Ерджанов Т. К.
Казахский Национальный Университет им. аль-Фараби
Правовая система Казахстана глазами Европейского Суда по правам человека
Наиболее авторитетным
международным судебным органом является Европейский Суд по правам человека,
который за более чем 50-летню практику вынес сотни важных прецедентных решений,
лежащих в основе европейской модели правового статуса личности. Несмотря на то,
что Республика Казахстан не является участником Европейской конвенции по правам
человека 1950 года, решения ЕСПЧ представляют интерес для нашей национальной
правовой системы. Серьезные расхождения между законодательной и судебной
практикой Республики Казахстан и правовыми позициями Европейского Суда грозят
нашей стране серьезными последствиями, среди которых – риск признания
национальных властей ответственными за те или иные нарушения прав человека. К
настоящему моменту Европейский Суд уже вынес ряд постановлений, в той или иной
степени затрагивающих ситуацию в нашей стране. Все дела касались экстрадиции
заявителей в Казахстан, где им были предъявлены уголовные обвинения. Какой же
логикой руководствовался ЕСПЧ, рассматривая эти дела?
В деле «Кабулов против
Украины» /1/ заявитель, который обвинялся казахстанской прокуратурой в
совершении убийства, утверждал, что его выдача Казахстану грозила ему
недопустимым обращением. Кроме того, Кабулов ссылался на возможность вынесения
ему смертного приговора, что стало бы нарушением статьи 2 Конвенции,
предусматривающей право на жизнь. Европейский Суд напомнил, что статья 2
налагает на европейские государства обязательство не выдавать обвиняемых лиц,
если существует реальная опасность применения к ним в запрашивающем государстве
смертной казни /2/. Однако с учетом
того, что в Казахстане еще в 2003 году был объявлен мораторий на приведение в
исполнение смертных приговоров, ЕСПЧ пришел к выводу, что риск нарушения статьи
2 в этом деле минимален. Следовательно, выдача Кабулова Казахстану не нарушила
бы статью 2 Конвенции.
Однако при рассмотрении
жалобы в контексте статьи 3 Европейский Суд пришел к прямо противоположному
мнению. Он учел доклады ряда правозащитных организаций и Государственного
департамента США, в которых фиксировались следующие структурные проблемы
казахстанской правовой системы:
-систематическое
принуждение обвиняемых к даче признательных показаний;
-плохие условия
содержания в тюрьмах;
-отсутствие эффективного
расследования заявлений о пытках.
При этом Суд указал, что
даже дипломатические гарантии властей о соблюдении всех прав экстрадируемого
лица не могут считаться веским аргументом для выдачи, если общая ситуация в
стране характеризуется серьезными проблемами /3/. Главный вывод Европейского
Суда заключался в том, что пытки и жестокое обращение грозили не Кабулову
персонально, а вообще любому содержащемуся под стражей казахстанскому
подозреваемому. Следовательно, Украина как участник Европейской Конвенции не
вправе была выдавать заявителя Казахстану.
Спустя несколько месяцев
ЕСПЧ вновь столкнулся с необходимостью оценить экстрадицию лица в Казахстан на
предмет соответствия международным стандартам прав человека. В деле «Байсаков и
другие против Украины» /4/ заявители утверждали, что казахстанские власти
преследуют их за политическую деятельность, и что в случае выдачи им будут
грозить пытки и жестокое обращение. В распоряжении Суда вновь оказались доклады
и заключения, сделанные международными структурами: Комитетом ООН против пыток,
Human Rights Watch и Международной Амнистией. Все они содержали информацию о распространении
практики пыток в Казахстане и о неудовлетворительных условиях в казахстанских
тюрьмах.
Однако в деле «Байсаков
и другие против Украины» была существенная деталь, отличающая его от дела
Кабулова. Европейский Суд фактически признал, что в Казахстане существовала
практика преследования политической оппозиции (с которой в 2001-2002 годах были
связаны заявители). Таким образом, если выдача Кабулова была запрещена лишь в
силу его статуса обвиняемого, то выдаче Байсакова и других заявителей препятствовали
еще и политические мотивы. Характерно, что ЕСПЧ вновь не убедили гарантии
казахстанских властей. Так, Суд указал, что заверения первого заместителя
Генерального прокурора Казахстана о неприменении пыток к заявителям не могли
считаться надежной гарантией в условиях отсутствия в стране эффективной системы
борьбы с пытками /5/.
Позиция Европейского
Суда в отношении казахстанской правовой системы была скорректирована в деле
«Джаксыбергенов против Украины» /6/. Приняв во внимание доклады о ситуации в
Казахстане Государственного департамента США, Комитета ООН против пыток и Human
Rights Watch за 2009 год, Суд отметил определенный прогресс в приведении
казахстанского законодательства и практики в соответствие международным
стандартам прав человека. Опираясь на этот вывод, Суд напомнил сторонам
собственную правовую позицию: общая сложная ситуация в запрашивающем
государстве сама по себе не препятствует выдаче лица; последнее должно
убедительно доказать, что его личные обстоятельства позволяют предположить, что
ему грозит недопустимое обращение, запрещенное статьей 3 Конвенции /7/.
Европейский Суд пришел к
выводу, что к 2011 году реформы казахстанской правовой системы (предпринятые,
помимо прочего, в свете председательства республики в ОБСЕ) уже не позволяют
однозначно утверждать, что выдача любого лица в Казахстан будет нарушать статью
3 Конвенции. Суд отметил, что заявитель, хотя и был связан профессиональной
деятельностью с Е. и Ж. Байсаковыми и М. Аблязовым, не принадлежал к
политической оппозиции или иной уязвимой группе. В итоге Суд решил, что выдача
Даксыбергенова Казахстану не нарушила бы статью 3 Конвенции. Вместе с тем, ЕСПЧ
косвенно подтвердил, что экстрадиция в Казахстан лиц, имеющих отношение к
политической оппозиции, по-прежнему будет несовместима со стандартами
Конвенции.
Таким образом,
предпринятые казахстанскими властями меры принесли видимые результаты. Если в
деле «Кабулов против Украины» ЕСПЧ фактически высказался за полный запрет
экстрадиции в Казахстан разыскиваемых лиц, то в деле «Джаксыбергенов против
Украины» Суд существенно смягчил свою позицию, ограничив круг заведомо
невыдаваемых лиц только оппозиционными политиками. Всем остальным казахстанцам,
чтобы добиться отказа в экстрадиции, необходимо, по мнению Суда, предъявить
доказательства угрозы недопустимого обращения. При этом доказательства должны
быть связаны с личными обстоятельствами каждого заявителя, а не опираться на
оценку общей ситуации в стране.
В решении по делу
«Ефимова против России» /8/ Европейский Суд подтвердил эту правовую позицию.
Европейский Суд отметил, что заявительница ссылалась на факт своих
доверительных отношений с М. Аблязовым (она возглавляла одно из подразделений
БТА-банка) и на то, что уголовное преследование М. Аблязова было связано с его
политической деятельностью. По мнению заявительницы, этого было достаточно,
чтобы считать ее жертвой политических преследований.
Европейский Суд не
согласился с этим. ЕСПЧ единогласно пришел к выводу, что экстрадиция Ефимовой в
Казахстан не будет являться нарушением статьи 3 Конвенции. Главный мотив такого
вывода – отсутствие особых личных обстоятельств, свидетельствующих о серьезной
угрозе недопустимого обращения.
У данного дела был еще
один принципиальный аспект. Заявительница пыталась убедить ЕСПЧ, что ее выдача
Казахстану нарушит статью 6 Конвенции, гарантирующую право на справедливое
судебное разбирательство. В своей жалобе она утверждала, что в Казахстане
отсутствуют независимые суды, а процесс не является состязательным из-за
давления, оказываемого государством на адвокатов.
Европейский Суд
согласился с тем, что в отдельных случаях экстрадиция может ставить вопрос о
соблюдении статьи 6 Конвенции. Это может происходить в тех случаях, когда в
запрашивающем государстве грубо нарушаются основные принципы уголовного
судопроизводства, что на практике равнозначно полному игнорированию прав
человека и отказу от правосудия /9/. Однако в данном деле Суд не нашел
доказательств, чтобы прийти к такому выводу. Соответственно, жалоба Ефимовой в
этой части была отклонена как необоснованная.
Следует также добавить,
что ЕСПЧ рекомендовал приостановить экстрадицию Ефимовой в Казахстан до момента
вступления в силу окончательного решения по ее делу. Очевидно, Суд имел в виду
возможность обжалования постановления в Большой Палате.
Если резюмировать прецедентную
практику Европейского Суда о Казахстане, то можно сделать следующие выводы.
Модернизация казахстанской правовой системы не остается незамеченной в Европе:
имевшиеся первоначально препятствия для уголовного преследования скрывшихся лиц
в настоящее время существенно уменьшились. Однако Европейский Суд по-прежнему
убежден, что в Казахстане существуют политически инспирированные уголовные
дела, при расследовании которых не соблюдаются европейские стандарты уголовного
правосудия. Соответственно, нашей стране трудно рассчитывать на правовую помощь
европейских государств, когда речь идет об уголовном преследовании отдельных
лиц.
1.Постановление
Европейского Суда по делу «Кабулов против Украины» (Kaboulov v. Ukraine) от 19
ноября 2009 года, жалоба № 41015/04
2.Постановление
Европейского Суда по делу «Бахаддар против Нидерландов» (Bahaddar v the
Netherlands) от 19 февраля 1998 года
3.Постановление
Европейского Суда по делу «Чахал против Соединенного Кородевства» (Chahal v.
the United Kingdom) от 15 ноября 1996 года
4.Постановление Европейского Суда по делу
«Байсаков и другие против Украины (Baysakov and Others v. Ukraine) от 18
февраля 2010 года, жалоба № 54131/08
5.Постановление Европейского Суда по делу
«Солдатенко против Украины» (Soldatenko v. Ukraine) от 23 октября 2008 года, в
котором речь шла о выдаче заявителя Туркменистану
6.Постановление Европейского Суда по делу
«Джаксыбергенов против Украины» (Dzhaksybergenov v.Ukraine) от 10 февраля 2011
года, жалоба № 30160/04
7.Постановление Европейского Суда по делу «Камышев
против Украины» (Kamyshev v.Ukraine) от 20 мая 2010 года, в котором речь шла о
выдаче заявителя Белоруссии
8.Постановление Европейского Суда по делу «Ефимова
против Украины» (Yefimova v. Russia) от 19 февраля 2013 года, жалоба № 39786/09
9.Решение Европейского Суда по делу «Серинг против
Соединенного Королевства» (Soeringv.
United Kingdom) от 7 июля 1989 года