Филологические науки /1. Методика  преподавания языка и литературы

магистрант Утарова А.Г.

Западно-Казахстанский государственный университет имени М.Утемисова, Казахстан

Стихотворение Генри Лонгфелло «Моя утраченная юность»: образы и стиль.

Стихотворение «Моя утраченная юность» соединяет в себе две тенденции, характерные для зрелой поэзии Лонгфелло: оно элегическое по природе, это светлая грусть об ушедших временах и о образе юности здесь очень уместен, ибо печаль по ушедшей юности –тема, давно утвердившаяся в мировой поэзии. «Он пел увядший жизни цвет без малого восемнадцать лет»,- иронически и шутливо говорит А.С.Пушкин в «Евгений Онегине » о поэзии юного Владимира Ленского. Ленский следовал моде тех времен, особенностям немецких романтиков, ведь он получил образование в Геттингенском университете в Германии. Генри Лонгфелло, в отличие от Пушкинского персонажа, в свои годы уже имел и основание и право грустить об ушедшей юности. Вторая особенность тематики стихов – их привязанность к образу моря, ведь родным городам Лонгфелло был Портланд и «морские» образы входят в эти стихи о былом.

My Lost Youth

Often I think of the beautiful town

That is seated by the sea;

Often in thought go up and down

The pleasant streets of that dear old town,

And my youth comes back to me.

And a verse of a Lapland song

Is haunting my memory still

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.'

I can see the shadowy lines of its trees,

And catch, in sudden gleams,

The sheen of the far-surrounding seas,

And islands that were the Hesperides

Of all my boyish dreams.

And the burden of that old song,

It murmurs and whispers still:

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.'

I remember the black wharves and the slips,

And the sea-tides tossing free;

And the Spanish sailors with bearded lips,

And the beauty and mystery of the ships,

And the magic of the sea.

And the voice of that wayward song

Is singing and saying still:

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.'

I remember the bulwarks by the shore,

And the fort upon the hill;

The sunrise gun, with its hollow roar,

The drum-beat repeated o'er and o'er,

And the bugle wild and shrill.

And the music of that old song

Throbs in my memory still:

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.'

I remember the sea-fight far away,

How it thundered o'er the tide!

And the dead captains, as they lay

In their graves, o'erlooking the tranquil bay

Where they in battle died.

And the sound of that mournful song

Goes through me with a thrill:

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.'

I can see the breezy dome of groves,

The shadows of Deering's Woods;

And the friendship old and the early loves

Come back with a Sabbath sound, as of doves

In quiet neighborhoods.

And the verse of that sweet old song,

It flutters and murmurs still:

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.'

I remember the gleams and glooms that dart

Across the school-boy's brain;

The song and the silence in the heart,

That in part are prophecies, and in part

Are longings wild and vain.

And the voice of that fitful song

Sings on, and is never still:

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.'

There are things of which I may not speak;

There are dreams that cannot die;

There are thoughts that make the strong heart weak,

And bring a pallor into the cheek,

And a mist before the eye.

And the words of that fatal song

Come over me like a chill:

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.'

Strange to me now are the forms I meet

When I visit the dear old town;

But the native air is pure and sweet,

And the trees that o'ershadow each well-known street,

As they balance up and down,

Are singing the beautiful song,

Are sighing and whispering still:

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.'

And Deering's Woods are fresh and fair,

And with joy that is almost pain

My heart goes back to wander there,

And among the dreams of the days that were,

I find my lost youth again.

And the strange and beautiful song,

The groves are repeating it still:

'A boy's will is the wind's will,

And the thoughts of youth are long, long thoughts.' [1,322-323.]

Моя утраченная юность

Часто мне снится город родной

На берегу океана;

И я брожу по его мостовой

И юность, как старый друг дорогой,

Приходит ко мне нежданно.

И песни лапландской слова

Всплывают из тишины:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны,

И юность всегда права".

Я вижу брызги пены у свай,

Над морем крутой откос,

И синевы необъятный край,

И острова — блистающий рай

Всех моих детских грез.

И прежней песни слова

Издалека слышны:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны,

И юность всегда права".

Я помню скрещения мачт и рей,

И верфь, и причал морской,

Испанских шкиперов-бородачей,

Таинственную красоту кораблей

И моря зов колдовской.

И вольной песни слова

Звучат сквозь рокот волны:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны,

И юность всегда права".

Я помню крепости грозный вал

И бастионы вокруг,

Утренней пушки резкий сигнал,

И как барабан ей отвечал,

И горна звенящий звук.

И смелой песни слова

В их музыке мне слышны:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны,

И юность всегда права".

Я помню вдали канонады гром;

Я вижу на берегу

Могилы, где вечным уснули сном

Погибшие в честном бою морском,

Давая отпор врагу.

И прежней песни слова

Суровой скорби полны:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны,

И юность всегда права".

Я снова вижу наши леса

Сквозь сеть дрожащих ресниц;

И старых, милых друзей голоса

Ко мне возвращаются, как в небеса

Весной - щебетанье птиц.

И тихой песни слова

Минувшим озарены:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны,

И юность всегда права".

Я помню молнии дерзких дум,

Восторг и печаль в душе,

И гул предчувствий, и крови шум,

Надежды, обуревавшие ум,

Которым не сбыться уже.

И вещей песни слова

Доносятся из тишины:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны,

И юность всегда права".

Есть то, о чем нельзя рассказать -

И позабыть нельзя;

Туман, что прокрадывается, как тать,

И заставляет сердце дрожать,

И застилает глаза.

И старой песни слова

Тоскою напоены:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны,

И юность всегда права".

Теперь, приезжая в город родной,

Не узнаю никого;

Но так же деревья машут листвой

И веет ветер береговой, -

В знакомом шуме его

Звучат все те же слова,

Порывисты и нежны:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны,

И юность всегда права".

И, памятью давних дней окружен,

В Оленьей роще стою -

И там под сенью прохладных крон,

Как болью, внезапным счастьем пронзен,

Встречаю юность свою.

И чудной песни слова

В напеве листьев слышны:

"Мальчишечьи сны, как ветер, вольны

И юность всегда права".

(Перевод Г. Кружкова) [2,349-352]

Стихотворение состоит из десяти строф – по девять строк: одни из известных классических размеров и форм. Они построены как элегия, воспоминание. Древнегреческая форма, состоявшая из двустиший, в новой европейской литературе теряет четкость формы, но приобретает определенность – это жанр философских размышлений, грустных раздумий, даже скорби – что ярче всего отразилось в «Римских элегиях»: Гёте. Лонгфелло прекрасно знал и любил творчество Гёте – ведь по образцу поэмы Гёте «Герман и Доротея» создана его эпическая поэма «Евангелина». Он обращается к элегии, но его трактовка приобретает в целом жизненно утверждающий характер. Ушедшая юность бессмертна – это и есть идея его стихов и он находит для этого прекрасно выбранных рефрен завершает все десять строф: 'A boy's will is the wind's will, And the thoughts of youth are long, long thoughts.' [1,322-323.] "Мальчишечьи сны, как ветер, вольны, И юность всегда права". [2,349-352].

Стихи имели большой резонанс в англоязычной поэзии. Их рефрен часто цитировали. Слова из рефрена были позднее использованы поэтом Робертом Фростом в качестве заголовка сборника его стихов «Воля мальчика» (“A Boy’s Will”) (1913г).

Содержание стихов внешне ясно и понятно. Стихотворение представляет собою воспоминание о родном городе Лонгфелло – Портленде. Лонгфелло родился в Портлонде, который здесь описывается взволнованно и лирически эмоционально, но в совершенно определенных художественных деталях реальности. Неторопливо разворачивается повествование – сон о городе юности, к городе, которой уже нет и который есть. Лирический герой видит свой родной город и себя молодым и в строфах стихов предстают одна за другой примет реального пейзажа: море, порт, сваи, верфь, причал, корабли, матросы, которых мальчик видел в порту, крепость, бастионы, лес. Одновременно в его памяти рождаются звуки: шум моря, рокот ветра, гром былых сражений – канонада, звуки барабана и горна, выстрелы залп пушки, щебетанье птиц, и – старинная песня, рефрен которой звучит в его памяти – песня о мальчишеских порывах, подобных порывам ветра. Прошлое города героичное: автор приводит пример автор упоминает «погибших в честном бою морском» [2,349-352]. Имеется в виду морской поединок между английским бригом «Боксер» и американским бригом «Энтерпрайз» во время англо – американской войны 1812-1814 годов. В бою погибли оба капитана, которые были похоронены в Портленде 7 сентября 1813 года. Город реален – это существующий на карте город, со своей историей, мятниками, ландшафтом, чертами морского порта.

Одновременно он представлен как город мечты, как путешествие в прошлое, в ушедшую юность лирического героя. Это он скользит в своих фантазиях по улицам города, по набережной и причалу, видит ушедшее и настоящее, узнает и не узнает картины родного города. Пейзаж окрестностей города – это реальный пейзаж с известной горожанам Оленьей рощей и в то же время прекрасный идеал города Юности.

Эта двойное восприятие отражено в вокабуляре: впечатление создается за счет слов “magic, beautiful, dear”., т.е. слов реального плана и в то же время за счет слов, рисующий романтическую картину города: “beautiful town”, “streets”, “wharren”, “ships”, “the sea”, “the hill”, “bay”.

Особую роль играют слова, связанные с понятиями “memory”, “youth”.

Средства изобразительно – выразительные выдержаны в том же стиле: это сравнения: “ And the words of that fatal song,  Come over me like a chill ”: “with joy that is almost pain”; метафоры: “the burden of that old song”; эпитеты: “beautiful”, “pleasant”, “shadowy”, “wild”, “shrill”, “mournful”, “sweet”.

Мелодика стиха здесь подчинена старинной лапландской песне, связанной с историей Портланда: Стихи строятся на повторах, идут ряд за рядом анафоры, начинающие каждую строфу: “I think”, “I can see”, “I remember”; и на рефрене, ее замыкающем. Ключевые слова “will”, “wind”, “A boy’s will is the wind’s will,. And the thoughts of the youth are long, long thoughts”.

Форма стихотворения достаточно оригинальна: Лонгфелло создает здесь строфу из девяти строк, со следующем системой рифм: в первых пяти строках –а – а а – б – б - - а – б, во втором четверостишии – с – с – с –о, причем это четверостишие является зафиксированным, три строки – I -, 3,4 идентичны и лишь вторая меняется в каждой строфе. Подобная ритмика хорошо передает плавность старинной песни, ее немного причудливый, но вместе с тем достаточно простой напев, скользящий по описаниям города и воспоминаниям лирического героя. Обилие повторов разного рода характерно для стихов.

Литература:

1. Longfellow, Henry. The Poetical Works.L., 1887.

2. Лонгфелло Г. Стихотворения. Эванджелина. – Уолт Уитмен. Стихотворения и поэмы. Публицистика. М., Худ.лит., 1986.