Право /13. Международное право

 

Студент Нургалиев Д.Р.

Казахский национальный университет имени

Некоторые историко-правовые аспекты международной уголовной ответственности физических лиц

В настоящее время, мы можем говорить о том, что из международного уголовного права непосредственно вытекает уголовная ответственность отдельного человека как физического лица. В международных трибуналах в связи с их статусом непосредственно применяются нормы международного права. В национальных судах нормы международного уголовного права непосред­ственно не применяются, за исключением случаев, когда соответствующее на­циональное конституционное право и международные договоры определяют иной порядок. Однако, до конца XIX века нормы международного уголовного права редко встречались в научной литературе, а также среди объектов международных договоров и международно-правовой практики. В первую очередь это объяснялось отсутствием возможностей для их приме­нения: по окончании вооруженных конфликтов на основании оговорок об амнис­тии в мирных договорах или фактической амнистии уголовное преследование не осуществлялось. Правосудие по делам о преступлениях, ко­торые ныне признаны международными, осуществлялось военными судами побе­дившего государства, оккупировавшего территорию побежденного. Впервые вопрос привлечения к уголовной ответственности за дея­ния, причинившие ущерб интересам содружества государств, был поднят при об­суждении в 1815 году антифранцузской коалицией намерения о предании суду Наполеона Бонапарта по обвинению в гибели сотен тысяч людей и иных престу­плениях во время многочисленных наполеоновских войн. Однако за состоявшим­ся обсуждением действий не последовало [1, с. 55].

На доктринальном уровне, достаточно детально обосновав вносимое предло­жение об учреждении Международного уголовного суда, после окончания фран­ко-прусской войны 1870-1871 годов, впервые выступил в 1872 году Президент Международного комитета Красного Креста (МККК) Г.Муанъе. Он считал чисто моральные санкции недостаточными, т.к. обе стороны обви­няли друг друга в нарушениях норм военного права. Учреждение международно­го суда по уголовным делам, под юрисдикцию которого подпадали бы нарушения Женевской конвенции об улучшении положения больных и раненых в воюющих армиях от 22.08.1864 г., должно было обеспечить возможность объективной про­верки обвинений, осуждения и наказания лиц, виновных в ее нарушениях, силами нейтральной судебной инстанции. Муанье предложил проект Конвенции об учреждении международного судеб­ного органа для привлечения к ответственности лиц, виновных в нарушениях Женевской конвенции об улучшении положения больных и раненых в воюющих армиях от 22.08.1864 г. [2, с. 68].

Проект Конвенции предусматривал в общих чертах: порядок формирования такого суда из представителей нейтральных госу­дарств (ст.ст. 1-2); возложение на судей определения порядка его деятельности и судопроизвод­ства (ст. 3); заявительный (по жалобам заинтересованных сторон) характер начала про­цесса и обязанность государств по представлению доказательств (ст. 4); цели судопроизводства в таком суде - установление виновных лиц и их на­казание (ст. 5); источники применимого материального права - «международный уголовный закон», разрабатываемый в качестве приложения к Конвенции (ст. 5); гласность судопроизводства и объявления решений суда (ст.ст. 6 и 8); общее правило о возмещении материального ущерба (ст. 7);  порядок финансирования деятельности суда и его финансовой отчетности (ст. 9); общие положения о хранении его архивов (ст. 10). Предложения Муанье оказались явно преждевременными. В эпоху существо­вания национальных, преимущественно монархических, государств невозможно было представить, чтобы действия должностных лиц суверенной страны могли бы преследоваться в уголовно-правовом порядке на международном уровне. Однако, несмотря на очевидную неудачу, предложение Муанье и его проект представляют собой не что иное, как первый опыт обоснования доктрины учреждения Международного уголовного суда, и знаменуют начало длительной и упор­ной борьбы за его учреждение. Изначально эта идея встретила возражения со стороны ряда видных теоретиков международного права того времени (Либер, Вестлек, Гольцендорф, Морена, Ролен-Жекмен). Они сходились в том, что главнейшие международно-правовые акты нуж­даются в особом международном органе для его юридической защиты, а расходились в том, что для этого вряд ли должен создаваться международный уголовный суд.

Первым и беспрецедентным по своей основательности научным произведением, посвященным всестороннему обоснованию идеи международного суда, в т. ч. спе­циального международного уголовного суда, в литературе по международному пра­ву явилась защищенная в 1881 году докторская диссертация российского правоведа Л.А. Камаровского «О международном суде», изданная в том же году в виде от­дельной книги, а в 1877 году увидевшая свет на французском языке в Париже. Идею международного суда Л.А. Камаровский исследовал в связи с проектами всеобщего и вечного мира. По его мнению, хотя эта идея и призвана служить во­площению таких проектов, она отделилась от них и стала самостоятельной идеей. «Не мир сам по себе или во что бы то ни стало, но мир юридически - организо­ванный и обеспеченный - ее идеал», - писал Камаровский о соотношении идеи международного суда с проектами вечного мира. Завершая свое исследование, Л.А. Камаровский пришел к выводу о том, что «вопрос о международной юстиции есть вопрос времени. Не теоретические толь­ко, а гораздо более практические потребности вынудят государства вступить на путь ее осуществления». Работы Муанье и Камаровского явились этапными вехами в зарождении док­трины международного уголовного процесса [3, с. 198].

К началу XX века общим стало понимание того, что именно деяниями людей, руководящих государствами, совершаются нарушения норм международного права и что государство просто используется ими как орудие посягательства на ценности, охраняемые международным правом, и как инструмент причинения вреда другим государствам, его юридическим и физическим лицам, прежде всего во время войн. С учетом этого, кодификация на международно-правовом уровне законов (норм) и обычаев войны в Гаагских конвенциях и Декларации 1899 и 1907 годов привела к формированию такого международно-правового понятия, как «военные преступления». Однако в международно-правовых документах отсутствовали детальные опи­сания составов конкретных военных преступлений, определение которых и при­влечение к ответственности, за совершение которых оставлялось на усмотрение национальных парламентов и внутригосударственных органов юстиции. Ужасы Первой мировой войны и массовые нарушения принципов и норм меж­дународного права, зафиксированных, прежде всего, в упомянутых конвенциях, по окончании военных действий привели к реанимации идеи Г. Муанье об учреж­дении Международного уголовного суда: государства-победители в Первой ми­ровой войне предприняли попытку урегулировать на международно-правовом уровне порядок привлечения к уголовной ответственности за военные преступле­ния путем придания виновных лиц суду международных трибуналов. В январе 1919 г. на встрече глав правительств и министров иностранных дел Великобритании, США, Италии, Франции и Японии была учреждена специальная Комиссия для рассмотрения вопросов об ответственности инициаторов войны. Комиссия установила, что четыре государства - Германия, Австрия, Турция и Болгария - объявили войну, преследуя политику агрессии, а саму войну квалифи­цировала в качестве заговора против мира в Европе.

В заключительном отчете этой Комиссии все совершенные странами-агрессо­рами преступления были объединены в две категории: 1) подготовка и развязывание войны; 2) умышленное нарушение законов и обычаев войны. Здесь же был приведен длинный перечень этих преступлений, а именно: умерщвление заложников, изнасилования, грабежи, уничтожение государствен­ного и частного имущества, использование отравляющих газов, истребление мирного населения и военнопленных и др. В связи с тем, что военные преступники состояли в гражданстве различных госу­дарств, а преступные приказы, издававшиеся соответствующими властями, затраги­вали военнослужащих многих стран, вынесение судебных приговоров, по мнению Комиссии, следовало поручить специальному международному трибуналу[4, с. 29].

Версальский мирный договор между Германией и 27 союзными и ассоциирован­ными державами от 28.06.1919 г. содержал обязательства сторон (ст.ст. 227, 228)2: организовать специальный международный трибунал для публичного рас­смотрения дела по обвинению императора Вильгельма II Гогенцоллерна в «со­вершении тягчайшего преступления против международной нравственности и священной власти договоров»; обратиться к правительству Нидерландов с просьбой о выдаче суду бывше­го императора; преследовать в уголовном порядке и выдавать предполагаемых военных преступников;  «сообщать потребные документы и сведения». Кроме того, ст. 229 этого договора предусматривала, что в случае совершения преступлений против нескольких государств обвиняемых будут судить «смешан­ные комиссии», составленные из военных судей этих государств. Аналогичные нормы были включены: в Сен-Жерменский мирный договор от 10.09.1919 г. между Австрийской Республикой и 17 союзными державами (ст.ст. 173-176), Трианонский мирный договор от 04.06.1920 г. между Венгрией и 17 союзными и ассоциированными державами (ст.ст. 157-160), Нейльский мирный договор между Болгарией и 16 союзными державами (ст.ст. 118-120). Положения ст.ст. 227-229 Версальского мирного договора не были реализова­ны в силу целого комплекса причин, основными из которых явились следующие. Прежде всего, в соответствии с положениями статьи 2271 Версальского мир­ного договора специальный международный трибунал для публичного рассмот­рения дела по обвинению императора Вильгельма II Гогенцоллерна должен был руководствоваться не международным правом, а высшими принципами междуна­родной политики. В силу этого специальный международный трибунал являлся бы не юридическим, а политическим инструментом. Правительство Нидерландов, на территории которого с ноября 1918 г. скрывался бывший император, отказало в его выдаче именно в силу политического характера предстоящего процесса: Вильгельм II обвинялся в политических преступлениях, не наказуемых по гол­ландскому законодательству. Во-вторых, предусмотренные ст. 227 Версальского мирного договора матери­ально-правовые основания привлечения к уголовной ответственности Вильгельма II не были подкреплены процессуальным механизмом их реализации: какие-либо учредительные документы о создании и порядке судопроизводства специального международного трибунала изданы не были. В-третьих, предусмотренное ст. 228 Версальского мирного договора право го­сударств Антанты преследовать в уголовном порядке военных преступников, и корреспондирующая с ним обязанность Германии выдавать таких лиц на практи­ке натолкнулись на массированное сопротивление всех общественных слоев во всех политических лагерях Германии [5, С. 57-79].

Союзники на основании статьи 22811 Версальского мирного договора потребо­вали выдачи 896 граждан Германии, обвиняемых в совершении военных преступ­лений. Данные требования были отклонены германским Правительством по мо­тивам невозможности отыскания органов власти, готовых осуществить аресты и выдачу (что в значительной степени соответствовало действительности: даже ли­беральные силы Германии были решительно против осуждения германских воен­ных иностранными судами). Этому способствовало и то, что § 9 Имперского уголовного кодекса (в редак­ции 1871 года) запрещал выдачу граждан Германии иностранному государству для уголовного преследования и наказания. В то же время передача таких лиц международному уголовному трибуналу нормами Версальского мирного догово­ра не предусматривалась, в силу чего союзники были вынуждены отказаться от уголовного преследования германских военных преступников своими силами. В-четвертых, еще до отказа союзников от уголовного преследования герман­ских военных преступников Рейхстаг 18.12.1919 г. принял закон, § 1 которого устанавливал первичную и окончательную юрисдикцию Имперского суда Герма­нии для осуждения германских военных преступников за деяния, совершенные в период Первой мировой войны. В соответствии с положениями § 2 данного закона в Лейпциге начались пер­вые 45 процессов, на примере которых союзники были намерены проверить го­товность германской юстиции к уголовному преследованию военных преступни­ков. Для начала процессов был также использован переданный союзниками спи­сок 896 лиц, на основании которого Имперская прокуратура возбудила 837 дел. Однако слушания по существу были проведены только по 13 делам, а остальные приостановлены. По результатам судебного рассмотрения было вынесено 9 при­говоров, по которым шесть обвиняемых оправданы, а шесть - осуждены за пре­ступления, предусмотренные Военным уголовным кодексом Германии и ее Им­перским уголовным кодексом, поскольку в международном праве отсутствовали нормы о криминализации соответствующих преступлений [6, С. 24-31].

Таким образом, Версальский мирный договор, явился первым международно-правовым документом, в котором содержались нормы об уголовном преследова­нии главы государства по международному уголовному праву, для чего преду­сматривалось его предание специальному международному суду, а также об уго­ловном преследовании лиц, виновных в совершении преступлений, связанных с нарушением норм международных договоров. Недостатки правового регулирования, связанные с отсутствием соответствующих международно-правовых документов, регламентирующих, с одной сто­роны, процессуальный порядок реализации норм Версальского мирного договора, а с другой - норм международного права, формулирующих конкретные составы международных (военных) преступлений, не позволили создать в то время дейст­вующий международный суд. Допущенные пробелы были отчасти учтены при попытке создать междуна­родный суд для привлечения к уголовной ответственности физических лиц, пред­принятой после убийства в г. Марселе 9 октября 1934 г. короля Югославии Алек­сандра и министра иностранных дел Франции Луи Барту. Тогда Лигой Наций были разработаны и 30 ноября 1937 г. открыты для подпи­сания Конвенция о предотвращении и наказании терроризма и Конвенция о соз­дании Международного уголовного суда [7, с. 158].

Первая из названных конвенций формировала материальную международно-правовую основу уголовной ответственности за террористический акт, которым определила «умышленное убийство, причинение тяжких телесных повреждений, похищение глав государств, их супругов, иных государственных и общественных деятелей, если покушение было связано с их общественной деятельностью, а также любые умышленные действия, ставящие под угрозу жизнь людей или на­носящие ущерб государственной или общественной жизни» (ст. 2). Конвенция предусматривала принятие ее участниками на себя обязательства выдавать лиц, совершивших террористические акты (ст. 8), осуществлять их уго­ловное преследование в своих национальных судах или передавать их с этой це­лью Международному уголовному суду (ст.ст. 9-11). В соответствии со ст. 2 Конвенции о создании Международного уголовного суда от 30.11.1937 г. «обвиняемые могут либо преследоваться государством в своих собственных судах, либо передаваться государству, имеющему право тре­бовать выдачи, либо передаваться для суда над ними Международному уголов­ному суду» при условии, что как запрашиваемое, так и запрашивающее государ­ство являются участниками этой Конвенции.

Хотя состав терроризма, как международного преступления, формально юридически был сформулирован в Конвенции о предотвращении и наказании терроризма от 30.11.1937 г., Конвенция о создании Международного уголовного суда предусматривала, что при рассмотрении дел суд должен был применять либо уголовное законодательство страны, на территории которой совершено преступ­ление, либо уголовное законодательство государства, которое передало обвиняе­мого суду. Выбор применимого права определялся в пользу законодательства, предусматривавшего более мягкие меры наказания. Кроме того, Конвенция содержала нормы о порядке формирования состава су­да, статусе его судей, месте пребывания суда, порядке принятия решений и неко­торые другие. Фактически названная Конвенция формировала международно-правовую ос­нову организации и деятельности Международного уголовного суда с ограничен­ной юрисдикцией, но в ней не было норм, регламентирующих процессуальный порядок осуществления его деятельности, т.е. не были сформированы международно-правовые основы осуществления процесса этим судом. Данные Конвенции в силу не вступили, но опыт их подготовки и юридические новации, вероятно, были учтены при формировании правовых основ деятельнос­ти Международного военного трибунала, учрежденного для справедливого и быстрого суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, и Международного военного трибунала для Дальнего Востока, учрежденного для справедливого и быстрого суда и наказания главных военных преступников на Дальнем Востоке, а также других, созданных позднее международных уголов­ных судов (трибуналов). Кроме международно-правовых основ привлечения к ответственности за терро­ризм, в период между двумя мировыми войнами международное сообщество приня­ло определенные меры для признания международными ряда иных преступлений.

Состоявшийся в 1929 году Второй Международный конгресс по уголовному праву призвал к учреждению международного уголовного суда с полномочием вершить правосудие в отношении как физических лиц, так и государств за совер­шение международных деликтов. В этот же период в научной среде стали предприниматься первые попытки ко­дификации международного уголовного права. В частности, были подготовлены два авторских проекта Международного уголовного кодекса профессоров К. Саль-даньи и Г. Донедье де Вабра. Итальянский профессор К. Сальданья предложил в своей книге «философское понятие интернационального деликта» как «всеобщего деликта, посягающего на «естественное право народов», а также выделил особую группу «ультрамеждуна­родных» посягательств, обращенных не против того или иного политического строя, а против всякого культурного общения и самого существования современ­ного государства [8, С. 4-40].

Другой итальянец, профессор В. Пелла, определял международный деликт как «действие или бездействие, влекущее за собой наказание, устанавливаемое и применяемое именем союза государств». Он также обращался к систематике пре­ступлений против человечества, выделяя две их группы по субъекту посягатель­ства: международные преступления, совершенные государствами, и международ­ные преступления, совершенные физическими лицами (гражданами государст­ва). В своей книге «Коллективная ответственность государств и уголовное право будущего» он выделил три группы деликтов: 1) деликты ординарные общеуго­ловные; 2) деликты национально-политические; 3) деликты интернациональные. Под последними он понимал деяние, «обложенное наказанием, провозглашенным и применяемым именем союза государств», и посягающее на «основы существо­вания всякого цивилизованного коллектива». Лишь спустя 20 лет В. Пелле уда­лось обнародовать свой собственный план «Всемирного уголовного кодекса». Французский профессор, впоследствии член Международного Военного Три­бунала Г. Донедье де Вабр предложил двухуровневую структуру Кодекса между­народных преступлений: первая часть должна содержать преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности, нашедшие от­ражение в приговоре Нюрнбергского трибунала; вторая часть должна включать преступления, предусмотренные двусторонними и многосторонними конвенция. Данная точка зрения была подвергнута критике в научной литературе. Так, А.Н. Трайнин объявил дан­ную концепцию теоретически беспомощной и политически вредной, так как она отвлекает внимание мировой общественности от преступлений, представляющих собой особую опасность для международно-правового об­щения. Например, Конвенцией о борьбе с торговлей женщинами и детьми 1923 года, Конвенцией по борьбе с подделкой денежных знаков 1929 года и др.

Со всей остротой вопрос об уголовном преследовании за совершение между­народных преступлений и создании для этого специального судебного органа встал в связи с чудовищными преступлениями, совершенными государствами-агрессорами в ходе подготовки и ведения Второй мировой войны. Еще до окончания военных действий правоведами стал обсуждаться вопрос о материально-правовых основаниях привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших преступления в связи с развязыванием войны, а также воз­можность придания их международному суду. Так, Г. Лаутерпахт попытался сформулировать, с учетом трагического опыта мировой войны, свое определение международного преступления как «наруше­ния норм международного права, которое по своей тяжести, жестокости и прояв­ляющемуся в нем презрению к человеческой жизни должно быть отнесено к кате­гории уголовных преступлений, как они понимаются законодательством всех ци­вилизованных стран». Лишь специально учрежденная в 1945 году Лондонская комиссия по расследованию международных преступлений во время войны, продолжив попытки сис­тематизировать нормы об уголовной ответственности за такие преступления, сумела выделить четыре категории собственно военных преступлений: 1) подготовка и ведение агрессивной войны или любых других актов агрессии; 2) нарушение законов и обычаев войны; 3) все преступления, совершенные как в самой стране, так и за пределами этой страны, направленные к уничтожению расы, народа или политической партии; 4) преступления, совершенные после прекращения военных действий в целях предотвращения восстановления мира (терроризм и др.). В результате, в качестве самостоятельной категории международных преступ­лений в первую очередь выделились военные преступления. Преступления же против мира и против человечности, долгое время остававшиеся сугубо мораль­ными принципами, только после Первой мировой войны постепенно стали прин­ципами международного права, но окончательно сформировались как особые со­ставы международных преступлений только в Уставе Международного военного трибунала 1945 года.  

 

Литература

 

1. Волеводз А.Г., Волеводз В.А. Современная система международной уголовной юстиции. – М.: «Юрлитинформ», 2009. – 536 с.

2. Арцибасов И.Н., Егоров С.А. Вооруженный конфликт: право, политика, дипломатия. – М., 1989. – 485 с.

3. Камаровский Л.А. О международном суде / отв.ред. Л.Н. Шестаков. – М.: Зерцало, 2007. – 588 с.

4. Кибальник А.Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи, принципы / Под науч.ред. А.В. Наумова. – СПб: «Юридический цент Пресс», 2003. - 221 с.

5. Гайс Р., Бюлинкс Н. Международные и интернационализированные уголовные трибуналы: синопсис // Международный журнал Красного Креста. – 2006. – Март. – Т. 88, № 861. – С. 57-79.         

6. Рабцевич О.И. Интернационализированные уголовные трибуналы – органы международной уголовной юстиции // Право и политика. – 2007. - № 12. – С. 24-31.              

7. Марусин И.С. Международные уголовные судебные учреждения: судоустройство и судопроизводство. – СПб., 2004. – 263 с.

8. Трикоз Е.Н. Преступления против мира и безопасности человечества: сравнительный и международно-правовой аспекты. – М.: Юрлитинформ, 2007. – С. 4-40.