Философские науки

Лященко М.Н.

Оренбургский государственный университет

Проблема одиночества в эллинистической философии: социально-философский анализ

С эпохой эллинизма – временем, в котором возникли эпикуризм и древний стоицизм, связан поворотный момент в истории Древнего мира. Это время гибели древнегреческих полисов и одновременно величия и распада империи Александра Македонского, сумевшей стереть культурно-исторические границы, разделявшие западные и восточные народы. В этом непреодолимом, неумолимом и хаотическом «круговороте» событий старые традиционные ценности и идеалы полиса (замкнутой городской общины), не выдержав испытание временем, уходили в прошлое, переставая служить для человека твердыми ориентирами в его личной жизни и общественной деятельности. Социально-политическая жизнь перестала видеться устойчивой и справедливой, как это было в социально гармоничном и политически справедливом общественном устройстве полиса. Полис перестал быть олицетворением гармонии, справедливости, свободы и безопасности. В «условиях непрекращающихся военных конфликтов и политических потрясений, частных перемен в жизни общества, когда бывший гражданин греческого полиса оказался в большой зависимости от внешних сил, а поэтому чувствовал себя бессильной игрушкой случая и удачи, особенно популярным становится почитание богини случая» [5, с. 57].

В сложившейся ситуации неуютности, разочарования и безнадежности, с одновременным «раскалыванием» когда-то гармоничного и замкнутого мира надвое на внутренний индивидуальный мир, где человек мог быть господином самому себе и внешний мир, ставшим обезличенным, чуждым и неподвластным, требовалось найти твердые основания для синхронизирования и гармонизации выделившегося «Я», в которое начало закрадываться чувство одиночества до этого малознакомое, и внешнего «противостоящего» ему мира. Человек в сложившейся ситуации начинает переориентироваться на поиск новых смысложизненных и ценностно-мировоззренческих основ и идеалов, ища их за пределами общественного бытия – в природе – вечном, самодостаточном и устойчивом бытие. «Отсюда очевидная ценностная заданность их подхода к природе: они не выводили из природы норму человеческой жизни, а, наоборот, саму природу истолковывали так, чтобы можно было в ней самой найти обоснование внутренней свободы и самодостаточности человека» [1, с. 150].

Вместе с одиночеством в душу человека проникал страх, переполняющий и лишающий его покоя и безмятежности, единственным средством «избавления» от которого являлась философия, направленная на врачевание души путем избавления от домыслов, оказывающих разрушительное влияние на нее. В свою очередь, эта методологическая процедура, по мнению Эпикура, может способствовать приведению души в порядок. Безмятежность приходит со-знанием природы, ее структуры. «Нельзя, рассеивать страх о самом главном, – заявляет Эпикур, – не постигнув природы Вселенной и подозревая, будто в баснях что-то все-таки есть» [2, с. 438]. По признанию самого Эпикура, он постоянно все «свои усилия» отдавал на постижение природы, позволившее ему достигнуть «жизненного мира», т.е. «развеять» в себе предрассудки и достичь невозмутимости духа [2, с. 407].

Само одиночество в эпикуризме выводится из самой структуры природы. Эпикуризм выявляет конститутивные элементы – атомы, которые выступают «пределами вещей» и пустоту («простор или неосязаемая природа»). Первый элемент – атомы – «неделимые и неизменяемые» тела, служащие пределом разрушения вещей. «Пустота» – условие движения тел и кроме них [атомов и пустоты] «ни постижением, ни сравнением с постигаемым нельзя помыслить никакого иного самостоятельного естества ….» [2, с. 408]. По сути, атом – это «ограниченная природа», а пустота – это «неограниченная природа». Отклонение атомов и разомкнутость природы в силу наличия пустоты обуславливают наличие в бытие одиночества. В низинах хаотично «пульсирующей» Вселенной, происходят случайные отклонения. В этом «распорядке порядка» – устоявшемся ходе случайностей, сама случайность становиться необходимостью. Человек должен уметь отклоняться от случайных обстоятельств или использовать случай, который «выводит за собой лишь начала больших благ или зол» [2, с. 436]. Опорой в этом ему служит разум, с помощью него человек пытается в случайно переплетаемых жизненных событиях и явлениях целенаправленно и запланировано действовать.

Сама природа является не столько внешней, сколько имманентно присущей человеку системообразующим основанием его «естества» (сущности) как предельно малого проявления самой природы. Природа (фюсис) есть начало изменения, внутренняя сущность изменяемого. В таком плане бытия одиночество неизбежно случайно и, одновременно, естественно для индивида, в силу отклоняющейся природы атомов. Позже в латинизированной форме представитель человеческого рода будет зафиксирован в понятии «индивид», т.е. представлен базовой единицей общества (по-своему, тоже «природы»). Индивид и есть социальный «атом», неразрывно связанный и определяемый социальными процессами, а одиночество как следствие самоорганизующихся процессов в обществе.

Быть свободным, в эпикуризме, это значит быть свободным по «природе» и в ней, но не над ней, т.е. свобода только и возможна в границах природы, это не свобода экзистенциалистов как «дыры в бытие» (Сартр). Несмотря на естественный характер одиночества, оно приносит несчастье человеку, лишая его удовольствий, ограничивая его в достижении лучшего природного состояния – интеллектуально-психологического блаженства. Эпикуризм одним из первых выявил основную характеристику одиночества, связав его с налагаемыми интеллектуально-психологическими ограничениями на человеческое сознание, лишающего человека покоя и равновесия, как в социальной жизни, так и личной.

С этих позиций даже мудрец, который «дистанцируется» от других, не может полностью изолироваться, потому что полная изоляция, приводящая к тотальному одиночеству, еще больше «погружает» и «растворяет» в лоне природе, ты в ней теряешься до полного забвения. Поэтому можно уйти от ложных устремлений и целей (социальных потребностей), но, ни как не от своей социальной природы. Против одиночества одно «лекарство» – друзья-единомышленники (такие же «боги»). Этим «лекарством» и пользовался сам Эпикур.

В стоической же концепции социальный мир предстает закономерной и упорядоченной системой (единым и целостным бытием), за пределами которого ничего не может существовать. Общество есть и первопричина и закон (бог, эйдос, логос, природа) всех процессов и явлений, происходящих в нем [2, с. 310, 313]. Все входящие в него органически является его структурными частями и полностью детерминируется природой общественного целого, находя свои основания в последнем. Общество в стоической философии выступает самодетерминируемым и самообусловленным бытием, которое служит единственным началом и основанием всех процессов и явлений, охватывающих человека.

В такой тотальной детерминации состояние и поступки индивидов полностью определены и предопределены. «Все случающееся с тобой изначально суждено тебе и сопряжено с тобой в силу устройства Целого» и «предопределено тебе из века» [3, с. 82-83]. Все происходящее в обществе закономерно и обусловлено складывающимися причинно-следственными связями в нем как в целом. Следовательно, одиноким предопределено быть человеку самим устройством общества. Стоики довели до логического завершения мысль древнегреческих философов, заключавшуюся в том, что одиночество, прежде всего, детерминируется происходящими процессами в самом обществе. Но в отличие от философских концепций «полисной» культуры, стоики определили социальный характер одиночества, констатировав, что быть одиноким можно и в обществе, для этого не обязательно выпадать из него, как считал Аристотель.

Вполне естественно, что стоическая философия доходит в своем развитии до фатализма как своего логического конца. В фатализме судьба человека изначально предопределена и абсолютно определена судьбой (общество). «Всем нам неумолимая неизбежность судеб поставила некий предел» [4, с. 271], трансцендировать через который невозможно человеку. Стоический образ человека демонстрирует полное смирение и повиновение перед процессами, происходящими в общественном целом. Все мы «товарищи по рабству … и над тобой и над ними одинакова власть фортуны» [4, с. 110]. В таком контексте одиночество оценивается как непреодолимый и окончательный предел, довлеющий над человеческой личностью. Другими словами, одиночество выступало таким бытием-состоянием, сковывающим жизненные перспективы человека, как в обществе, так и в экзистенциальном плане. В таком состоянии и остается только смиренно существовать как в данном и положенном «всегда». «Пусть наш дух научится понимать и терпеть свой жребий и знает, что фортуна отважится на все … На это нельзя негодовать: ведь мы пришли в мир, где живут по этим законам. Нравиться – подчиняйся, не нравиться – убирайся любой дорогой!» [4, с. 252]. С такой позиции одиночество оборачивалось для человека закрытым бытием-состоянием, хронологически растягивавшимся на неопределенное время, из которого не было выхода у человека. Несомненно, что в таком состоянии человек изображается обреченным, которому только и остается, что уповать на благосклонность судьбы: «Все, что дано нам, может быть и отнято» [4, с. 41].

Естественный и закономерный характер всего происходящего в мире, обществе, и, в конечном итоге, с человеком, приводил к аксиологической нейтрализации одиночества в стоицизме по сравнению с аристотельской строго определенной негативной оценкой, данной этому явлению. «Смерть же и жизнь, слава и бесчестие, страдание и наслаждение, богатство и бедность – все это одинаково выпадает на долю как хорошим людям, так и дурным. Все это не прекрасно и не постыдно, а следовательно, не благо и не зло» [3, с. 62]. Такое, по сути, нейтральное оценочное суждение об одиночестве в стоицизме оборачивалось заведомо его ценностно-когнитивной нейтрализацией как социальной проблемы.

Таким образом, в эллинистической философии сформировался взгляд на одиночество как на естественное и закономерное явление, ниспосланное самой судьбой. Одинокому человеку оставалось лишь смиренно терпеть, перенося такую тяжелую участь, так как человек по своей природе общественное существо.

Литература:

1. Гусейнов А. А., Иррлитц Г. Краткая история этики. М.: Мысль, 1987. –

2. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М.: Мысль, 1979. –

3. Марк Аврелий Наедине с собой. Размышления / Пер. с греч. С. Роговина. – Спб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2012. – С. 82-83.

4. Сенека Луций Анней Нравственные письма к Луцилию / Пер. с лат., ст. и ком. С. Ошерова. – СПб.: Азбука, Азбука-Антикус, 2013. – С. 271.

5. Шахнович М.М. Парадоксы теологии Эпикура. – СПб.: Издательство Санкт-Петербургского философского общества, 2000. – С. 57.