С.В. Ананьева, кфн, доцент

зав. отделом аналитики и внешних литературных связей

Института литературы и искусства им.М.О.Ауэзова МОН РК, г.Алматы

В ПОИСКАХ СВОЕГО РИТМА. О ТВОРЧЕСТВЕ

ГЕРОЛЬДА БЕЛЬГЕРА

Прозаик, переводчик, публицист, литературовед и критик, видный общественный деятель Герольд Бельгер известен не только в Казахстане, но и за его пределами. Он удивительным образом в своем разноплановом творчестве переплавляет традиции немецкой, русской и казахской литератур. Его неравнодушное слово и мнение по актуальным проблемам современности всегда с интересом воспринимают читатели республиканской прессы. Рецензии, вышедшие из-под пера Герольда Бельгера, не только охватывают то или иное произведение, ставшее объектом обстоятельного литературоведческого анализа, но и дают картину развития современного литературного процесса Казахстана, России и Германии.

Многое обусловлено евразийским мировосприятием писателя, что позволяет соединять восточные (азиатские) и западные (европейские) культурные традиции. Русский язык его творчества, как и немецкий и казахский, играет особую роль в социокультурном пространстве Евразии. Большую часть творческого пути Г. Бельгера три вида литературного творчества (переводческая деятельность, проза и публицистика) существовали параллельно. Точные критические выводы и обоснованные прогнозы на будущее отличают критику и публицистику Г. Бельгера. Он является авторитетным специалистом и автором ряда исследований по проблемам художественного перевода («Гёте и Абай», «Мотивы трёх струн», «Этюды о переводах Ильяса Джансугурова», «След слова», «Лики слова», «Ода переводу», «Казахское слово», «Записки старого толмача» и т.д.).

Автобиографическое начало и романное мышление определяют последние по времени создания произведения. Идея нравственной памяти, сопричастности каждой отдельной личности судьбам всего народа — ведущая в романах «Дом скитальца», «Туюк су», «Разлад», «Зов». Дом скитальца — это его память. Герои произведений Г. Бельгера хранят в памяти Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР от 28 августа 1941 года. Оценка Указа неоднозначна. Известен он многим, да не понятен. Указ – это своего рода образ-символ репрессий, депортации немецкого этноса, рефреном проходит через все творчество Г. Бельгера, включая очерки, эссе, повести и рассказы.

Романное творчество Г. Бельгера удивительным образом соединяет прошлое и современность. Тревога за судьбу казахского аула, где он вырос и окончил среднюю школу, — отличительная черта его эпических произведений. В романе «Разлад» — современный аул и современный город, неприкаянность старшего поколения, аксакалов, потерявших опору и цель в жизни. Прежние ценности и идеалы остались позади, что впереди – люди преклонного возраста, всю жизнь прожившие в благородном труде, понять не могут. Разлад в доме, в ауле, в себе самом – так определяет главную тему романа сам автор.

Архетип дома в романе «Туюк су» расширяется до архетипа аула, некогда зажиточного, благополучного, но захиревшего на глазах, словно неизлечимый больной. Расцвет аула пришелся на послевоенные годы, тогда это был совхоз имени Кирова. За последние годы аул переименовали в Туюк су (тихую заводь), и все пошло вкривь и вкось. Очутился аул в тупике. Г.К. Бельгер описывает историю аула, население которого всегда было разноликим: казахи, киргизы, сарты, таранчи, татары. В годы войны появились сначала корейцы («малорослые, молчаливые, изможденные, желтолицые, узкоглазые» трудяги), еще раньше поляки («на всех взирали надменно, гордо, будто все вокруг были виноваты перед ними»). Потом привезли в аул немцев (покладистых, терпеливых, послушных и безотказных). Немцы прижились, стали говорить по-казахски. Поляки после войны уехали.

Но на исходе войны привезли чеченцев и ингушей, карачаевцев, греков, турок, кумыков, крымских татар и прочий люд. На склонах холмов стали лепить свои «плоскокрышие сакли, точно птичьи гнезда» чеченцы. Когда чеченцы вернулись на родину, «глиняные времянки, лишенные человеческого присутствия, быстро разрушались, развалились, дожди и ветры разровняли их с землей, а редкие проплешины на холме вскоре заросли травой и кустарником». Лирическое отступление о судьбе аула, о переменах в его внешнем облике звучит в авторской речи: «Изменился он … еще и чем-то неуловимым: многоязычной речью и песнями, новым обхождением разных племен, новыми отношениями между людьми, взаимной терпимостью, диковинной мешаниной нравов и обычаев, манерами в быту, раздольным и задушевным тамырством».

Концепт исторической памяти является определяющим в романе Г. Бельгера «Туюк су», как и мотив пути: «Люди – песчинка, перекати-поле. Куда его ветер погонит – лишь Аллах знает». Роман начинается с описания дома, в котором когда-то жил главный герой Эдмунд Ворм, писатель из Германии, очутившийся в Казахстане не по своей воле осенью 1941 года. «Дом свой Эдмунд не узнал. Осевший, обшарпанный, замызганный, дом лишь по общим очертаниям напоминал некогда вымечтанный и по кирпичику собственноручно сложенный добротный особняк». Прожив десять лет в Германии, он возвращается в родные места, воочию видит перемены, вспоминает былое, задается извечным вопросом: «Что значит родина? Что ему казахстанская земля? И кто он на этой земле?» Писатель через внутренний монолог главного героя передает его раздумья о жизни соотечественников на исторической родине: «Мы там, в Германии, на родине предков, за это время точно десять жизней прожили. И в лагерях теснились, и всю немецкую изнурительную бюрократию изведали, и Notwohnung, временное обиталище познали, и на тягомотных языковых курсах изнывали, и на социале пожили, и не раз впадали в отчаяние, даже подумывали о возвращении, и душу перелицевали, и безработицу хлебнули, и каких только мытарств не прошли,… а былой дом наш в этом азиатском захолустье все эти годы стоял сиротой-сиротинушкой, заброшенный, запущенный, лишенный внимания и сострадания».

И еще один дом – саманная постройка в форме курджуна. Старый, приземистый, скособочившийся. И хозяйка его Кумис похожа на осевший по весне сугроб. Не ладятся дела у его хозяев, и дом приходит в запустение.

Далее в тексте художественного произведения по мере развертывания событий встречаются дома-сакли, дом – убогая хибара, одинокая келья странника, дом – дукен (комок). Дом Эдмунда «осевший, обшарпанный, замызганный», лишь по общим очертаниям напоминал некогда вымечтанный и по крипичику собственноручно сложенный добротный особняк. Не было на месте веселого, яркого флюгера-петуха, в крыше зияли дыры, провалы, вместо черепицы – крошившийся по краям шифер, вместо стекол – фанера и картон. «Изгородь пошла вкось и вкривь. Ворота скособочились, точно старый инвалид, краска облупилась, выцвела, калитка испещрена диковинными рисунками и надписями».

Концепт дома в крупных романных повествованиях Г. Бельгера последних лет становится определяющим, отсылая нас к одному из ранних произведений «Сосновый дом на краю аула». Современный дом может быть самым разным. «Дом как дом. Таких в здешних краях все еще немало. Казахи их окрестили «коржун-уй». Дом старый, приземистый, скособочившийся, на отшибе, на краю захламленного оврага, заросшего ивняком, жимолостью, чертополохом и бурьяном.

Г. Бельгер показывает казахстанскую и немецкую действительность глазами главного героя, который сопоставляет, сравнивает и делает выводы, порой неутешительные. Германия не стала землей обетованной. На встречах российских немецких писателей (дойче шрифтштеллер аус Руссланд) Эдмунда поражала склочная, завистливая атмосфера. «Каждый старался показать и доказать, что он более немец, чем кто-либо другой, более модерновый, современный, чем его коллега». Берлинец, глухой и капризный старец, выдававший себя за непревзойденного знатока старого и современного немецкого языка, горячо, с неистовым азартом убеждал: «Кто не пишет по-немецки, тот, разумеется, не немецкий писатель». Все просто и ясно.

Путешествуя по просторам Средней Азии, Эдмунд, любуясь степным пейзажем из окна вагона, обратил внимание на то, что не бродят по степи тучные стада, не видно ни отар овец, ни задумчиво отрешенных чабанов. И оттого степь кажется ему «пустой, безжизненной, невеселой. И эта пустота навевала невольно печаль, неизменную спутницу путешественников». Встречный тугой ветер доносит до купе запахи казахской степи, пропитанные «вечным ароматом горькой полыни и вольной ширью. Эти запахи, особенно по весне, как бы возрождали человека, придавали ему силу и ощущение свободы, беспредельности бытия, предвкушение удачи, радости, надежды». От них, степных запахов, «ширится грудь и веселится душа». Не ощущал Эдмунд этого в Германии, с ее дивными, ухоженными полями, зелеными холмами, множеством рек и речушек.

Автор романа передает странное ощущение главного героя, живущего одновременно как бы в двух измерениях: «нынешний зрелый мужчина, на исходе шестого десятка, седой, помятый жизнью, встретился невзначай с собой, когда он был совсем еще малец, мало что соображавший в жизни, но крохотным своим сердцем понимавший, чувствовавший, что в ней много горя и несуразицы». Но не все так плохо, как показалось Эдмунду вначале, вызревает и новое, хорошое. Вновь появляется в романе «Туюк су» знакомый образ учителя Франц Фризена, собирателя фольклора поволжских немцев. Родом из поволжских менноитов, которые отличались зажиточностью, строгим порядком, молчаливостью, подозрительностью, суровостью нравов, очутился Франц в Кумкентской области. Проработав три года колхозным бухгалтером и наведя образцовый порядок в бумагах, он стал преподавать пение, историю и географию, немецкий и русский языки в школах. Стал заслуженным учителем Республики. Из заброшенной, полуразрушенной мазанки, которую превратил в игрушку, перебрался в отстроенный дом, главным достоянием которого были книги.

Он уверен, что мало что немецкого осталось в Германии, куда любит ездить только в гости к дочери. «Что-то все скособочилось», – убежден Франц Оттович. После долгой разлуки старый учитель напоминает Эдмунду старого льва. Своими духовниками и собеседниками он считает Гете, Шиллера, Гегеля и Гейне. Их портреты украшают мансарду. В уста Франца Оттовича автор романа вкладывает самые важные размышления о российских немцах. Он – дитя двух культур. «Русскую или российскую ментальность надобно в нем сберечь…, а немецкую терпеливо и настойчиво культивировать».

Множество актуальнейших вопросов ставит автор в новом романе, некоторые пока остаются без ответа. Но в том-то и проявляется прозорливость автора, что одним из первых акцентирует на них внимание. Так кто же он, главный герой романа – бывший спецпереселенец, поздний возвращенец: «Человек без родины? Скиталец с нескладной судьбой? Где тот уголок земли, где утешится и утишится его душа? Нет ответа…»

В романах «Дом скитальца» и «Туюк су» сходятся воедино главные темы, волновавшие Г.К. Бельгера на протяжении всего его творчества. Эти произведения, являющееся многоплановыми, с разветвленными сюжетными линиями, обладающими стройной своеобразной композицией, подводят, на наш взгляд, своеобразный итог разрабатываемым ранее темам, поднимают их на новый уровень художественного обобщения, так как в этих произведениях отражены целые пласты истории (репрессии, война, трудовая армия, послевоенное время и современная действительность).

Об удивительной связи казахской литературы с мировой Г. Бельгер размышляет постоянно. Наши литературоведческие контакты освящены исполинами и титанами человеческого духа – Гете, Пушкиным и Абаем, каждый из которых «будучи национальным гением, носителем и выразителем национального языка, духа, идеи и менталитета, смог вырваться из сугубо национальных тенет и воспарить над сферой всечеловеческих идеалов и ценностей». Именно в этом – феномен избранников Земли.

Из ничего ничего не бывает. Уверен Г. Бельгер. Не бывает и ничего случайного. «Во всем присутствует своя строгая закономерность. И тайна гения объясняется не только востребованностью обстоятельств и всевластного времени, не только воспитанием и средой, но и причудливым сплетением генов, взрывом родовой или многородовой энергии в одной конкретной личности».

Интересны и захватывающи рассуждения Г. Бельгера о Пушкине. Загадочный русский дух всеохватно сумел выразить Александр Пушкин, человек «причудливо смешанных кровей», глубоко русский по отцовской родословной, полуэфиоп, полунемец по материнской линии, француз по изначальному воспитанию. Г. Бельгер напоминает, что Пушкин гордился не только древними русскими корнями, но и тем, что его прадед по матери был арап Петра Великого Абрам (Ибрагим) Ганнибал – сын абиссинского князя («салтана»). «Однако о прабабушке – Христине Регине, дочери бравого капитана фон Шеберга, – в своей неоконченной повести поведать не успел. Известно, что генерал Абрам Ганнибал и Христина Регина прожили в браке 45 лет и умерли в один год – в 1781 году. Одного из их сыновей звали Януарий Иосиф или просто Осип – человек ветреный, беззаботный, буйного нрава. Его дочь – Надежда Осиповна – мать великого русского поэта».

Г. Бельгер приходит к удивительным открытиям, круг его исследовательских и читательских интересов поражает. 7 ноября 1804 года имение Захарово было продано «морской артиллерии второго ранга капитана Осипа Абрамова сына Ганнибалова жене ево Марии Алексеевой дочери за 28 тысяч рублей» с 13 крестьянскими дворами и 134 душами». В новом бабушкином имении семья Пушкина проводила летние месяцы на протяжении 6 лет, вплоть до отъезда Александра в Лицей в 1811 году. В нем будущий поэт отдыхал и резвился летом в окружении любящих его родных и близких людей – бабушки Марии Алексеевны (трогательный памятник М.А. Ганнибал и маленькому Саше установлен недалеко от дома), няни Арины Родионовны и дядьки Никиты Тимофеевича Козлова, который будет с поэтом до последних мгновений его жизни.

Национальная картина мира в творчестве Г. Бельгера под аккомпанемент трех струн: русской, немецкой и казахской речи находится в постоянном поиске своего ритма. «В поисках своего ритма» – так и озаглавлен сборник статей Г. Бельгера о судьбе, литературе и культуре российских немцев, включающий статьи и литературные портреты. Свой неповторимый ритм нашел Г. Бельгер в Казахстане, где его русский язык творчества, как и его немецкий и казахский, играет особую роль в социокультурном пространстве Евразии, служит средством и действенным методом воспитания межнациональной толерантности, взаимообогащения языков и культур.