой.

После лагерей надо было многое наверствовать. Образование приходилось брать приступом библиотек, музейных архивов. Вороха рукописей, тезисы лекций и докладов, выписки из книг для будущих работ. Не было помощников, которым можно было доверить часть работы. И вдруг, во время чтения лекции в Москве, в художественной мастерской Казмичева состоялась встреча с Натальей Симоновской. Через два года – они муж и жена. Молодая сорокашестилетняя жена приехала в Ленинград к пятидесятипятилетнему мужу 15 июня 1967 года. Автор повествования забегает вперед: «Ровно через двадцать пять лет, день в день, Лев Николаевич завершил свой многотрудный жизненный путь».

Прошлое еще долго давало о себе знать, как ни старалась верная подруга и единомышленница создать семейный уют. «А он писал мелким, полудетским почерком, большую часть времени проводил за книгами, умея вписаться в самый темный угол, а спал, даже на развернутом диване, свернувшись калачиком, словно на сундуке в квартире Пунина, в лагерном холодном бараке или в окопе, над которым грохочет артиллерийская канонада» [1, с.72]. Теперь он мог сосредоточиться на завершении «Степной трилогии».

Наталья Викторовна скромна и держится в тени своего великого супруга, поэтому и известно о ней мало. Но до сих пор на стенах мемориальной квартиры Гумилева «нежно-дымчатые и густо-сочные зелено-голубые акварели Натальи Викторовны». Автор книги считает ее художником талантливым и «несомненно лирического склада». Ей принадлежит художественное оформление первого издания «Поисков вымышленного царства» и «Хунну в Китае». В музее Л.Н. Гумилева – ее работы по оформлению книг Ф.М. Достоевского. Серьезный профессиональный художник-график.

С момента судьбоносной встречи она – первая и главная помощница, печатает на машинке, ведет многочисленную корректуру, подбирает литературу. Домашняя творческая атмосфера – ее заслуга.

Автор книги не идеализирует своих героев, людей ярких, творческих, со сложившимися характерами и привычками. Свое дарование Наталья принесла в дар супругу, понимая его гениальность. Жизнь с ним, особенно в первое время, стала нелегким испытанием, но Т.Фроловская находит убедительные слова: ангельская жизнерадостность Натальи Викторовны постепенно превозмогла недоверчивость бывшего лагерника. Очень важно приводимое мнение друзей известного ученого: «Его жизнь заботами и благим присмотром Натальи Викторовны продлилась на десять-пятнадцать лет». Но еще не вышло ни одной из его главных книг. И дела его в 1967 году не так хороши.

На лето герои перезжали на «джайляу» - московское жилье. Зимовкой была комната на Московском проспекте в Ленинграде. Собака Алтын сопровождала их перекочевки. Вспыльчивый, но стремительно отходчивый, блистающий интеллектом и неотразимым мужским обаянием Лев Николаевич счастлив. И начинается самый плодотворный период его творческой биографии с ураганом монографий.

«Для Л.Н. Гумилева «Большое пространство» - полиэтнический, многоконфессиональный, мозаично-культурный мир, «где право выбора пути всегда принадлежит этносу», где есть разумные и образованные правители («Желательно, чтобы политики знали историю»). Нынешние постсоветские государства лишь в той степени останутся суверенными, в какой сумеют изучить и осмыслить противоречивый и поучительный опыт истории, о котором столь точно, проницательно и с несомненным прицелом на практическое использование писал и говорил Л.Н.Гумилев» [1, с.200]. Поэтому Л.Н. Гумилева можно назвать «тайным эмиссаром евразийства», он осмысливал огромное наследие, он совершал то, чего полностью никто из евразийцев по разным причинам сделать был не в состоянии.

В «Заметках последнего евразийца» Гумилев настаивал, что сохранение постсоветского пространства – веление истории: «Народы связаны друг с другом достаточным числом черт внутреннего родства, существенным психологическим сходством и часто возникающей взаимной симпатией».

Уже выросло новое поколение евразийцев, «ему помогают утвердиться книги Л.Н.Гумилева. Современные евразийцы не примыкают к малообразованной и агрессивной гильдии людей «патриотически настроенных», а продолжают на новом витке развития работу Савицкого, Вернадского, Трубецкого. Они пишут историю учения, воссоздают его философию, опираясь на все ныне доступные источники» [1, с.194]. Идеи Л.Н. Гумилева бесценны: «Мы должны, прежде всего, осознать традиционные границы – временные и пространственные нашей этнической общности, четко понять, где свои, а где чужие… Переизбыток этнической пестроты столь же опасен, как и ее отсутствие: оптимальная мера – внутри суперэтноса в границах ландшафтного региона, в нашем случае совпадающая с границами нашего государства…» [3, с.201]

Велика заслуга Л.Н. Гумилева в возвращении евразийства, которому «на роду было написано стать сказочным персонажем, сбрызнувшим живой водой умной воли неподвижное тело евразийского богатыря», а в литературе Казахстана появилось интересное исследование Т.Фроловской «Евразийский лев» о Л.Н. Гумилеве и евразийцах начала ХХ века, проиллюстрированное редкими фотографиями из семейного альбома, схемой этногенеза западноевропейского суперэтноса, картой торговых путей и таблицей изменения пассионарного напряжения этнической системы.

Литература:

1. Фроловская Т. Евразийский лев. – Семей: Международный клуб Абая, 2003.

2. Тер-Минасова С. Набоков называл переводчиков «могильщиками гениев» // Культура. 5-11 апреля 2007. – С.14.

3. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. - М.: Мысль, 1989.