Шаповал Ю.В.

                                                                  Республика Казахстан, г. Астана

                                                                   Евразийский национальный

                                                                  университет им. Л.Н. Гумилева

                                                                  старший преподаватель

                                                                 кафедры философии,

                                                                 кандидат философских наук

 

ПОСТСЕКУЛЯРНОЕ ОБЩЕСТВО: ПОЛИФОНИЯ  ВЕРЫ         И РАЗУМА

 

Европейский проект модерна, просветительский по своей сути, предполагал процесс секуляризации. Сначала секуляризация означала изъятие церковных владений в собственность секулярного светского государства. Далее этот процесс стал распространяться на все сферы жизни общества. Немецкий философ Ю.Хабермас выделяет два прочтения «секуляризации». Первое понимание предполагает замещение или вытеснение в ходе секуляризации религиозных способов мышления и форм жизни на разумные, рациональные. Второе прочтение основывается на интерпретации секуляризации как незаконной экспроприации религиозных ценностей из общественной жизни, из социального бытия человека.  В конечном счете, в широком понимании секуляризация выходит на классическую для западного мира проблему веры и знания. Либерально-демократический дискурс, являющийся продуктом модерна обострил эту духовную оппозицию, полностью вытеснив религию в сферу частной жизни человека. Характеризуя отношение либерального государства к верующим, Ю. Хабермас отмечает, что «либеральное государство, со своей стороны, подозрительно относится к верующим, полагая, что западная секуляризация – это дорога с односторонним движением, оставляющая религию на обочине» [1]. Более того, либеральное государство требовало от своих верующих граждан разделения своей идентичности на публичную и частную составляющие и принимало их мнение, если оно переводилось с религиозного языка на секулярный язык модернистского дискурса. Однако культурно-исторический процесс, в ходе которого получили развитие и воплощение идеи модерна, обнажил неприглядные последствия секуляризации западного общества. Глобализация, транслирующая либерально-демократические, секулярные ценности на весь мир, породила столкновение цивилизаций. Апофеозом этих событий был террористический акт 11 сентября 2001 года, который заставил многих обратиться к религии и осознать, что многие факторы не учтены в модернизации, в частности религиозный фактор, а секуляризм праздновал пиррову победу. Как отметил Ю.Хабермас в своей речи «Вера и знание», произнесенный через месяц после взрывов: «Покушение фанатиков вызвало в сокровенных глубинах секулярного общества вибрацию религиозной струны» [1]. Знаменитый философ прямо указал, что терроризм -  это сбившаяся с правильного пути секуляризация. Западное общество должно признать наступление новой эпохи – эпохи постсекулярного общества. Что отличает данное общество от секулярного? Главное отличие в том, что постсекулярное общество «заботиться о продолжении существования религиозных сообществ в беспрестанно секуляризующемся окружении» [1]. Плюралистический разум демократического общества остается открытым для обоих дискурсов: секулярного (либерально-демократического) и религиозного. Отныне религия допускается в общественную жизнь, и голоса верующих будут участвовать в полифонии коммуницирующих граждан.

В контексте темы постсекулярного общества большой интерес представляет диалог, состоявшийся между либералом Ю.Хабермасом и кардиналом Йозефом Ратцингером (ныне папа Бенедикт XVI) в январе 2004 г. в Баварской Католической академии (Мюнхен). Эта встреча представителей либерально-демократического и религиозного дискурса символизирует собой новую эпоху постсекулярного общества. Хабермас, исходя из своей теории коммуникативного действия, утверждает, что правовое государство с демократическим устройством само создает и обеспечивает нормативный порядок, основываясь на коммуникативной практике, которая  является сущностью демократического процесса. Философ указывает: «Конституционно-патриотические взаимосвязи могут самообразовываться и обновляться посредством политики» [2, с.55]. С другой стороны, он указывает, что если рассмотреть вопрос о солидарности, «объединяющих узах», без которых немыслимо любое общество, то либерально-демократическое государство сталкивается со многими проблемами. Рынок, в рамках которого превалирует личный интерес и эгоистическая ориентация, права и свободы, предоставляемые гражданам демократического правового государства, не могут гарантировать  участия в общественной жизни для «общего блага».  Государство не может потребовать или принудить гражданина действовать, руководствуясь общими интересами. Здесь, надежда на политические добродетели граждан, на их достаточный уровень политической культуры.  В последние десятилетия усилились факторы, ведущие к ослаблению или даже разрушению гражданской солидарности в демократических обществах.  Это прежде всего «политически неконтролируемая динамика всемирной экономики и всемирного общества» [2, с.58]. Рынки, которые не поддаются демократизации, берут на себя функции регулирования всех сторон жизни на всех уровнях, в том числе на наднациональном, международном. Рыночное сознание, проникшее сегодня повсюду, превращает граждан в замкнутых монад, действующих исключительно в личных интересах. Помимо этого, усиливается уход граждан в частную сферу, происходит деполитизация гражданского сознания, связанная с тем, что демократические механизмы формирования мнения и воли утрачивают свое значение, а господствует право сильнейшего. По признанию самого Ю.Хабермаса, «социальная связь, основанная на взаимном признании, не разложима на понятия договора, рациональности выбора и максимизации потребностей» [1].

Выход из сложившей  ситуации Ю. Хабермас видит в обращении к религии, которая «сохранила нетронутым нечто такое, что утрачено в других областях» [2, с.66]. Это религиозные ценности, которые ориентируют человека на взаимопонимание и жертвенность по отношению к ближнему. Хабермас призывает не просто уважать религию и верующих, но учиться у них. Такой опыт уже имел место в европейской истории. В частности, либеральная идеология многое заимствовала у христианства, переводя религиозные идеи на секулярный язык. Например, идея богоподобия человека трансформировалась в идею о человеческом достоинстве, которая стала краеугольной для либерального государства. Процесс обучения является двусторонним процессом, то есть и религия в свою очередь должна учиться у секулярного общества. Секуляризация  должна пониматься, согласно Ю.Хабермасу, как двоякий и взаимодополняющий процесс обучения. Модернизация охватывает религиозное и светское сознание, видоизменяя их. Данный процесс обучения, изменения и обогащения составляет содержание постсекулярной эпохи. Основная роль религии в постсекулярном обществе – «вносить функциональный вклад в дело воспроизводства желаемых мотивов и установок» [2, с.70]. Следовательно, религиозные ценности должны скреплять общественные узы, социальную солидарность. Немецкий философ подытоживает свои размышления: «Таким образом, в интересах конституционного государства бережно обходиться со всеми культурными источниками, на которых основывается осознание гражданами норм и сама солидарность между ними» [2, с.69]. Таким образом,  Ю.Хабермас предлагает новый тип коммуникации – «двусторонний процесс обучения», в результате которого секулярное общество обогатиться религиозными ценностями. Это общество уже нельзя назвать секулярным, а скорее постсекулярным.

Со своей стороны представитель религиозного мировоззрения – кардинал Йозефом Ратцингером (ныне папа Бенедикт XVI), продолжая тему постсекулярного общества, выделяет два фактора, характеризующих современное состояние общественной жизни. Первый фактор – это развитие возможностей человека, его разума до крайних пределов, когда подвергаются угрозе разрушения основания человеческого бытия. Кардинал называет первый фактор новыми формами власти. Это и угроза атомной войны, и терроризм, и биогенные технологии – клонирование. Особенно, кардинал акцентирует внимание на клонировании, которое полностью перевернет сложившиеся отношения человек-человек, человек – мир. Он приходит к выводу, что разум и, основанные на нем, новые формы власти  необходимо поставить под контроль.  Второй фактор – процесс формирования всемирного общества, в ходе которого происходит встреча и взаимопроникновение культур. Кардинал отмечает: «Интеркультурность представляется сегодня измерением, необходимым для дискуссии об основных вопросах человеческого бытия, которую невозможно ограничить христианским миром и западной традицией, ставящей во главу угла разум» [3, с.99]. Религиозный деятель, католик признает существование иных культурно-исторических миров с различными религиозными традициями, у которых свои представления о морали и праве. Этот цивилизационный подход, предполагающий отказ от европоцентризма, с трудом завоевывает своих сторонников в западном, секулярном обществе. Секуляризм не может смириться со своим поражением.

Йозеф Ратцингер (ныне папа Бенедикт XVI) выделяет четыре основных культурных пространства. Первое – западное культурное пространство, которое включает в себя христианские и секулярные традиции. Второе – исламское культурное пространство. Третье – культурный мир индуизма и буддизма. Четвертое – родоплеменные культуры Африки и Латинской Америки. Последние три культурных пространства сталкиваются с претензиями западной рациональности, которая пытается навязать свои секулярные, либерально-демократические ценности. Однако западная культура не является универсальной, а  ее светские и христианские ценности являются актуальными только для ограниченной части человечества. «Понятие «секуляризация» не может быть воспринять всем человечеством, а потому оно существует для ограниченной его части» [3, с.102]. В целом, размышляя над возможностью создания неких всемирных этических норм, кардинал делает следующий вывод: «Всемирный этос остается абстракцией» [3, с.103]. По его мнению, культурные миры человечества являются настолько многообразными,  с присущими им внутренними и внешними противоречиями, что невозможно выработать единую формулу, с которой согласился бы весь мир.

Йозеф Ратцингер все же намечает путь мирного гармоничного существования различных культур. Западная культура в своем внутренноем пространстве должна окончательно преодолеть просвещенческий проект противоположности веры и разума, совершенно неактуальный на сегодняшний день. Кардинал провозглашает необходимость «коррелятивности разума и веры, разума и религии, призванных к обоюдному очищению и освящению, нуждающихся друг в друге и обязанных это признать» [3, с.103]. Эмансипированный монологичный разум имеет разрушительный потенциал. Соответственно, он должен осознать свои пределы, открыться для диалога, в ходе которого необходимо научиться слушать и слышать доводы религии. Эта коррелятивность должна присутствовать не только во внутреннем пространстве западной культуры, но и реализоваться в интеркультурном пространстве. Западной культуре необходимо найти коррелятивность с другими культурами, отказаться от западной гордыни. Важно включить все, даже самые маленькие культурные миры в опыт полифонической корреляции, «где они сами открылись бы навстречу западной взаимодополнительности разума и веры, чтобы развивался процесс очищения» [3, с.107].  В ходе данного процесса возможно актуализируются единые для всех людей ценности и нормы. Тогда можно будет говорить об едином всемирном этосе.

Итак, основной характеристикой постсекулярного общества является «двусторонний процесс обучения» веры и разума или их коррелятивность.  Но, это не означает возврата к религии как доминирующей ценностной системе или приоритетного типа мировоззрения. После периода секуляризации в западной культуре придание религии прежнего статуса уже невозможно. В эпоху постмодерна, который синхронен с наступлением постсекулярного общества, религия представляет собой один из многих дискурсов в его плюралистическом пространстве. Российский исследователь Александр Кырлежев следующим образом характеризует ситуацию постмодерна: «Постмодерн принимает религиозный опыт, религиозные смыслы, религиозные символы, не отдавая им никакого ценностного предпочтения по сравнению с другими опытами, смыслами или символами» [4]. Этот ученый производит интересный анализ стадий статуса религии в обществе. Во время стадии доминирующего положения религии, религиозной стадии, религия понималась исходя из ее отношения к пространству сакрального. То есть главной была известная оппозиция  «сакральное-профанное». В период стадии секуляризации эта оппозиция разрушается. Секулярный проект выделяет светскую сферу как автономную и самодостаточную, вытеснив религию из социальной сферы в частную. Как пишет А. Кырлежев, религия становится увлечением людей. Для секуляризации, совпадающей с модерном, основным стремлением было лишить церковь ее социальной роли с тем, чтобы социальная идентификация людей перестала быть религиозной, а стала гражданской. Следующая стадия постсекулярного общества, совпадающая с постмодерном, является совершенно иной социокультурной ситуацией, когда нет разделения на сакральное и профанное. Эти две сферы совмещаются, взаимопроникают друг в друга, иногда до неразличимости. Религия погружается в атмосферу абсолютной свободы и плюрализма, что является для нее непростым испытанием.

В постсекулярном обществе религия воспринимается как спасительная альтернатива в противовес мирским прагматичным идеологиям, культивирующим деньги и власть и демонстрирующим свое бессилие породить некую объединяющую нравственную идею или хотя бы коллективные представления (Э. Дюркгейм), которые бы интегрировали общество. Религия вновь начинает выполнять интегративную функцию  и становится в постсекулярную эпоху определяющей для идентичности людей. В условиях глобализации и кризиса идеологии национального государства консолидация людей немыслима без религиозной идентификации. А. Кырлежев считает, что этнорелигиозная общность, «филетизм становятся формой самоидентификации в условиях усиления транснациональных структур и глобализационных процессов» [4]. Эта же идея актуализируется казахстанским ученым А.А. Хамидовым, который утверждает, «что речь должна идти не о национальной, т.е. чисто секулярной, а об этно- (или национально-) религиозной (конфессиональной) «идее»» [5, с.24].

Важным обстоятельством является возврат религии в общественную жизнь. Этот возврат происходит на трех уровнях: институциональном или политическом, социокультурном и аксиологическом.  Исследователь А. Журавский, характеризуя институциональную реставрацию религий, отмечает, что в мировой политике появились новые субъекты мирового развития [6]. Помимо транснациональных корпораций, перерастающих в глобальные, субъектом мировой политики являются религии, которые предлагают свои проекты переустройства мира. В частности, «проект исламской этноконфессиональной сети» [7, с.72], движущей силой которого является исламизм, ратующий за установление «мирового халифата». Кроме него, в современном мире существует пантюркистский проект, конфуцианский (китайский) проект, католический проект. Также обнаруживается проникновение религиозных содержаний в светскую идеологию. Актуальными для светского общества становятся термины, взятые из социального учения религии. Например, субсидиарность в католическом богословии и другие. В целом, можно констатировать, что религия становится политической силой, что также находит подтверждение в терминологии. Например, политический ислам. Усилилась тенденция политизации религии, что становится угрожающим для мирового сообщества фактом. Религия становится не только политической силой, но и политической проблемой.

В социокультурном измерении религия как традиция  является важнейшим механизмом воспроизводства и трансляции моральных норм, духовных ценностей, без которых невозможно представить себе любую культуру. Многие национальные государства используют социокультурный потенциал религии для укрепления консолидации общества, обеспечения его стабильности, а также для того, чтобы легитимировать свои политические акции. В настоящее время недальновидной считается политика государства, не учитывающая религиозный фактор. В условиях глобализации сохранение традиционного для страны национального и религиозного укладов является необходимым для выживания в качестве единого государства.

Сегодня одной из глобальных проблем современности является разрушение этических норм человеческой жизни и жизни мирового сообщества. Поднимается вопрос о глобальном мировом этосе, об этической политике и этической экономике. Многие исследователи сходятся во мнении, что данные этические нормы не могут быть сконструированы человеческим рацио, обнаружившим свой безнравственный потенциал. Например, Ф.А. Хайек отмечает: «Как бы то ни было, религиозное представление о том, что нормы морали определяются непостижимыми для нас силами, может, во всяком случае, быть ближе к истине (пусть и не по той причине, которая предполагалась), чем рационалистическая иллюзия, будто человек, поднатужив свой интеллект, сумел изобрести нормы морали…» [8, с.235]. Этой точки зрения придерживаются участники рассмотренного выше диалога, который можно назвать диалогом разума и веры.

Таким образом, главной характеристикой постсекулярного общества является кризис секуляризма (как чисто западного явления) и переход к позиции полифонии разума и веры. Следствием этого выступает возвращение религии в качестве институциональной формы, социокультурного и аксиологического измерения в общественную жизнь. Кризис секуляризма есть кризис либеральной идеологии, требующий пересмотра ее основ. Социальное учение традиционных религий содержит большой позитивный потенциал, который можно использовать на благо общества. Русская православная церковь, католическая и протестантские церкви, а также ислам разработали свои альтернативные модели гражданских отношений, требующие к себе пристального внимания. 

Литература.

1. Хабермас Ю. Вера и знание./http: //www.antropolog.ru/doc/library/

Habermas/ Habermas4.- 306,468 байт

2. Хабермас Ю. Дополитические основы демократического правового государства? // Хабермас Ю., Ратцингер Й.(Бенедикт XVI) Диалектика секуляризации. О разуме и религии.- М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2006. – 112 с.

3.  Ратцингер Й. Чем держится мир. Дополитические моральные основы либерального государства. // Хабермас Ю., Ратцингер Й.(Бенедикт XVI) Диалектика секуляризации. О разуме и религии.- М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2006. – 112 с.

4. Кырлежев А. Постсекулярная эпоха. /http: //magazines.russ.ru/continent/2004/120/kyr16.html

5. Хамидов А.А. Этно-конфессиональная идея как феномен истории. // Аль-Фараби. – 2003.- № 2 – с.24-40

6.Журавский А. Религиозная традиция в условиях кризиса секуляризма./http: //magazines.russ.ru/continent/2004/120/zh17.html

7. Журавский А.В., Садов О.В., Фетисов А.В. Субъекты мирового порядка. // Глобализация и столкновение идентичностей: Международная интернет-конференция 24 февраля-14 марта 2003.- М., 2003 – С. 60-84 

8. Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма.- М.: Изд-во «Новости», 1992. – 304 с.

 

РЕЗЮМЕ

        

Shapoval Yuliya.

Post-circular Society: Polyphony of Belief and Mind.
The main features of post-circular society are considered in the article.
For this, the author appeals to the analyses of the dialogue between the philosophy of V. Khabermas and catholic cardinal (now Pope Benedict XVI).
The article contains the analyses and summary of different points of view: Western, Russian, and local investors on the problem of post-circular society.

                                                 Сведения об авторе.

 

Шаповал Юлия Васильевна

Старший преподаватель кафедры философии Евразийского Национального Университета имени Л.Н. Гумилева.

Дом адрес: 010000, Республика Казахстан, г. Астана, ул. Желтоксан 17-24

Домелефон : (83172) 32 21 84, сот. 8 701 626 49 82

e-mail: shapoval74@ mail.ru