Филологические науки / 9. Этно-, социо- и психолингвистика

Д.ф.н. Дрожащих Н.В.

Тюменский государственный университет, Россия

Этнокультурные смыслы в языке и тексте

Настоящая статья посвящена вопросу о формировании и передаче этнокультурных смыслов в языке и тексте. Объектом статьи являются культурно значимые доминантные смыслы, выявляемые на основе анализа семантики языковых единиц. В качестве предмета статьи выступают лексические единицы и семы, транслирующие этнокультурные смыслы. И хотя слово в совокупности сем передает лишь часть концепта [Болдырев, 2001: 26], или этнокультурного смысла, оно помогает восстановить или реконструировать последний. Материалом для статьи послужили лексические единицы в количестве единиц, собранных методом сплошной выборки из отрывков древнеанглийской эпической поэмы «Беовульф» [Beowulf]. Цель статьи – представить методику выявления этнокультурных смыслов на основе анализа словарных дефиниций в диахроническом аспекте. Основным методом анализа материала является метод анализа словарных дефиниций из «исторического» словаря древнеанглийского языка Дж. Босворта и Т. Толлера, а также методика количественного анализа.

Словарная дефиниция – не только инструмент, но и объект анализа, к которому обращаются многие исследователи. Анализ словарных дефиниций является одним из способов выявления сем (И.В. Арнольд, Ю.В.Караулов, Э.В. Кузнецова, В.В. Левицкий). И хотя взаимодействие значения слова и его смысла, а также специфика соотношения лексической семантики и этнокультурного смысла рассматривается в работах отечественных и зарубежных авторов (Л.М. Васильев, А. Вежбицка, Т.А. Голикова, Р. Джекендофф, Е.С. Кубрякова, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, В.Г. Костомаров, В.В. Красных, В.А. Пищальникова, В.Н. Телия, Ю.А. Сорокин, С.Г. Тер-Минасова, З.З. Чанышева), вопрос о генезисе интеракции лексической семантики и этнокультурного смысла изучен в меньшей степени. В настоящей статье показано, что своеобразие культуры этноса обусловливается особым паттерном этнокультурных смыслов. Этнокультурная детерминанта – типичный для определенной культуры способ мироощущения, мышления и поведения, связана с доминантным этнокультурным смыслом и сопряжена с этноязыковой детерминантой – совокупностью типичных для определенного хронотопа языковых структур [см. Дрожащих, 2006; 2009].

Доминирующие в культуре этнические традиции, стереотипы поведения, верования, материальные и духовные феномены находят выражение в семантических моделях лексики и дискурсивных структурах, передающих этнокультурные смыслы предметно-объектной, эмоционально-психической, ментальной, событийно-деятельностной, аксиологической и духовной сфер. В языковой картине мира этноса может преобладать предметно-объектный, эмоциональный, ментальный, событийно-деятельностный, аксиологический или духовный взгляд на мир. Любой текст обнаруживает разные культурные элементы в картине мира – материальный, ценностный, ментальный, событийный и другие [о культурных элементах в сказках см. Вавилина, 2004].

Рассмотрим специфику соотношения и взаимодействия лексической и концептуальной семантики языкового знака. Большинство лингвистов полагает, что средством прочтения этнокультурной информации в тексте выступают языковые знаки, которые несут «сигналы национально-культурного своеобразия на лексическом, грамматическом, стилистическом, структурном и идейно-концептуальном уровнях» [Бочегова, 2006, см. Привалова, 2006]. При этом культурный смысл либо заложен в понятийном ядре слова, либо создается коннотацией слова [Быкова, 2001; Телия, 2005: 27; Бочегова, 2006], либо ассоциативной составляющей концепта [Кононова, 2010], либо контекстом. Даже простые понятия, например, стол в разных культурах имеют разный прототип (ср. русский, американский, узбекский, японский, китайский и прочие столы) [Красных, 2002], т.е. обладают не схожими «национальными смыслами». Лексические единицы могут совмещать в содержательной структуре лингвистическую и этнокультурную информацию. В работе [Чанышева, 2006] показано, что национально-культурная информация латентно присутствует в языковом знаке и может быть «считана» средним представителем данного этнокультурного сообщества при условии совмещения лексической матрицы языка, матрицы языковой / речевой личности и семиологической матрицы национальной ментальности (языковая картина мира). Культурная составляющая включает явные и скрытые семантические компоненты (пресуппозиции, подтекст, коннотации / ассоциации), референтные спецификации, указания на прототипические характеристики объектов и явлений и связи между ними, ассоциации единиц, принадлежащих к соматическому, цветовому, артефактивному культурным кодам, и определяемые по семной структуре значения и типичной сочетаемости слова. При этом выявляются культурно-специфичная и уникально-культурная лексика, которая несет этнокультурную специфику [Чанышева, 2006].

Мы полагаем, что национально-культурная специфика языковых единиц, или этнокультурный смысл представляет собой имплицитное значение языковой единицы. Это скрытая категория, производная от прототипического культурозначимого контекста, имеющая мыслительный коррелят в национальной концептосфере и реализующая ментально-психический феномен этоса – наиболее характерные черты национальной ментальности. Тексты как единицы языка несут скрытые доминантные смыслы, присущие той или иной культуре и этносу и восходящие к прототипу, который определяет пути развития смысловых признаков. Смыслы считаются этнокультурными, если посредством данных смыслов одна культура отличается от другой.

При формировании тезауруса этнокультурных смыслов – ментального «словаря» произведения или определенного текста можно представить их иерархическую организацию в виде таксонов и их зависимостей [см. Дрожащих, Клевцова, 2011].

Доминирование (количественное преобладание) «материальных» номинаций в этнокультурном тексте нередко связано с преобладанием предметно-объектного смысла. При этом предметно-объектная сфера этнокультурных смыслов в лексическом тезаурусе формируется на базе наименований реалий, артефактов физического, чувственного и понятийного характера, имеющих обозримые денотаты и / или сигнификаты, «привязанные» к предметам и феноменам действительности, природы, социума, человека (таксоны человек, социум, природа, артефакты). Данные явления представлены в лексиконе соответствующей конкретной и абстрактной лексикой – наименованиями человека, артефактов, социальных феноменов, явлений природы и т.п. Действия, состояния и процессы данной сферы могут быть также выражены глагольной и признаковой лексикой (наименования природных процессов, физических действий, выполняемых человеком, животными). В структуре дискурса на преобладание «материальной лексики» указывают, как правило, дескриптивы, эпидейктивы, нарративы.

Ориентация семантики лексем на эмоциональные состояния, настроения, чувства представителей этнической общности предопределяет реализацию эмоционального этнокультурного смысла в тезаурусе (таксоны сознание, подсознание, общие, личностные, межличностные, социальные аффекты). Эмоционально-психическая сфера представляет собой сферу чувств и эмоций, испытываемых и переживаемых людьми, а также глубинных структур коллективного бессознательного, репрезентированных в языке эмотивной лексикой разной частеречной принадлежности. Базовые семы этой сферы – эмотивны. В структуре дискурса семантику эмотивного характера передают, как правило, эмотивы и экспрессивы.

При превалировании в текстовых описаниях номинаций мыслительной деятельности, отражающих специфику склада ума и когнитивных процессов, присущих представителям этноса, реализуется ментальный (ментализированный) этнокультурный смысл (таксоны интеллект, способности, отношения, количество, качество, время, коммуникация, обучение). Когнитивно-ментальная сфера представлена в лексиконе глаголами – наименованиями мыслительных процессов, существительными – обозначениями понятий высокой степени абстрактности (например, время, количество, отношение), лексикой семантических групп типа обучение, контакты, размышления, а также соответствующими прилагательными. Нередко коммуникативные ходы, входящие в структуру дискурса и передающие соответствующие смыслы, несут чисто «интеллектуальную» окраску. В этом случае мы говорим о реализации менталитивов как текстовых структур.

Реализация в тексте категорий действия, события и поступка, обусловленных спецификой отношения к труду и социальной деятельности, предопределяет выражение деятельностного этнокультурного смысла (таксоны причина, воля, действие, обстоятельства, состояния, изменение). Событийно-деятельностная (каузальная) сфера действий, событий, процессов, поступков, состояний, продуцируемых в обществе, а также соответствующих феноменов реализуется в лексике, включающей сему социальное действие (о категории action см. Т.А. ван Дейк). В качестве дискурсивных структур, передающих значения этой сферы, выступают нарративы, повествующие о действиях и событиях.

Категории аксиологического уровня – эстетические и морально-этические нормы и нравственные практики, превалирующие в тексте, предопределяют выражение в тезаурусе аксиологического этнокультурного смысла (таксоны эстетическая / утилитарная / этическая оценка предметов, социальных феноменов, эмоционально-психическая, ментальная, этическая, событийная оценка, высшие ценности). Аксиологическая (ценностная) сфера выражена в лексике, которая несет значения эстетической / утилитарной оценки (красиво / полезно), этической оценки (хорошо / плохо) и т.п. В текстовых структурах целесообразно выделить остенсивы – ценностные остенсивные действия и образцы поведения (этикет, образцы поведения); менталитивы, инструктивы, несущие семантику ценностных ментальных «действий», рассуждений здравого смысла и запретов (благие мысли, высказывания типа думай правильно). Экспрессивы и эпидейктивы позволяют оценивать социально-значимые аффективные состояния (счастье), черты характера, волю, решимость и аналогичные качества героев, которые «санкционированы» обществом.

Такие текстовые структуры, как регулятивы, бехабитивы, прохибитивы, инструктивы, персуазивы нацелены на передачу социально-значимых, положительно оцениваемых сюжетов жизненных событий, поступков, каузальных действий, норм поведения. Примерами последних выступают юридические практики, наказание и поощрение, дар, разрешение одних и запрет других действий, Судьба. Императивы представляют дискурсивные структуры, связанные с реализацией буддхиальных – высших морально-этических ценностей. Это высшие действия и таланты, способности, складывающиеся в нравственные практики, нравственные принципы (Должное, Благо, Добро, Сущее, Деяние, Духовное Делание), нравственные традиции народа, нравственный суд народа, моральные веления, зафиксированные в аформизмах, аксиомах, пословицах.

Доминирующие чувства, идеи, феномены могут составлять национальное духовное наследие – духовную сферу, представленную соответствующей лексикой (таксоны религиозные феномены, религиозные чувства, Высшее начало). В дискурсе выделимы структуры, отражающие духовные заповеди, – пресептивы. К данной сфере относятся религиозные духовные заповеди, запреты духовного свойства, идеалы и миссия человека.

Нередко смыслы всех сфер пересекаются, формируя гибридные эмоционально-ментальные, эмоционально-ценностные и другие паттерны. Так, например, наименования эмоций и социальных действий могут приобретать ценностную характеристику и включаться в средства выражения ценностной сферы.

Рассмотрим методику выявления этнокультурных смыслов на основе анализа словарных дефиниций. Материалом для анализа являются отрывки из поэмы «Беовульф». Поэма рассматривается как фрагмент англосаконского эпического дискурса, принадлежащего к переходной эпохе между архаическим / героическим, догосударственным / государственным эпосом и пронизанного языческими и христианскими мотивами. Макроструктура данного типа дискурса, которая выводится в результате сопоставления с германскими эпическими текстами, представлена единой темой воинской героики и социально-этических коллективных ценностей. Беовульф – сын короля племени гаутов из юго-восточной Швеции по приглашению короля данов Хродгара приезжает в Данию, чтобы сразиться с морским чудищем Гренделем.

Одним из ключевых эпизодов произведения является начало поэмы, микроструктура которого включает повествовательные, описательные, эпидейктические, инструктивные пассажи и строится как последовательность коммуникативных ходов в рамках 5 фаз – зачина, описания Скильда Скевинга и его судьбы, рождения наследника, наставления молодому конунгу, повествования о смерти Скильда.

В зачине эпидейктивы (оценка героя и его действий) и императивы (характеристика высших морально-этических ценностей) содержат сведения о благородном происхождении датчан (ðá æþelingas), их славе (þrym), бесстрашии и мужестве (ellen fremedon): Hwæt! Wé Gárdena in géardagum / þéodcyninga þrym gefrúnon / hú ðá æþelingas ellen fremedon Listen! We of the Spear-Danes in the days of yore, / of those clan-kings heard of their glory / how the worthy princes performed courageous deeds [Beowulf].

2 фаза строится как ряд нарративов и эпидейктивов, описывающих Скильда Скевинга, найденного беспомощным в океане (féasceaft) и ставшего хорошим конунгом (gód cyning). Она включает также бехабитивы (образцы норм поведения, достойные воинов) – повествования о завоеваниях Скильда, захвате им бражных скамей (meodosetla oftéah), нападении на герулов, наведении на них ужаса (egsode Eorle), его возмужании и процветании (wéox under wolcnum·weorðmyndum þáh), подчинении ему племен и выплате ими дани (him aéghwylc þára ymbsittendra hýran scolde). Oft Scyld Scéfing sceaþena þréatum / monegum maégþum meodosetla oftéah / egsode Eorle syððan ǣrest wearð / féasceaft funden hé þæs frófre gebád / wéox under wolcnum·weorðmyndum þáh / oð þæt him aéghwylc þára ymbsittendra / ofer hronráde hýran scolde, / gomban gyldan þæt wæs gód cyning Often Scyld, Scef’s son, with (from) bands of warriors / from many peoples seized mead-benches; / and terrorized the fearsome Heruli after first he was / found helpless and destitute, he then knew recompense for that: / he waxed under the skies, throve in honours / until to him each of the bordering tribes / beyond the whale-road had to submit, / and yield tribute: that was a good king! [Beowulf].

3 фаза переносит повествование на сына Скильда (Béowulf wæs bréme – blaéd wíde sprang). Нарративы и экспрессивы этой фазы включают информацию о награде датчан – Бог посылает им наследника за годы страданий этого племени без вождя (aldorléase; god sende). Инструктивы (нравственные поучения) и императивы 4 фазы содержат представление о том, что должны делать молодые конунги – они должны совершать добрые поступки (góde gewyrcean; lofdaédum), дарить дары (feohgiftum), чтобы, когда придет время, на их стороне была дружина и воины. Swá sceal geong guma góde gewyrcean / fromum feohgiftum on fæder bearme / þæt hine on ylde eft gewunigen / wilgesíþas þonne wíg cume / léode gelaésten: lofdaédum sceal / in maégþa gehwaére man geþéon So ought a young man by good deeds deserve, / (and) by fine treasure-gifts, while in his father's keeping, / that him in old age shall again stand by, / willing companions, when war comes, / people serve him: by glorious deeds must, / amongst his people, everywhere, one prosper [Beowulf].

Последняя 5 фаза отрывка представляет последовательность нарративов, дескриптивов и эпидейктивов, описывающих прощание со Скильдом.

Начальный эпизод поэмы, выбранный для анализа (29 строк, 147 словоформ), содержит 100 словоформ, включающих 53 существительных, 14 прилагательных, 28 глаголов и 5 наречий, и 47 словоформ, представленных вспомогательными глаголами, местоимениями, предлогами, союзами и междометиями. Данная часть словоформ (47 единиц), включающая в основном служебные части речи и средства выражения внутритекстовых категорий (местоимения), при количественных подсчетах этнокультурного смысла не учитывается. Соотношение знаменательных и служебных частей речи (включая местоимения) составляет примерно 2:1. Впоследствии анализируется и описывается только полнозначная лексика, исключая местоимения (100 единиц). Лексемы анализируются с точки зрения их семного состава. Анализ словарных дефиниций позволяет соотнести выявленные семы с одной или несколькими концептуальными сферами, описанными выше.

Результаты количественного анализа эпизода поэмы сводятся к следующему. В исходном эпизоде поэмы преобладают лексемы с концептуальной семантикой ценностной сферы. К ней относятся 40% словоформ от общего количества словоформ знаменательных частей речи (см. Рис. 1). Здесь и далее словоформы приводятся в такой форме, в какой они встречаются в тексте (значение передается на русский язык лексемой в начальной форме).

Рис 1. Концептуальные сферы лексики начального эпизода поэмы «Беовульф»

Это существительные blæd слава, gescæphwile время, предназначенное для ухода из жизни, судьба, ellen сила, власть, храбрость, þrym слава, wære защита, weorðmyndum слава, честь, woroldare слава, æþelingas принцы, благородные, feohgiftum дар, gomban дань, wilgesiþas верные соратники, lofdædum славные деяния; прилагательные breme известный, aldorlease лишенный вождя, fromum богатый, swæse свой, собственный, god хороший, felahror активный, сильный, глаголы bæd приказать, egsode приводить в ужас, fremedon извлекать выгоду, geþeon процветать, расти, gebad отомстить, gelæsten служить, sceal должен, gewunigen поддерживать, gewyrcean заслужить, wearð становиться. Важнейшей лексемой является глагол sceal с модальностью долженствования. Данный глагол является источником для имени скандинаво-германской норны Будущего – Скульд (др.-англ. sceal to owe; obligation or constraint of various kinds, shall, must, ought, have or am, am bound; duty, moral obligation; shall, ought as being fit, right, proper, in accordance with reason; the necessity of fate; to be forced; scyld guilt, sin, crime, fault; a debt, due) [Watkins, 2000: 77]. Ядром ценностной сферы англосаксов, по данным эпоса, выступают понятия слава, честь, храбрость, сила (blæd, ellen, þrym, weorðmyndum, woroldare), судьба (gescæphwile, sceal), благородное происхождение (æþelingas, eorlas), дар, дань, богатство (feohgiftum, gomban), верность конунгу (wilgesiþas, gesiþas, gewunigen), славные деяния (lofdædum). Здесь акцентируются таксоны высших ценностей – нравственных принципов, практик, традиций (честь и слава); этической оценки «материальных» объектов – знаков благоприятных событий и высокого положения конунга (богатство, дань); высокой событийной оценки (славные дела, деяния). При этом описывается образец достойной судьбы англосаксов, во многом перекликающийся с описанием благосклонной судьбы в «Речах Высокого», связанной с дарами друзей (vinir gleðjask), крепкой дружбой (erusk lengst vinir), смелостью и осторожностью (þagalt, hugalt, vígdjarft), весельем и добротой (glaðr, reifr), любовью людей (manngi), счастьем, сыновьями, родными, богатством, делами (af sonum sæll, af frændum, af fé, af verkum). Er-at maðr alls vesall, / þótt hann sé illa heill; / sumr er af sonum sæll, / sumr af frændum, / sumr af fé ærnu, / sumr af verkum vel Хворый судьбой / не совсем обездолен: / этот счастлив сынами, / этот близкой родней, / этот богатством, / а этот деяньями [Речи Высокого]. Ценностный императив скандинавского воина – хорошая оценка окружающих, ср.: þæt wæs gód cyning, похвала, приязнь (lof ok líknstafi), слава о деяниях, «суд» над человеком (dómr), т.е. его этическая оценка соплеменниками: Deyr fé, / deyja frændr, / deyr sjalfr it sama, / ek veit einn / at aldrei deyr: / dómr um dauðan hvern Гибнут стада, / родня умирает, / и смертен ты сам; / но знаю одно, / что вечно бессмертно: / умершего слава [Речи Высокого].

Лексика предметно-объектной сферы в анализируемом тексте представлена таксоном социум. К ней относятся 32% словоформ от общего количества словоформ знаменательных частей речи. Это наименования представителей социальных и этнических групп: cyning, eafera, folce, gardena, mægþa, ymbsittendra, ряд наименований конкретных предметов и топонимов, имеющих социальную привязку geardum, gyldan, meodosetla (двор, золото, бражные скамьи), наименования абстрактных понятий þreatum, wig. Лексемы-наименования предметно-объектной сферы (таксон артефакты) могут выступать как средство установления социальных, мирных и дружеских отношений.

Далее по степени убывания расположена лексика ментальной (15%), событийной (7%), духовной (4%), эмоциональной (2%) сфер.

Преобладание смыслов ценностной и предметно-объектной (социальной) сфер в анализируемом тексте указывает на тенденцию формирования в рамках эпического дискурса этнокультурной детерминанты англосаксов, которая строится на героико-ценностной и социальной – коллективной смысловых доминантах и определяет специфику языковой картины мира англосаксов как формирующейся народности на более широком этническом фоне.

Литература:

1. Болдырев Н.Н. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики: Научное издание. – Воронеж: Воронежский государственный университет, 2001. – С. 25-36.

2. Бочегова Н.Н. Объективация национально-культурного своеобразия в английском языке США: Автореф. дисс. … докт. филол. наук. – Санкт-Петербург, 2006. – 38 с.

3. Быкова О.И. Лингвокультурологический подход к исследованию этноконнотации // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2001. – № 2. – С. 32-38.

4. Вавилина Т. Отображение картины мира в русских и немецких народных сказках // Rossica Olomucensia. – Olomouc: Ročenka Ročenka katedry slavistiky na Filozoficke fakultě, Univerzity Palackeho, 2004. – XLII (za rok 2003). – 2 čast. – С. 393-399.

5. Дрожащих Н.В. Синергетическая модель интеграции иконических единиц разных уровней: Монография. – Тюмень: Изд-во Тюменского государственного ун-та, 2006. – 254 с.

6. Дрожащих Н.В. Лингвосинергетика: истоки и перспективы // Вестник Тюменского государственного ун-та. – Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета, 2009. – № 1. – С. 227-234.

7. Дрожащих Н.В., Клевцова О.Б. Лингвистическое моделирование понятийной области этнолингвистики и лингвокультурологии в социокогнитивной перспективе: постановка вопроса // Экология языка на перекрестке наук: Сб. материалов международной конференции. – Тюмень: Изд-во Тюменского государственного университета, 2011. – С. 87-90.

8. Кононова И.В. Структура и языковая репрезентация Британской национальной морально-этической концептосферы (в синхронии и диахронии): Автореф. … дисс. ... докт.филол.наук. – СПб., 2010. – 40 с.

9. Красных В.В. Этнолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. – М.: Гнозис, 2002. – 284 с.

10. Привалова И.В. Языковое сознание: этнокультурная маркированность (теоретико-экспериментальное исследование): Автореф. дисс. … докт. филол. наук. – М., 2006. – 50 с.

11. Речи Высокого. Hávamál // http://norse.ulver.com/edda/havamal.html.

12. Телия В.Н. О феномене воспроизводимости языковых выражений // Язык, сознание, коммуникация: Сб. статей / Отв. ред. В.В. Красных, А.И. Изотов. – М.: МАКС Пресс, 2005. – Вып. 30. – С. 4-42.

13. Чанышева З.З. Этнокультурные основания лексической семантики: Дисс. ... докт.филол.наук. – Уфа, 2006. – 381 с.

14. Beowulf: diacritically-marked text and facing translation // http://www.heorot.dk/beo-intro-rede.html.

15. Watkins C. The American Heritage Dictionary of Indo-European Roots. – 2^nd ed. – Boston, N. Y.: Houghton Mifflin Company, 2000. – 149 p.