Д.и.н. Лебедев В.Э.

Уральский федеральный университет, Россия

Научно-технический прогресс

в цивилизационной динамике России

Осмысление вопроса о роли научно-технического прогресса в цивилизационной динамике России невозможно без опоры на фундамент целого комплекса теорий, накопленных в истории социально-гуманитарной мысли во второй половине XX столетия и ставящих в качестве основной проблему соотношения новаций и традиций в цивилизационном процессе. В 1940-50-е гг. возникла теория конвергенции, чуть позже – 1950-60-е гг. была создана теория модернизации, а теория конвергенции стала рассматриваться в качестве ее частного случая. В 1970-е гг. появилась теория постиндустриального общества, в 1990-е гг. вошла в научный оборот теория глобализации, являющаяся историческим преемником теории конвергенции.

Использование накопленного потенциала социальных теорий позволяет представить плодотворную интерпретацию общественных трансформаций в цивилизационной динамике России в контексте конкретно-исторического анализа развития науки и техники [4. С. 303-304].

Научно-технический прогресс как социальный феномен отчетливо проявился в России уже в период протоиндустриализации (XVIII – первая половина XIX в.), когда осуществлялся переход от естественных производительных сил (индивидуальное аграрное и ремесленное производство) к общественным производительным силам, основанным на кооперации и разделении функций в процессе труда (мануфактурное производство). Протоиндустриализация заложила основы того, что преимущественное развитие земледелия на основе использования биологической энергии людей и животных, а также ручного производства изделий с глубокой переработкой (керамика, ткачество) должны были уйти в прошлое. В ходе протоиндустриализации появились такие металлургические базы страны, как Олонецкая (северо-запад), Каширско-Тульская (центр), Уральская. На этапе раннеиндустриальной модернизации (вторая половина XIX – начало XX вв.) имел место промышленный переворот (переход к машинному, фабрично-заводскому производству). В конце 1920-х – 1930-е гг. была продолжена раннеиндустриальная модернизация («сталинская модернизация»), что было связано с ускоренной индустриализацией [2].

В условиях раннеиндустриальной модернизации происходил переход от традиционной к индустриальной цивилизации. Он был связан с появлением техногенного общества, в котором наблюдались преимущественное развитие массового машинного производства, использующего небиологическую энергию, индустриализация процессов материального взаимодействия людей с природной и социальной средой, то есть повсеместное распространение машинерии. Заводы и фабрики появились вместо ремесел, тракторы и комбайны вместо быков и лошадей; паровозы, пароходы и автомобили – на путях сообщений; пушки и танки – на полях сражений.

В эпоху традиционных цивилизаций господствовала локальная структура (микроструктура) мира. В отличие от традиционных цивилизаций с доминированием в них природно-географического фактора развития, техногенные общества распространялись преимущественно в результате их экспансии на остальной мир. Научно-технический прогресс изменил соотношение целей и средств. Промышленное производство из средства стало целью. От его эффективности, уровня развития, от объема валового национального продукта стала зависеть значимость государства в международной иерархической системе, его способность влиять на ход мировых событий. Та цивилизация, которая доминировала в сфере производства, навязывала остальным свою идеологию и культуру как общечеловеческие.

На основе распространения социокультурных и технологических стандартов раннеиндустриальной модернизации происходил процесс универсализации мира. Так, несмотря на существенные различия общественных систем на Западе и СССР, использование западных технологий было одним из важных факторов создания крупной индустрии в нашей стране. Форсированная индустриализация в СССР осуществлялась в годы первых пятилеток не только за счет мобилизации внутренних ресурсов, но и получения западных технологий. В 1923-1933 гг. в тяжелой промышленности СССР было заключено 170 договоров о технической помощи с германскими, американскими, французскими, шведскими и другими компаниями [5.С.227-233]. Хотя в рассматриваемый период наблюдалось количественное преобладание контрактов с германскими компаниями, страна нуждалась и в индустриальных гигантах американского типа. Такие крупнейшие предприятия, как Днепрогэс, Сталинградский и ряд других тракторных заводов, Магнитогорский металлургический комбинат, Нижегородский (Горьковский) автозавод являлись предприятиями американского типа и происхождения. Компании International General Electric, Radio Corporation of America, Ford Motor Company, International Harvester, Dupont de Nemours были ведущими зарубежными партнерами СССР. Сталинградский тракторный завод, построенный в 1930 г., был сооружен в США, размонтирован, перевезен и собран под наблюдением американских инженеров. В его оборудовании участвовали более 80 американских машиностроительных компаний и несколько германских фирм. Технологический проект Нижегородского автозавода выполнила компания Форда, строительный – американская компания Austin. АЗЛК построен в 1930 г. по образцу сборочных заводов Форда. Прототипом «Магнитки» стал принадлежащий компании U.S. Steel Corporation металлургический комбинат в г. Гэри (штат Индиана). Проектированием и строительством Днепрогэса занимались американская инженерно-строительная фирма Cooper Engineering Company и германская компания Siemens [1. С. 297 – 300]. Построенные с технической помощью западных фирм советские предприятия стали базой развития отечественной промышленности, распространения передового опыта и подготовки кадров.

В эпоху раннеиндустриальной модернизации мир впервые в истории стал единым, и более того – единообразным. На смену его локальной структуре пришла гомогенная макроструктура мира – ранняя цивилизационная конвергенция. Вместе с тем, в процессе утверждения гомогенной макроструктуры мира не могла не иметь место проблема соотношения локального и универсального. В современной науке принято выделять три “входа” в современность (мировую индустриальную цивилизацию) с точки зрения географического аспекта модернизации:

- страны Западной Европы, Австралия и Канада, в которых с рубежа XV – XVI столетий был запущен модернизационный процесс;

- крупные страны, осуществляющие модернизацию на независимой национальной основе, к которым относятся Россия, Япония, Турция, страны Восточной Европы и др.;

- развивающиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки, где процесс перехода от традиционного к современному обществу сдвинут во времени. Он начался примерно с середины XIX в., а интеграция шла через систему колониализма и зависимости в качестве сырьевого придатка от «центра».

В России как стране второго «входа» в современность модернизация имела место с запозданием и обладала существенными особенностями по сравнению со странами первого «входа». Некоторые из них:

- форсированный, «догоняющий» характер скачкообразность развития по типу «квадратного колеса», меньшая степень органичности;

- импульс развития в значительной степени исходил извне – от мирового «центра», то есть ушедшего вперед Запада, который выступал не только в качестве примера, но и угрозы. Внутренний экономический стимул возникал в связи и со сравнением с Западом;

- источники накопления были связаны с усиленным налоговым обложением, а также с внешними и внутренними займами, что приводило к ужесточению эксплуатации трудящегося населения;

- большое значение имела способность национальной традиционной культуры приспособиться в короткие сроки к процессу изменений, перестроить социально-психологическое состояние массового сознания, сплотить население вокруг общенациональных ценностей [3. С. 326].

В ходе реализации различных вариантов «входа» в современную индустриальную цивилизацию закладывались предпосылки для формирования единства мира в его многообразии. С середины XX в. происходит становление гетерогенной макроструктуры мира, что сопровождается переходом от симбиоза традиционных и современных социокультурных ценностей к их синтезу, представляющему собой форму современной цивилизационной конвергенции. Если симбиоз осуществлялся в результате преимущественно «имитационного» характера трансформации традиционных цивилизаций, то возникновению синтеза способствует образование среди незападных стран собственных центров и образцов развития, не имитирующих Запад.

Современная цивилизационная конвергенция происходит в условиях новой глобальной революции в истории производительных сил – научно-технической революции (НТР), то есть соединения производительного труда с научным знанием. Со второй половины 1950-х гг., когда развитие происходило под воздействием феномена позднеиндустриальной модернизации (переход к научно-инженерной организации труда и поточно-конвейерному производству), а ее стержнем стала НТР, передовые промышленные государства начали переживать подъем, связанный с техническим и технологическим перевооружением производства, возникновением новых высокотехнологичных промышленных отраслей. В этих условиях СССР вынужден был вновь встать на путь ускоренного развития. В результате имело место преимущественное развитие способов и средств производства с высокой долей научного и информационного обеспечения.

НТР закладывает материальные основы для новой географии модернизационных процессов, которая определяется уже не столько дихотомией «Запад и остальной мир», сколько нарастающим значением в реализации этих процессов отдельных регионов, этносов, меньшинств. При этом следует заметить, что еще не исчезла и роль Запада как «мирового центра», примера, но и угрозы для задержавшихся в своем развитии стран.

Если ранняя цивилизационная конвергенция характеризовалась единством мира в его единообразии, то для современного этапа цивилизационной конвергенции характерно многообразие центров и образцов развития. Их появление в немалой степени обусловливается изменениями технико-технологической и социальной направленности развития производства, задаваемыми НТР. Метахронный характер современного научно-технического прогресса (переход от индустриальной к научно-индустриальной стадии производства) проявляется в том, что отдельные регионы и страны несут в себе черты и прошлых, и современных тенденций развития, сосуществующих вместе. Традиционные производства, ориентировавшиеся на крупные предприятия, нуждались в сильной централизации административно-управленческого аппарата и концентрации производства. Гибкие производственные системы, робототехника, ЭВМ, внедряющиеся в современное хозяйство, особенно в так называемые отрасли высоких технологий, могут эффективнее использоваться на небольших предприятиях, обрабатывающих центрах, что вызывает к жизни тенденцию к деконцентрации производства. Обозначившаяся тенденция к «дисперсии» в размещении промышленно-производственного и научно-технического потенциалов требует и децентрализации управления НТП, в связи с чем объективно возрастает «экономическая власть» отдельных регионов и стран [6. С. 191].

Формирование к началу третьего тысячелетия гетерогенной макроструктуры мира еще более актуализировало постановку проблемы соотношения локального и универсального. Так, Россия – евразийская страна и географически, и по составу населения. Но европейский и азиатский компоненты развития России возникают под влиянием не только внутреннего, но и внешнего источника, который преобладает. Глобальный вызов Запада заставляет Россию давать два взаимосвязанных ответа: вестернизироваться, модернизироваться и уходить в свою евразийскую континентальность. Модернизация, даже просто ее финальный и предельный образ, не предполагает превращение России в Запад. Во-первых, потому, что евразийское “тело” тянет Россию назад от Европы, а во-вторых, потому, что западный путь уникален, он осуществился в определенном регионе в определенных условиях. Попытки либерал-демократов в 1990-е гг. слепо скопировать этот путь обернулись массовой деиндустриализацией. В эти годы либерал-демократы, оказавшись у власти, вместо курса на постепенное завершение позднеиндустриальной модернизации (овладение высокими технологиями) поспешно взяли на вооружение концепцию постиндустриального общества, что привело к гибели половины индустриального потенциала страны, то есть к ее деиндустриализации и ликвидации социального государства. Жертвой рыночных реформ в России стало рабочее население городов. Хотя этого трудно было ожидать по всем меркам и критериям эпохи модерна – население индустриальных центров связано с локомотивами индустрии. Либерализм оказался тем самым учением, которое проводит селекцию людей внутри системы модерна и находит изгоев среди тех, кто уже поверил в свою принадлежность к современности. Поэтому Россия нуждается в модернизации, сохраняющей ее собственную сущность и идентичность. Последняя не может мыслиться только как славянская или русская, а раскрывается в терминах обширной евразийской территории и населяющего ее суперэтноса. Интересы России нельзя идентифицировать с интересами ни одной из образующих ее этнокультурных общностей, так как они наднациональны, следовательно, речь может идти только о геополитических координатах [7. С. 271-275].

В новом мире с его гетерогенной макроструктурой одним из определяющих мегатрендов, оказывающих влияние на модернизационные процессы в конкретных странах, выступает глобализация, отсчет которой ведут с начала 1990-х годов. Она определяет характер и направленность современного периода цивилизационной конвергенции и характеризуется тем, что экономика перестает быть национальной (ограниченной рамками одного государства), а становится мировой; такой же характер обретает экономический и финансовый рынок, а также разделение труда в его международном масштабе. За послевоенный период обороты международной торговли росли втрое быстрее, чем валовой внутренний продукт развитых стран, а объемы международных финансовых трансакций - вчетверо быстрее, чем торговые потоки. Параллельно с этим коммуникации, средства массовой информации (особенно спутниковое телевидение) ведут к глобализации культуры, информации, науки. Глобальная экономика предполагает огромную роль в производстве науки и информационных технологий. Глобальный рынок формируется, прежде всего, наукоемким продуктом, новой экономикой, основанной на знании.

Глобальная экономика – это «клуб модернизированных» стран. Согласно ее логике, догонять и имитировать – значит обрекать себя на все более увеличивающее отставание. В глобальную же экономику могут войти только чемпионы мирового развития, хотя бы в одном виде продукта, особенно уникального высокотехнологичного продукта. Например, мало что может измениться, если просто производить компьютеры, которые уже есть, только немного лучше, или немножко хуже. Это ведет к изолированности и замкнутости. Прорыв в глобальную экономику требует выступать с чем-то, чего нет на мировом рынке [8. С. 363].

Прорыв России в глобальную экономику в контексте современного научно-технического прогресса бесперспективен и исторически безнадежен, если она сконцентрирует усилия на любом относительно простом производстве, так как оно имеет относительно большие издержки. Новые технологии развиваются чрезвычайно ускоренно, и для тех, кто желает занять место в глобальной экономике, скорость технологического обновления чрезвычайно высока и обязательна. Россия может концентрироваться только на сложном производстве, чтобы реализовать имеющийся интеллектуальный потенциал и нейтрализовать обозначившиеся в условиях глобализации негативные факторы, связанные с отставанием в своем развитии от мирового центра.

Литература:

1. Россия и США: экономические отношения, 1917 – 1933. Сб. документов. М., 1997.

2. См.: Алексеев В. В. Уральская металлургия в эпоху протоиндустриализации // Урал индустриальный. Бакунинские чтения. Материалы VI Всероссийской научной конференции. Екатеринбург, 2004.

3. См.: Баженова Н.Н. Изучение реформ 1860-70-х гг. в курсе истории России в контексте концепции модернизации // Историческое образование на современном этапе: проблемы и перспективы модернизации. Десятые международные историко-педагогические чтения. Екатеринбург, 2006.

4. Добреньков В.И. Кравченко А.И. История зарубежной социологии. М., 2005.

5. Индустриализация Советского Союза. Новые документы, новые факты, новые подходы / Под ред. С. С. Хромова. Ч. II. М.,1999.

6. Лебедев В.Э. Научно-техническая политика региона: опыт формирования и реализации. Свердловск, 1991.

7. См.: Федотова В.Г. Хорошее общество. М., 2005.

8. Там же.