Филологические науки / 8

Филологические науки / 8. Родной язык и литература

Рыжкова-Гришина Любовь Владимировна

Московский психолого-социальный университет, филиал в г. Рязань

Ветер как сквозной образ природного мира

в поэзии В.Ф. Ходасевича

Одним из сквозных образов поэзии Владислава Ходасевича является образ ветра, который возникает в его стихах в самых различных лирических ситуациях. Связанный с психологическим состоянием лирического героя, он становится выразителем его эмоциональных переживаний.

Ветер как проявление стихии воздуха, приобретает в поэзии В.В. Ходасевича символическое звучание: он может быть символом времени и уходящих лет, перемен и движения вперед и одновременно с этим, образ ветра подчеркивает незащищенность героя и его оторванность от Родины.

Ключевые слова: натурфилософия, Серебряный век, В.Ф.Ходасевич, пейзаж, лирический герой, символ, психологизм.

Одним из сквозных образов в изображении природного мира у Владислава Ходасевича является образ ветра, который возникает в его стихах в самых различных лирических ситуациях (Осень», «Ряженые», «Сумерки», «Ночи», «Я угасну… Я угасну…» и др.) Это настолько бросается в глаза, что не заметить этого нельзя. Вместе с тем нельзя сказать, что ветер – главное действующее «лицо» в поэзии В.Ф. Ходасевича. Тем не менее в изображении природного мира именно ветер иногда даже диктует развитие ситуации: «Кто-то золотом сусальным / Облепил кресты и крыши. / Тихий ветер дымам дальним / Приказал завиться выше» [3, с. 319].

Ветер имеет разный характер, он может быть «крепким и гулким», колючим, злобным, мгновенным, сногсшибательным, древним, летучим. Даже поезд, проносящийся мимо, на каком-то ассоциативном плане связан с ветром: «Поезд, гремя и качаясь, обдает меня ветром и паром». То он «как стон запоздалых рыданий», то дует по переулкам как «гость залетный», то «шелестит песчаными волнами».

Ветер связан с психологическим состоянием героя, он возникает в минуты чрезвычайно важные для него – он стонет, замирает, задувает с новой силой, становится бурей, вихрем, а то превращается в самый настоящий «безобразный вой метели», а иногда поэту слышится «ветерка дыханье снеговое». Любопытно, но свою «тяжелую лиру» (как назван один из сборников поэта) герой тоже получает «в руки сквозь ветер». Значит, ветер для поэта образ знаковый, значимый, весомый. Вот и Каин бродит по морскому берегу, обдуваемый ветром «под европейской ночью темной».

Ветер – проявление стихии воздуха, движение этого воздуха есть неотъемлемая часть природного мира. Вся природа В.Ф. Ходасевича, часто как и его жизнь, по его собственному признанию, это passivum, именно так – «Passivum» называется одно из его стихотворений, что в переводе с латинского языка означает «пассивный залог». И в самом деле, пассивный залог здесь как символ пассивного состояния лирического героя, его бездействия, молчаливого наблюдения и неучастия в жизни. Здесь ступени «засыпаны листвой», луг «гладко скошен», и день подобен осеннему листу, что «бескрайним ветрам в бездну брошен». Страдательный залог, как ни странно это звучит, в данном случае – доминанта психологического состояния лирического героя. Жизнь уходит, помимо желания человека, однако в душе его теплится нетленный огонь.

Кажется, весь мир подчинен ветру, даже цветок, что по народному поверью расцветает в Купальскую ночь, и тот склоняет головку под ветром: «Цвети во тьме, лелея клад! / Тебя лишь ветер вольно склонит / Да волк, блуждая наугад, / Хвостом ленивым тихо тронет» [3, с. 47]. И рассветный ветер рассыпает золу потухшего купальского костра.

Ветер из стихии природы может вдруг превращаться в некий символ – символ времени, уходящих лет. В.Ф. Ходасевич, характеризуя свою эпоху, находит для этого значимые слова: это – время скуки: «О, скука, тощий пес, взывающий к луне! Ты – ветер времени, свистящий в уши мне!». Эти строки написаны в 1913 году, и обратим внимание, что здесь – та же тема бездеятельного, пассивного отношения к жизни.

С годами ветер в его стихах стал как будто стихать, но ненадолго. Но это не ветер стал стихать в его бурной драматической жизни, просто сам поэт в зрелом возрасте замкнулся, закрылся, спрятался от него за плотной дверью и глухим окном. Но сам-то он хорошо знал, что там, «за дверью – неизбежный бой». И стоит выглянуть в окно, и сразу поймешь, что: «Да, меня не пантера прыжками / На парижский чердак загнала. / И Вергилия нет за плечами, – / Только есть одиночество в раме / Говорящего правду стекла» [3, с. 249]. «Стекло говорило ему правду, и он осознавал, что в жизни борьба не окончена, что ежедневная битва продолжается, и эта битва – за хлеб насущный, родину, место под солнцем, славу, почет и прочие радости земные. И бой этот не окончился, он продолжался, и злые ветры дули с не меньшей силой, чем и раньше» [2].

Его трагическая судьба словно была предопределена и услышана им самим – в ранней юности, в звуках этого ветра. Ведь еще восемнадцатилетним юношей он заметил и услышал в шуме ветра не что-нибудь, а «страшную игру» и «шепот дьявола»:

Этот шепот в свисте ветра,

В шелесте ветвей…

Он трусливых заставляет

Дверь закрыть плотней [3, с. 296].

Но он не был труслив, он это осознал еще в юные годы. В стихотворении «Достижение», обращаясь к солнцу, он воскликнул: «Ты видишь? Я – смелый…».

Со временем поэт понял, что он – носитель двух начал и отражение двух противоположных сил, и вся жизнь его прошла словно на перекрестке, обдуваемом всеми ветрами. В 1928 году он написал короткое стихотворение с характерным названием «Памятник» (всего восемь стихов), в котором подытожил: «В России новой, но великой, / Поставят идол мне двуликий / На перекрестке двух дорог, / Где время, ветер и песок» [1, с. 395].

Видимо, подсознательно ветер был для него неким символом – незащищенности и одновременно символом перемен, изменения, движения. И движением не чего-то неопределенного, а вполне конкретного – стихии воздуха – не застывшей, а постоянно устремленной вперед. Ветер как символ вечного движения и знак неуспокоенной, мятущейся, оторванной от родины живой души. Но ни на российском, ни на другом перекрестке мира «двуликий идол» не поставлен поэту до сих пор. Когда-то поэт написал: «Пробочка над крепким йодом! / Как ты скоро перетлела! / Так вот и душа незримо / Жжет и разъедает тело» [1, с. 179]. Кажется, строки эти жгут до сих пор живую душу поэта и нашу совесть.

Литература

1. Ковчег: Поэзия первой эмиграции / Сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. – М.: Политиздат, 1991. – 511 с.

2. Рыжкова-Гришина Л.В. «Двуликий идол» на перекрестке. Драматизм натурфилософии В.Ф. Ходасевича. // Клаузура. № 12(30) декабрь 2013. [Электронный ресурс]. URL: http://klauzura.ru/2013/11/lyubov-ryzhkova-dvulikii-idol-na-perekrestke-dramatizm-naturfilosofii-v-f-hodasevicha/

3. Ходасевич В.Ф. Собрание стихов / Сост. А. Дорофеев. – М.: Центурион, Интерпракс, 1992. – 448 с. – (Серия «Серебряный век»).

Сведения об авторе:

Рыжкова-Гришина Любовь Владимировна – кандидат педагогических наук, доцент кафедры психологии и общенаучных дисциплин Московского психолого-социального университета, филиал в г. Рязани; профессор РАЕ; член Союза писателей России, автор 400 публикаций, из них 30 книги и монографии, лауреат международных и всероссийских научных и литературных конкурсов;

e-mail: rapsod@list.ru

Ryzhkova-Grishina Ljubov Vladimirovna – Ph.D., assistant professor of psychology and scientific disciplines Moscow Psychology and Sociology of the University, a branch in the city of Ryazan, Professor PAE, a member of the Union of Writers of Russia, the author of 400 publications, including 30 books and monographs, laureate of international and Russian scientific and literary competitions;

e-mail: rapsod@list.ru