К.филол.н., доцент Раимбекова А.А.
Казахский национальный университет им.
Аль-Фараби, Казахстан
К вопросу о художественной антропологии Н.В.Гоголя (на
материале «Вечеров на хуторе близ Диканьки»)
В
литературоведении обособилась самостоятельная научная дисциплина –
художественная антропология. Ее предмет – изучение влияния христианства на
авторскую концепцию личности и проблемы художественности. Эта область
представлена работами: московского ученого М.Ю. Белянина («Художественная
антропология позднего Толстого»), екатеринбургского
исследователя О.В.Зырянова («Христианская духовность в художественной
антропологии А.С. Пушкина»), представителя воронежской школы К. А. Баршта («Художественная антропология Андрея Платонова»)
и т.д. [1-3]
Однако
область художественная антропология может быть рассмотрена и значительно шире.
Покажем это на материале цикла произведений Н.В. Гоголя «Вечера на хуторе близ
Диканьки (далее и везде – «Вечера»)».
Предлагаемый в работе подход, в отличие от упомянутых работ, основан не
только на синтезе авторской концепции человека и художественности. Анализ
фольклорной поэтики осуществлен в аспекте взаимодействия язычества и
христианства. Не менее важным является учет единства эпистолярного и
художественного наследия с точки зрения формирования антропологической программы писателя.
В создании
идеала прекрасного человека значимо изображение любви как испытания. Испытание
героя на способность к прозрению становится возможным благодаря его чуткости к
божественному откровению и способности к преодолению дьявола. Трактовка дьявола
не только как внешней силы, но и внутренней, когда Вакула вынужден сражаться с
чувствами – от слепого обожания, до глубокой ненависти − наиболее последовательно отражает принципы художественной
антропологии Гоголя.
Тотальная поглощенность
кузнеца Вакулы чувством в «Ночи перед
Рождеством»,
любовь к Оксане принимает характер тотального романтического конфликта. «Что мне до матери? Ты у меня мать и отец, и
все, что ни есть дорогого на свете. Если б меня призвал царь и сказал: «Кузнец
Вакула, проси у меня всего, что ни есть лучшего в моем царстве, все отдал бы
тебе …
…Не хочу, − сказал
бы я царю, − ни каменьев дорогих, ни золотой кузницы, ни всего твоего
царства, дай мне лучше мою Оксану!».
Сюжет данной
повести представляет собой травестирование средневекового фольклорного мотива
сделки с дьяволом. В цикле «Вечера» трактовка темной силы основана на
демоническом олицетворении зла, которое посылается для испытания духовной
стойкости человека. Вместе с тем эволюция художественных замыслов Гоголя
привела к полифонии смыслов, вариациям нечистой силы от безобидного,
сказочного, плутоватого трикстера до аллегорических интерпретаций в мистическом
духе, что характеризует движение романтизма в поэтике «Вечеров».
В истории Вакулы стиль
автора отражает зависимость от фольклорной
поэтики.
Противостояние героя и черта осмыслено в духе сказочной традиции, для передачи
доблести персонажа. Черт становится самостоятельным персонажем в первой части
«Сорочинской ярмарки». Черт – существо для героев реальное. Так формируется
преодоление архетипической модели мира. «То-то и есть, что если где замешалась
чертовщина, то ожидай столько проку, сколько от голодного москаля, −
значительно сказал человек с яшинкою на лбу.
Какая чертовщина? – подхватил человек в пестрядевых шароварах».
Осложнение образа черта
приметами социальной власти в «Майской ночи, или утопленнице» привело к
изображению пана головы как воплощения антинародной власти, наглой, тупой,
жестокой. Так создается социальный подтекст повести, реализующий идею
справедливости и гуманности. Здесь же получают развитие сатирические приемы,
травестирующие нечистую силу. Черт осмыслен как союзник героев в борьбе со
злом, защищающих свою любовь. Здесь прослеживается близость к древнерусской
смеховой традиции.
Тема нечистой силы была
интерпретирована Белым как тема безродности. Белый считает, что «нечистая» сила
действует «на отщепенцев, потерявших землю, и ищущих кладов ее; основной клад,
связь с родом. Утраченная, она связана с темою мести рода, как рока, и с темою
гор, этих выперших родовых недр» [11, c.63].
«Вечера»
отражают движение писателя от фантастического в духе сказочного мироощущения до
аллегорической трактовки ирреального. Здесь вырабатывается гоголевский прием
слуха как сюжетного механизма и приема гоголевской сатиры. Слух о том, что в
народе появилась подозрительная «красная свитка», ведущая за собой гибель и
разорение, на сюжетном уровне реализуется как введение темы нечистой силы.
Затем, когда речь заходит о женихе Тараське Грицко и отец невесты начинает
расхваливать достоинства его свитки, мистификация, основанная на иллюзии
тождества дьявольской «красной свитки» и свитки Грицко. В таком разоблачении мистического, снятии мистификации также
прослеживается концепция антимира, характерная для древнерусской смеховой
поэтики.
Нечистая
сила атрибутирует мир привычных представлений и социальной иерархии в обществе.
Так, в мыслях Черевика о жене полисемия, перенос слова «черт» на досаждающие
обстоятельства характеризует постоянство нечистой силы в быту. «…туда к черту!
Вот тебе и свадьба, – думал он про себя, уклоняясь от сильно наступавшей
супруги. Антропоморфизация черта: он живет среди людей, «гуляет, пьянствует», и
там, где он, всегда «хохот, песни, деньги сыплются, водка – как вода…», то
есть, ведет жизнь обычного разгульного казака, характеризует стиль Гоголя, как
тяготеющий к древнерусским истокам смеховой культуры.
Аллегорическая
интерпретация в «Страшной мести» разрушает имитацию стиля сказки про колдуна.
Мысль о гибели народа расценивается писателем как борьба за христианскую веру.
Гоголь приближается здесь к идеям повести о Тарасе Бульбе. «Человек со временем
будет тем, чем смолоду был», − замечал в конце жизни в разговоре с друзьями
Гоголь. Идею веры и безверия символизируют образы казака Данилы Бурульбаша и
колдуна. В казаке героизирована
готовность к испытаниям во имя Родины и веры «голову сложить на ратном
побоище». Ему «лучше спать на гладкой земле при вольном небе… Ему весело,
проснувшись среди ночи, взглянуть на высокое, засеянное звездами небо и
вздрогнуть от ночного холода, принесшего свежесть казацким косточкам». Другой
− «недобрый гость», пришедший из чужих земель, где «все не так: и люди не
те, и церквей Христовых нет…».
Гоголь пишет о душе
человеческой как мистической тайне. Ужасные сны Катерины, которые в конце
концов воплощаются в реальности, внутреннее чувство неприязни и страха, которые
она чувствует к своему отцу – это
мистицизм.
«Ты не знаешь и десятой доли того, что знает душа», - говорит Данило Катерине,
и именно эту сокровенную мысль пытался донести Гоголь до своего читателя во
всех своих произведениях.
Поиски
божественного начала в человеке, попытки понять душу человека в ее мистических,
необъяснимых чертах, таинственной смеси порока и добродетели, прекрасного и
ужасающего осуществлены Гоголем уже в «Вечерах» и передают осложненность
антропологических воззрений поисками истины в духе христианских заповедей.
В «Вечерах»
Гоголь передал мысли о спасении души через истинную веру, о воскресении живых
из мертвых людей, населяющих сей бренный мир, о поиске божественного
предназначения (откровения).
Литература
1 Белянин М.Ю.
Художественная антропология позднего Толстого: Автореф. дис. канд. филол. наук. − М.: Литературный институт им.
А. Горького, 2007. – 20 с.
2 Зырянов О.В. Христианская
духовность в художественной антропологии А.С.Пушкина //
http://www.ksu.kz/modules.php?name=Content&pa=showpage &pid=524
3 Баршт К.А. Художественная антропология Андрея
Платонова. − Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. пед. ун-та, 2001. – 183 с. // http://vss.nlr.ru/queries/cat.php?p= 7&prid=1&rid=222
4 Савельева В.В.
Художественная антропология: Монография. – Алматы: АГУ им. Абая, 1999. – 281 с.
5 Гончаров С.А. Творчество
Н.В. Гоголя
и традиции религиозно-учительной культуры: Дис.
д-ра филол. наук. − СПб.: РГПУ им.
А.И. Герцена, 1997. – 311 с.
6 Белявская Л.Н. Эволюция
философского мировоззрения Гоголя: Дис. канд.
филос. наук. − М.: АПКППРО МОН РФ, 2005. – 153 с.
7 Гончаров С.А. Сон –
душа, любовь – семья, мужское – женское в раннем творчестве Гоголя //
Гоголевский сборник. − СПб.: Изд-во РГПУ им. Герцена,
1993. – С. 4-29.
8 Минц З.Г. Александр Блок
и русские писатели. − СПб.: Искусство,
2000. – 784
с.
9 Шульц С.А. Хронотоп
религиозного праздника в творчестве
Н.В. Гоголя // Русская
литература XIX века и христианство / Под ред.
В.И. Кулешова. – М.: Изд-во МГУ, 1997. – С.
229-232.
10 Виноградов И.А. Гоголь –
художник и мыслитель: Христианские основы
миросозерцания. – М.: ИМЛИ РАН Наследие, 2000. – 448 с.
11 Белый А. Мастерство
Гоголя. − М.: МАЛП, 1996. – 351 с.
12 Виноградов И.А. Сказки
Николая Гоголя // Н.В. Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки». − М.: Наука, 1998.
– 317 с.