Д.п.н., проф. Жеребило Т.В.
Ингушский государственный
университет, Россия
Исследование языка как вторичной
рациональной системы ставит проблему особых методов его исследования. В целях синтетического описания языковых
единиц нами был разработан метод лингвостилистической абстракции, связанный
с представлением о языке как особого рода онтологической реальности, так
называемой «превращенной форме» [2; 3; 4; 5; 6; ].
Общеизвестно, что в классическом варианте наблюдается
прямое отображение содержания в форме,
которое абсолютно исключено в
превращенной форме, из которой устранены
содержательные определения, в связи с чем проблема методов исследования
в языкознании приобретает особую актуальность.
Традиционно объектами анализа в лингвистике выступают
такие языковые единицы, как: фонемы, морфемы, слова, предложения. В лингвистике
текста – это текст, в стилистике – функциональный стиль и т.п. Каждая единица включает две (или более сторон): звуковой сегмент и значение;
звуковое выражение, значение, уровень коммуникативной функции.
В практике лингвистического исследования
распространен подход, когда языковую единицу
разлагают на ее элементы: звук и значение. Эта процедура подобна тому, если бы человек, желающий объяснить,
что такое дом, разобрал бы его и стал бы описывать свойства каждого отдельного
кирпича. Эффект оказался бы прямо противоположным. Убедительный контраргумент
против подобного вида анализа приводит С.Шаумян в одной из своих статей. Предположим,
объясняя свойство воды, почему она тушит огонь, мы разложили ее на водород
и кислород – элементы, свойства которых противоположны целому, так как, в
отличие от воды, водород способен гореть, а кислород поддерживать горение [10].
Вполне очевидно, что, разлагая лингвистическую единицу на ее элементы (звук, значение, функцию), мы не можем
вывести ее свойства из ее элементов.
Однако используемый
нами на протяжении многих лет функционально-стилистический инвариант
языковой системы позволяет разработать метод ЛА (лингвостилистической абстракции) , который не разрушает
единства языковой единицы, а наоборот, рассматривает ее как целое, обладающее
соответствующим набором свойств. Подобный метод исследования, вытекая непосредственно из самой природы
естественного языка, ориентирован на описание языковых форм, значений, функций в их единстве.
Его применение обусловлено тем, что
язык – это не разлагаемое образование.
А именно: в языке как «превращенной
форме» форма невыводима из содержания,
содержание невыводимо из формы, в
связи с чем мы не можем объяснить,
почему в слове стол окончание нулевое, хотя
при этом можем констатировать факт, что существительное
стол, имеющее мужской род,
стоящее в именительном или винительном падеже единственного числа, обладает
нулевым окончанием, а в других падежах
- материально выраженным. Считать же его нулевым потому, что форма стол стоит в именительном падеже
единственного числа – абсурд, грамматическая фикция, ибо в
именительном падеже может оказаться и материально выраженное окончание у
существительных мужского рода единственного числа (дедушка, папа, дядя, юноша), одно и то
же слово может быть и женского, и
мужского рода (сирота, невежда). Неизбежно мы приходим к выводу о том, что ставить на место причины отдельные
свойства языковой единицы – заблуждение, противоречащее представлению о научном
характере методологии.
И нулевое окончание, и именительный падеж,
и единственное число, и мужской род – это независимые уровни, не объясняемые
один через другой. Парадокс же здесь заключается в том, что все они существуют в
единстве, выступая в качестве интегральных элементов лингвистической единицы
как целостного образования.
Подобные ситуации наблюдаются и в
лингвостилистике. Отвечая на вопрос, почему в научном стиле используются
отглагольные существительные, емкие по содержанию, вбирающие в себя и образ
предмета, и действие одновременно, мы не можем в качестве причины выдвинуть наличие такой стилевой черты, как
обобщенность-отвлеченность. И наоборот, считать причиной употребление
отглагольных существительных так же абсурдно, как и первое, хотя стилевые черты
и языковые средства связаны теми или иными законами отношений.
Используя
понятие языка как «превращенной
формы», мы должны отметить, что всякая
грамматическая категория или иная лингвистическая особенность восходят к
психическим процессам, но как языковой феномен они представляют собой застывший
продукт психических процессов. Грамматические категории - это клише,
используемые в целях человеческого общения. Ни психологические, ни логические
аргументы не имеют никакого отношения к раскрытию внутренних связей языка.
Сущность языка лежит в нем самом. «Единственным и истинным объектом лингвистики
является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя» [8]. А это означает,
что он выступает в качестве вторичной рациональной структуры,
возвращающей нас опять-таки к проблеме особых методов исследования.
В языкознании в качестве универсальной процедуры анализа всегда использовалась лингвистическая
абстракция, но, как показали современные исследования, не все виды абстракции
дают возможность описать лингвистические единицы как синтез их интегральных признаков.
Одна из наиболее разработанных в науке классических
форм – родовидовая абстракция, основанная
на выделении общих (родовых) и
единичных (видовых) понятий. Она связана с целым рядом логических операций, которые позволяют
выделить общие признаки единичных предметов, но с их помощью мы не можем
отделить существенные признаки от
несущественных, хотя операции иногда дают положительные результаты (при описании значения терминов, отдельных
лексических групп). К указанным операциям относятся: 1)классическое
(родовидовое) определение, или явное определение; 2)деление понятий, удовлетворяющее четырем
основным требованиям: а) выделение понятий только по одному основанию; б) невозможность пропуска отдельных членов деления; в) взаимное
исключение членов деления; г)
непрерывность деления; 3)дихотомия на
начальных стадиях изучения объекта; 4)классификация, представляющая собой
многоступенчатое, разветвленное деление, результатом которого является единая,
стройная система соподчиненных понятий.
Используя перечисленные логические
операции, понятие функциональный стиль, например, можно расчленить на
видовые понятия: научный стиль, деловой
стиль, публицистический стиль и т.п. Но подобная процедура выявит внешние
признаки стилей, некоторые общие
свойства, которые могут оказаться несущественными для функциональных стилей как
многомерных объектов. Между тем, целью науки является познание сущности
предметов, в данном случае, языковых единиц. Для анализа таких укрупнённых единиц, как стилистически
дифференцированные тексты, мы считаем целесообразным применение
лингвостилистической абстракции рациональной структуры предмета, не
имеющей отношения к родовидовым процедурам анализа единичного и общего.
Используя ее, мы выделяем некий предельный, абстрактный предмет, в частности, структурную схему
или модель, и на их основе анализируем
существенные свойства лингвистических единиц.
Понятие о предельном предмете вводится через один
или несколько законов, определяющих его сущность. Предположим,
информационная модель стиля взята как предельный предмет. На ее основе мы
выделяем три компонента, не подчиняющихся друг другу, но находящихся в
отношении взаимной корреляции: 1) ситуацию общения; 2) стилевую структуру текста; 3) набор языковых средств.
Следует отметить, что С.Шаумян, разрабатывая метод семиотической
абстракции, ввел понятие лингвистической двойственности, получившее независимую
поддержку со стороны исследований двоичности сознания, а также восходящее к
принципу дополнительности, выдвинутому Н.
Бором. В данном аспекте двойственность звука – это его расслоение на два независимых уровня: уровень физических
свойств звука и уровень его коммуникативной функции. Двойственность
значения - это также расслоение на два
независимых уровня: уровень логических
аспектов значения; уровень коммуникативной функции.
Однако анализ лингвостилистических
структур выявил важную закономерность:
лингвистическая двойственность – лишь частный случай, феномен, действующий на
примере звуков и слов. Выход же в текстовые структуры доказывает, что
здесь действуют другие феномены - феномены лингвистической множественности, введение которых в методологический стандарт
позволяет исследовать тексты, информационные модели функциональных
стилей, стилистически дифференцированных текстов, коммуникативных качеств речи,
схемы и модели словообразовательных
типов и т.п., как комплексные лингвистические единицы.
Поскольку в информационные модели и
функционально-стилистический инвариант, лежащий в основе соответствующих
модификаций, различные компоненты единиц вводятся через законы отношений, то мы можем вполне обоснованно
говорить о неоднородности их структуры, которая вытекает из самой
природы лингвостилистической абстракции. Так, в информационную модель функционального
стиля включены три основных компонента по абсолютно разным основаниям: типовая ситуация общения, стилевые
черты, языковые средства –
случай, когда мы можем пронаблюдать начало языковых процессов, приводящих к
явлению, названному «превращенной формой», когда разнородные компоненты информационной модели стиля связываются при помощи различных типов отношений, создающих особый
лингвистический феномен – речевую системность функционального стиля, без которой текст невозможен.
Исследование языка как вторичной
рациональной системы ставит проблему особого метода его исследования, в качестве
которого мы используем
лингвостилистическую абстракцию, разработанную на основе
функционально-стилистического инварианта языковой системы и его модификаций:
информационных моделей функциональных стилей, стилистически дифференцированных
текстов, коммуникативных качеств речи, схем и моделей словообразовательных типов.
В отличие от родовидовой абстракции,
использующей генерализацию как основной прием исследования,
лингвостилистическая абстракция является неклассическим видом абстракции
рациональной структуры предмета, позволяющей, в отличие от анализа единичного и
общего, исследовать сущностные свойства лингвистических единиц, которые
вводятся в модель через законы отношений.
1.
Апресян Ю.Д. Избранные
труды. Т. 1. – Лексическая семантика. – М.: Восточная литература, 1995.
2.
Жеребило Т.В. Проблемы
описания понятийно-терминологического аппарата и общеупотребительной лексики в
учебных целях. – Грозный: Изд-во ЧИГПИ, 1993. – 236 с.
3.
Жеребило Т.В.
Лингвостилистическая абстракция как метод исследования. – Магас: Изд-во ИнгГУ,
2003. – 223 с.; Изд-е 2-е. - Нальчик:
«Эль-Фа», 2005. – 288 с.
4.
Т. Жеребило Т.В.
Функционально-стилистический инвариант в учебной лексикографии. – Назрань:
Пилигрим, 2005. – 363 с.
5.
Жеребило Т.В. Словарь
лингвистических терминов: Изд. 5-е, испр. и доп. – Назрань: Пилигрим, 2010. –
468 с.
6.
Мамардашвили М.
Превращенные формы. О необходимости иррациональных выражений // Как я понимаю
философию. – М.: Прогресс, 1992. – С. 269-282.
7.
Мамардашвили М.
Необходимость себя. – М.: Лабиринт, 1996. – С. 229-250.
8.
Соссюр Ф. де Курс общей
лингвистики. – М.: Соцэкгиз, 1933.
9.
Соссюр Ф. де Курс общей
лингвистики. Пер. с фр. / Ред. Р.И. Шор. – Изд-е 2-е. – М.: Едиториал УРСС,
2004. – 256 с.
10.
Шаумян С. Абстракция в
современной лингвистике // Логос. – 1999. – № 1. – С. 186-213.