А.П. Василенко

Россия, Брянский государственный университет

ФРЕЙМОВАЯ СЕМАНТИКА ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ

Фреймовая семантика фразеологизма, опираясь на образное основание оборота, раскрывает не информативное содержание, а складывающееся представление индивидуума об обозначаемом предмете речи, рисует картину окружающей действительности на уровне понятий.

В изучении фреймовой семантики главное заключается в том, что фразеологизм «изображает» то или иной фрагмент реальной действительности не таким, каким он есть в самом деле, а таким, каким он воспринимается носителями языка в данном культурном социуме. От этого практически почти полностью зависят особенности концептуализации значений фразеологизмов, культурного содержания их семантики.

Обычно представление о фреймовой семантике возникает, как только пытаются интерпретировать фразеологические единицы в культурном пространстве языка. Здесь возникает необходимость учитывать те элементы семантики, которые в концептуальной системе человека выражают обобщенные представления о предметах, житейских стереотипных ситуациях окружающего мира.

Вполне очевидно, что фреймовая семантика фразеологизмов опирается на ассоциативно-образный комплекс, положенный в основу устойчивого оборота. Отсюда выкристаллизовываются две основных группы фреймов: реальные и воображаемые, т.е. анимационная картинка как возможная ситуация и анимационная картинка с явно надуманной ситуацией.

Последнюю группу единиц, как правило, объединяет общий денотат ‘невозможно, невероятно, нелогично’: денег куры не клюют (а должны ли куры клевать деньги?), на седьмом небе (где такое небо?), без царя в голове (а должен ли царь сидеть там?), драконовские законы (дракон – вымышленное животное), кот наплакал (коты не плачут) и др. Само же сочетание единиц внеязыковую (жизненную) соотнесенность не имеет, но ориентирует на подобную (в других формах) уже существующую реалию, например: драконовские законы – законы бывают суровые, и драконовский от дракон (грозный мифический персонаж) может им соответствовать. Сам фрейм (обобщенная модель культурно-обусловленного знания [1, 83]) даёт основания полагать, что указанные структуры и им подобные следует понимать за переделами обыденного восприятия и оперировать ими в когнитивных рамках ‘сверх мало – сверх много’, ‘сверх близко – сверх далеко’, ‘сверх слабо – сверх сильно’ и т.п.

Следует упомянуть фразеологизмы, которые выступают в идентифицирующей функции, типа анютины глазки (цветок), пастушья сумка (трава), львиный зев (цветок), грудная жаба (стенокардия), божья коровка (жук), антонов огонь (гангрена), Северная Пальмира (Санкт-Петербург) т.п. Здесь фреймовая семантика крайне затуманена, поскольку образ фразеологизмов является ни вымышленным (объект такой есть) и ни реальным (объект таких характеристик не имеет). Во внеязыковой действительности они не имеют соответствующих им предметных референтов (ср. предыдущую группу): цветы не напоминают глаза девочки Анюты или пасть льва, а божья коровка (телёнок) ничего общего не имеет с жучком. В таком случае фреймовая семантика основывается на абстрактно понимаемом ‘предмет, явление, состояние’.

В противоположность упомянутым группам выступает группа фразеологизмов, чья фреймовая семантика базируется на реально существующих (существовавших событиях, действиях). Эти образы не вымышлены. Фреймовая семантика таких фразеологизмов призвана передать действительные события и факты, которые переносятся за рамки их области функционирования, попадая во фразеологический фонд языка. Это буквальное прочтение действительных явлений, но в силу метафорического переосмысления ставших достоянием общеупотребительной сферы языка.

Так, во фразеологизме класть (положить) на обе лопатки – ‘побеждать одолевать кого-либо (в каком-либо деле, занятии и т.п.)’ фреймовая семантика заключается в знании спортивной борьбы, когда победа засчитывается тогда, когда один соперник положит другого именно на обе лопатки.

Шлея под хвост попала – ‘кто-либо находится в резко выраженном неуравновешенном состоянии, проявляя упорство, взбалмошность, самодурство и т.п.’ фреймовая семантика заключается в знании того, что у лошади под хвостом (под самой репицей) находится место, не покрытое шерстью. Оно очень боится щекотки. Когда туда попадает шлея (реже – вожжа), то лошадь начинает нервничать, нести, не разбирая дороги. С такой лошадью и сравнивают человека, о котором говорят, что ему шлея под хвост попала.

Задавать тон – ‘показывать пример в чем-либо, быть образцом для других; оказывать влияние на ход, развитие чего-либо’. Фразеологизм возник под влиянием французского donner le ton (букв.: дать тон) и donner le la (букв.: дать ноту ля). Фразеологизм происходит из речи музыкантов: в ансамбле струнных инструментов один из музыкантов дает звук «ля» первой октавы другим музыкантам для настройки инструментов перед игрой.

Ход конем – ‘хитрый и эффективный приём для достижения какой-либо цели’. В шахматной игре «сделать ход конем» значит передвинуть соответствующую фигуру определённым способом, резко отличным от движения всех остальных. Те передвигаются всегда по прямой, а конь ходит по ломаной линии (буквой «Г»), что осложняет наблюдение за ним, делает его удары труднее предвидимыми, неожиданными, как бы «коварными».

Именно эта особенность и дала специальному выражению возможность получить вторичное значение. Оно оторвалось от шахматного поля и в самых различных областях жизни стало обозначать хитро, может быть, даже с некоторым оттенком коварство задуманный выпад, удар, обходной манёвр в какой-либо борьбе. Заметим, что в теории шахмат слова «сделать ход конем» не имеют характера устойчивого сочетания: их можно заменить на пойти конем, нанести удар конем, ответить ходом коня, – смысл останется тем же.

Брать быка за рога – ‘начинать действовать энергично, решительно и сразу с самого главного’. В этом фразеологизме отражен стереотип «решительного поведения», а в обиходно-бытовой ситуации – «укрощения» животного, где бык – эталон силы. Известно, что у быка самое слабое место – это, как ни странно, рога. В буквальном смысле надо быка брать за рога и крутить в сторону. Тогда быку делается больно, и его можно усмирить. Метафорически образ данного фразеологизма абстрагируется и представляет в сознании человека множество стереотипных ситуаций.

Лезть на рожон – ‘сгоряча, необдуманно и нерасчётливо идти на риск или навстречу опасности’. Подразумевается, что при ином поведении такого риска можно было бы избежать. Во внутренней форме этого фразеологизма этимологически просматривается ситуация охоты на медведя, в которой применялся рожон. Разъярённый зверь лез на выставленный охотником рожон (широкий нож, заточенный с обеих сторон, на длинной палке с перекладиной под лезвием) и сам хватался за него [3, 600].

Связь современного сигнификативного значения фразеологизма с его внутренней формой осуществляется посредством когнитивного оператора «вообрази (представь себе), что Х сгоряча, необдуманно и нерасчётливо идёт на риск или навстречу опасности как если бы медведь лез на рожон». При этом неважно, осознаётся ли внутренняя форма фразеологизма в современном языке или же она воссоздаётся этимологическим путём. Важно другое – всякий раз осуществляется ассоциативно-образная связь фразеологического значения с его образной основой, с состоянием внутренней формы как способа организации значения фразеологизма, насыщенного ассоциативно-образной информацией.

Разумеется, образ внутренней формы не может обусловить все детали современного значения оборота, как не может, например, зерно указать все особенности колоса или жёлудь – все особенности дуба, но он должен объяснить главное в значении фразеологизма.

В приведённых примерах группы фреймовая семантика обнаруживается за счёт фоновых знаний, которые, отображая узкоспециализированную область человеческой деятельности, не всегда могут быть ведомы даже носителям языка, не говоря уже о случаях изучения его как неродного.

Фреймовое содержание оказывает немаловажное влияние на значение, понимание и функционирование фразеологизма. Фрейм заключает в себе целую совокупность различных типов знаний. При этом «знание вообще не существует. Оно формируется, бытует и теряет свою актуальность только в формах, отлитых в матрицах конкретной культурно-исторической парадигмы» [2, 9]. Следовательно, эти знания, пресуппозиция, представления о роли обозначаемого явления в системе ценностных ориентаций лингвокультурной общности играют ведущую роль в формировании семантики этих единиц [4, 139].

Таким образом, фреймовая семантика фразеологизма представляет собой способ понимания реального или воображаемого мира во фразеологизме посредством ассоциативно-образного комплекса как реального, так и вымышленного. Фрейм – это организованный блок знаний об обозначаемом. При этом в знание, связанное с фразеологизмом (это можно выявить посредством массового лингвистического эксперимента типа опроса информантов), входят самые разнообразные признаки, связанные с особенностями национальной культуры, с образным восприятием мира, с оценочными характеристиками обозначенного идиомой фрагмента внеязыкового мира, эмотивными реагированиями на содержание и т.п. Сама фреймовая семантика зависит от прозрачности образного основания оборота, поэтому может быть как очевидной, так и опосредованной.

Литература:

1. Алефиренко Н.Ф. Этноязыковое кодирование смысла и культуры // Филология и культура. – Ч.2. – Тамбов, 2001.

2. Алефиренко Н.Ф. Языковой сознание и лингвокультурология образной идиоматики // Фразеологическая картина мира: Материалы Международной конференции «Фразеология и миропонимание народа». – Ч.1. – Тула, 2002.

3. Мокиенко В.М. Русская фразеология. Историко-этимологический справочник. – М.: Астрель. АСТ. Люкс, 2005.

4. Опарина Е.О. Лексические коллокации и их внутрифреймовые модусы // Фразеология в контексте культуры. – М., 1999.