Кабылтаева Самал Казизовна

докторант PhD III курса специальности «История»

кафедры евразийских исследований

 

Қабылтаева Самал Казизқызы

еуразиялық зерттеулер кафедрасының

«Тарих» мамандығының III курс PhD докторанты

 

Kabyltaeva Samal Kazizovna
PhD student, III course, specialty “History”
Department of Eurasian Studies

 

Основные этапы формирования института батырства в традиционном казахском обществе

 

The main stages of formation of the institute of batyrsin traditional Kazakh society

 

Аннотация

Особенностью статьи является то, что автор рассматривает  сословие батыров в исторической ретроспективе  позднего средневековья и нового времени. Это позволило автору нарисовать общую картину складывания данного сословия XV-XIX  вв., а затем наступивший закат эпохи военных предводителей казахских общин в колониальное время. В тоже время, в ходе рассмотрения значения батыров в различные эпохи, подчеркнуты особенности каждого исторического периода. В частности, автор отмечает, что на тяжелейшее время испытаний для казахской государственности в период джунгарского нашествия приходится кульминация военной-политической роли  батыров, которая стала выходить за пределы интересов отдельных племен на уровень защиты общегосударственных интересов. В подтверждение своих тезисов на страницах статьи автором рассматривается ряд виднейших фигур, которые стали главными центрами сопротивления врагам и объединения общества.

Ключевые слова: батыр, институт батырства, номадное общество, евразийские степи, кочевая цивилизация казахов, народ Евразии, военная история, социальная структура.

 

Аннотация

Мақаланың ерекшелігі, автор батырлар тобын кейінгі орта ғасыр мен жаңа замандағы тарихи ретроспективада қарастырады.Бұл авторға XV-XIX  ғасырларда осы топтың қалыптасуының, соңынан отаршылдық дәуірінде қазақ қоғамының әскери қолбасшыларының біртіндеп жойылуының жалпы көрінісін сипаттауға мүмкіндік береді. Сонымен бірге, батырлар жайлы әр дәуірде қарастырғанда, сол тарихи дәуірдің ерекшеліктері басты назарға алынған. Автор негізінен, қазақ мемлекеттілігі үшін зор қауіп төндірген жоңғар шапқыншылығы кезеңінде батырлардың әскери-саяси ролі күшейгенінін баса көрсетіп, олар тек қана жеке тайпаның ғана емес, жалпы мемлекеттік мүддені қорғау жолында күрескенін айтады. Өз тұжырымдарын дәлелдеу үшін автор мақалада жауға қарсы тойтарыс беріп, қоғамды біріктіруге күш салған негізгі тұлғаларды қарастырады.

Түйін сөздер: батыр, батырлар институты, көшпелі қоғам, еуразия даласы, қазақтардың көшпелі өркениеті, Еуразия халқы, әскери тарих, әлеуметтік құрылым.

 

Abstract

The peculiarity of the article is that the author considers the class of batyrs’ in the historical retrospective of the late Middle Ages and modern times. This enabled the author to draw a general picture of the class formation in the XV-XIX centuries, and then the era of the military leaders of the Kazakh community in colonial times. At the same time, during the review of batyrs’ importance in different periods the characteristics of each historical period are underlined. In particular, the author notes that the rough times for the Kazakh statehood during the Jungar invasion the culmination of the military-political role of  the batyrs occured, which went beyond the interests of individual tribes and in the level of protection of national interests. To confirm the thesis on the pages of the article the author deals with a number of prominent figures, which became the leaders in the resistance of enemy and uniting society.

Keywords: batyr, institute of batyrs, nomadic society, Eurasian steppes, nomadic civilization of the Kazakh people, Eurasian people, military history, social structure.

 

Феномен батырства в многовековой истории казахов-кочевников, особенности генезиса института батыров в казахском обществе неразрывно связаны с кочевым миром Евразии. Начиная с эпохи становления номадизма вплоть до конца позднего средневековья, характерной чертой номадных обществ евразийских степей является наличие вертикальной военной организации, которая играла важную роль в социально-историческом развитии всех кочевых народов континента. Она базировалась на сложившейся статусно - правовой иерархии различных патронимических групп номадов и во многом совпадала с их генеалогической организацией [1, с. 155].

Важнейшим структурным элементом военной организации номадных обществ от глубокой древности до начала нового времени был институт военных вождей или батыров. Батырство было распространено практически у всех кочевых народов Евразии со времен раннего средневековья. Оно не имело тогда определенной социальной привязки, символизируя комплекс высоких человеческих качеств – силу, мужество, удаль, доблесть. Это звание или обозначение храброго воина никогда не было наследственным, его приобретали только личными подвигами [2].

Со времён Чингиз-хана титул «батыр» являлся одним из титулов феодальной иерархии, присваивающийся представителям «феодализированной военно-кочевой знати, а также почётный титул, получаемый ханом и султаном за личную храбрость в сражении или умелое руководство военными действиями [3, c. 522].

Звание «бытыр», как свидетельствуют источники XV в., мог заслужить любой казах, отличившийся во время войн, набегов, снискав славу храброго воина. Становление и долговременное функционирование военной организации у номадов внутриконтинентальной Евразии было обусловлено жизненной необходимостью разрешения широкого спектра межгрупповых противоречий внутри кочевого социума, постоянно возникавших по поводу пастбищных угодий, маршрутов кочевания, нарушения норм обычного права, межклановой вражды, барымты, а также урегулирования взаимоотношений с соседними государствами и народами. Урегулирование всего комплекса правовых, территориальных, имущественных, торгово-экономических и политических вопросов могло осуществляться как мирным, так и военным путем [4, c. 322].

Большая социальная востребованность казахских батыров в XVI в. была вызвана также сложным геополитическим положением трех жузов в пространстве Центральной Азии, обусловленным определенными ландшафтно-геоморфологическими особенностями, осваиваемой ими аридной зоны [5, с.68]. Так, в XVI - первой половине XVIII в. казахские племена и роды занимали в основном внутреннюю часть территории современного Казахстана, которая на северо-западе, севере и северо-востоке была значительно удалена от протяженных водных артерий Южного Урала и Западной Сибири, а на юге и юго-востоке — от горных пространств Северного Тянь-Шаня и Алтая. В этих условиях казахские кочевья на большей протяженности их этнических границ в то время тесно смыкались с местами расселения многих кочевых, полукочевых и оседлых народов [5, с.68]. Население приграничных районов Казахстана на протяжении XVI - XVIII вв. подвергалось земельным и имущественным притязаниям со стороны ближайших кочевых и оседлых соседей казахов.

Главнейшей функцией ханской власти у казахов являлась вооруженная защита населения от вторжения извне и организация ответных походов в соседние этнокультурные ареалы. Эта функция играла интегрирующую роль в потестарно-политической системе, и от степени реализации её зависел авторитет самого хана [6, c. 136].

В условиях обширности ареала кочевания, дисперсности и относительно малой плотности размещения в его пределах скотоводческого населения, недостаточной развитости институциональных структур политического управления (прежде всего, принудительно- карательного аппарата) [6, c. 132], верховная власть в казахских ханствах не обладала достаточным ресурсным потенциалом для обеспечения всеобщей интеграции индивидов, не достигая уровня первичных социальных объединений номадов [1, с. 160] Наличие сложных межродовых и межплеменных отношений делали практически невозможной быструю мобилизацию многотысячной армии в момент стремительного вражеского вторжения [1, c. 142].

Важной проблемой было взаимодействие между собой военачальников-Чингизидов, активно вступавшив в конфликты между собой в мирный период. Как правило, военный поход должен был возглавлять хан, одной из основных обязанностей которого и было проведение военных предприятий. Однако, когда в составе одной армии находились несколько правителей-Чингизидов, между ними нередко возникало соперничество. Наиболее одаренный хан-полководец далеко не всегда оказывался достаточно знатным для того, чтобы подчинить своей воле старших родственников. Чтобы снять напряжение, на ключевые должности в армии нередко выбирались заслуженные профессиональные воины-батыры [7, c. 148].

Военно-организационная модель кочевников могла эффективно функционировать при наличии сильной военной власти хана [8, c. 89].

Факт появления института батырства во второй половине XVII в.  как социальной категории, говорит о том, что чингизиды перестали эффективно выполнять свою главную функцию, отличавшую их от қара-сүйек – сохранение и поддержание военно- политической стабильности. Ведь, как известно, на чингизидов возлагались исключительно только военно-политические обязанности. Институт батырства стал важнейшим элементом военной структуры казахских жузов. Само понятие «батыр» имеет в это время два основных значения. Во-первых, «батырами» называли отдельных выдающихся ратников, проявивших себя в различных аспектах военного искусства. Титулом «батыра» казахи могли наградить как рядового общинника, так и знатного хана-Чингизида [7, c. 140], отличившихся храбростью и мужеством в сражении с врагом [7, c.98]. Следовательно, происхождение социального института батыров тесно связано с перечисленными индивидуальными качествами человека, особенно востребованными в период войн.

Сам характер климата, географических условий, кочевого хозяйства, непрерывных набегов на соседние города, впоследствии войны с джунгарами обуславливал необходимость поддержания высокого военного мастерства, духа. «Кочевое общество могло функционировать лишь до тех пор, пока этот внешний мир не только существовал, но и допускал возможность такой его реакции – социальной, политической, культурной» [9, c. 69].

С другой стороны, некоторые выделенные народом из общей массы ополченцев «батыры» постепенно делали войну своим призванием, становясь профессиональными воинами [7, c. 140], «наподобие японских самураев, французских рыцарей или индийских кшатриев» [10, с. 15]. Такие батыры постоянно участвовали в дальних походах и набегах. Они имели богатый военный опыт и часто нанимались на службу к феодальным владетелям самостоятельно или вместе со своими отрядами [1, c. 140].

Профессиональные воины занимались только военным делом, занятия другим делом считались позором. Профессия батыра передавалась из поколения в поколение, от отца к сыну. Мальчик, родившийся в семье батыра, обязательно должен был стать воином. Если юноша не желал заниматься военным делом, его осуждали. Ведь батыры защищали свою землю от внешних врагов и сохраняли внутренний порядок.

Критерии приобретения почётного титула «батыр» у казахов прослеживаются в исторических преданиях, в героическом эпосе «Батырлар жыры», в рукописях русских и иностранных исследователей. Так, первый критерий – инициативный поединок с сильным воином из неприятельского войска и победа в нём [11, c. 200], служившая важным средством поднятия боевого духа народного ополчения. Боевые поединки батыров служили мерилом мастерства владения оружием, силы и мужества воина. Они регламентировались определенными правилами и ритуалами и проводились с использованием только боевого оружия.

Для воинов очень важно было честное ведение боя. В эпосах повествуется о случаях, когда при столкновении батыров выяснялось, что у одного из них пока еще нет семьи и детей. Тогда схватка немедленно останавливалась. И батыр отправлял своего противника назад, говоря, что поединок возобновится через год или два, когда у того появится потомок. Батыры были благородными в действиях и отношениях даже с противниками. Известны случаи, когда противники после поединков становились друзьями [12]. Физическая мощь, умение бороться по правилам и одерживание побед — частые темы в преданиях о батырах.

Второй критерий – претендент на батырский титул был обязан первым трижды врываться в стан врага, вступать в рукопашную схватку и каждый раз убивать противника [11, c. 200].

По третьему критерию казахский воин со своим отрядом должен был совершить набег на территорию противника, показать физическую силу и выносливость, стойкость духа, вернуться с добычей без ощутимых потерь [13, с. 180].

По четвёртому критерию звание батыра могли получить те воины, которые «отличились в барымте удальством и храбростью»[11, c. 39] Считалось, что участие батыра в барымте — служение правому и престижному делу. Воин в процессе её совершения показывал свою удаль и доблесть и таким образом доказывал свой полноправный статус.  К тому же тактика действий казахских барымтачей и тактика действий казахов в бою одинаковы. Батыры, принимавшие участие в таких набегах пользовались уважением, почётом и славой у народа. «Барымта почитается удальством» [14, c.164], — подтверждает С. И. Броневский.

Главную роль в идентификации воина играло вооружение. В фольклорных источниках часто при описании боевой экипировки батыров используется выражения «бес қаруын асынды», «бес қаруы бойында», «бес қаруын сайланған» (досл. «вооружился пятью видами оружия»). Воин должен был хорошо ими владеть: это рубящее (топор), режущее (сабля или меч), метательное (лук), колющее (копье или пика) и ударное оружие (булава, палица или кистень). Каждый вид оружия имел свои разновидности. Эти пять видов оружия не могли заменять друг друга, использовались они  только в совокупности. Профессиональные воины-батыры, владевшие всеми пятью видами оружия, составляли отборные гвардейские части [10, с. 83].

Статный конь, красивое удобное седло и сбруя были для воинов олицетворением их высокого социального положения и доблести. Боевой конь был защитником и другом: кони спасали и защищали своих всадников во время боя. Еще жеребятами их обучали, как увертываться в бою от вооруженных всадников, стрел. В исследовании Липец Р.С. отмечается наличие неразрывной почти мистической связи между всадником и его боевым конем, значение для батыра незаменимого, умного, преданного и такого прекрасного животного. Причем эта связь преломляется через архаичные представления о тотемических отношениях, о какой-то родственной связи всадника-батыра и его коня. Конь выступает не только в качестве своеобразного побратима героя, их связывают узы кровного, а как более поздняя замена - молочного братства [15, с. 124].

Воин и конь удваивали свою силу. Древние воины-кочевники проводили большую часть своей жизни в седле. Судьба боевого коня была неотделима от судьбы воина-богатыря. Судьба первого – носить на себе всадника-воина, пока не иссякнут силы или придет гибель; судьба второго – «сидя на коне, состариться от беспрерывных набегов и войн» [16, с. 211].  Не зря в литературе упоминается тот факт, что воин на коне – нечто вроде кентавра, какими и представлялись кочевники оседлым народам в древности.

Выборы кандидата на высшие командные должности зависели от заслуг, личных качеств кандидата, таких как сила, отвага, ум, воля, хорошее знание военного дела, политическое влияние, имели многоступенчатый характер – от командиров рода до командующих ополчениями воинских коалиций родственных племен или жузов. По этому поводу Гейнс А.К. писал: «Предводители на отдельном военном совете избирали двух храбрых и опытных военачальников родового ополчения. Один из них назначался командующим войска, а другой становился хранителем родового знамени. Если в военном предприятии участвовало несколько родов, то избиралось четыре верховных полководца, из которых два хранили главное знамя, собравшейся на войну орды, а остальные управляли советом [17, c. 72-73].

В военное время батыры составляли костяк казахской армии, становились командирами отдельных отрядов ополчения, принимали активное участие в планировании и ведении военных операций и больших походов [7, c. 141].

Не только физические, но и моральные свойства батыра должны быть на высоте. Так, у батыров, так же как и у рыцарей и самураев, был Кодекс чести. В первую очередь это было почтение и верность своей профессии. Отличительной чертой казахских батыров является преемственность воинских традиций, передача умений и навыков владения оружием молодым воинам Воины не боялись смерти и мечтали умереть в бою. Умереть в постели считалось огромным позором. Можно вспомнить Олжабай батыра, который тяжело заболел и умирал в постели. От невозможности умереть на поле боя как настоящий воин он разгрыз свои пальцы [12].

Батыры являлись членами дифференцированного военного сообщества – от батыров аула до военачальников. Во-первых, о военном и социальном статусе обладателя свидетельствовали разные воинские знаки различия. Отличительной особенностью профессиональных казахских воинов — «батыров», командовавших в ходе военной кампании отдельными воинскими отрядами, были султаны из птичьих перьев («жыга»). Так, И. П. Фалька свидетельствовал: «Некоторые воины (batyr) выходят в строй в панцирных рубахах. В походе это — обыкновенно — предводители отрядов, их отличает наличие особого крылышка на шапке» [18, c. 189] Ч. Ч. Валиханов уже в XIX в. написал.: «Скоро хан снялся с поля, и каждый род сгруппировался под своим значком, выехали вперед батыры в кольчугах, в шлемах с перьями, с луками и стрелами, подошли к хану и образовали тоже кружок» [19, с. 218]

Согласно специальным исследованиям И. В. Ерофеевой в этих описаниях идёт речь о султанах из перьев филина (казахск «укi»), которые выделяли «батыров» — командиров отрядов из общей массы воинов. Популярность султанов из перьев филина была обусловлена тем, что эта птица наделялась казахами особыми магическими свойствами. С ним было связано множество легенд и преданий. Согласно одному из них, в филина был превращен неуязвимый батыр-сверхчеловек, который противостоял колдуну-беркуту. По словам казахов зафиксированных Х. Барданесом (1771 г.) перья филина представляют собой оберег и «спасают от неприятелей, колдунов, пули и стрелы заколдованной» [4, c. 336-337].

На основании анализа казахских легенд И. В. Ерофеева пришла к выводу, что «…в течение более чем столетнего периода казахско-джунгарских войн в общественном сознании казахов произошла трансформация первоначальной защитной семантики образа ночных птиц семейства совиных. Они стали наделяться такой мощной сакральной энергией, что могли противостоять сокрушительной силе солярных птиц семейства ястребиных, традиционно являвшихся символами могущества и верховной власти в представлении многих кочевых народов Центральной власти. В этом новом усилившемся значении филин приобрел символический статус магического покровителя полководцев-батыров, а его перья стали священным талисманом, приносящим военную удачу и сохраняющим жизнь во время сражений [4, c. 337]. ].

Расцвет института батырства приходится на первую половину XVIII в. В это время происходит эволюция его в особый институт военной и политической организации, в «своеобразный институт рыцарства». Усиление влияния батырства в общественно-политической жизни казахского общества в названный период объясняется рядом факторов. Так, внутриполитическая обстановка в Казахстане в первой половине XVIII в. была чрезвычайно сложной. Территория Казахстана была разделена на три жуза: Старший, Средний и Младший, представляющие собой обособленные административно-хозяйственные районы, при господствующих родоплеменных принципах объединения.

При сложившейся ситуации наблюдается «распыление» верховной власти по казахским жузам, улусам и родам. Такая политическая ситуация, естественно, обусловила заметную неустойчивость и относительную слабость военно-политической структуры казахских ханств и военной организации в целом. В период грозной военной опасности (джунгарское нашествие) у казахов не было единой централизованной  военно-политической власти, что явилось причиной жестоких поражений в целом ряде джунгаро-казахских военных столкновений в XVIII в. [8, c. 102].

Рост авторитета и социальной значимости батыров в первой половине XVIII в. связан с актуализацией внешних угроз и возрастанием роли военно-потестарных структур в социальной организации казахов. Необходимость организации, эффективного отпора джунгарской агрессии привела, как известно, к появлению сначала на военной, а затем и на политической сцене выдающейся плеяды национальных предводителей и полководцев - батыров: Богенбая из рода табын поколения жетыру, Богенбая из рода канжигалы из объединения аргын, Кабанбая, Малайсары, Есета, Тайлака, Джанибека, Утегена, Олжабая и других лиц, выдвинувшихся из низшихказахского общества [3, c. 202]

Бурное развитие института батырства повысило боеспособность казахских вооруженных сил, стало важным организационным элементом, цементировавшим и усиливавшим родо-племенную структуру казахской армии. Влиятельные батыры, имевшие богатый опыт участия в боевых действиях принимали командование над родовыми подразделениями, поддерживали дисциплину в войсках, участвовали в разработке и проведении боевых операций. Их авторитет и профессионализм, в определенной степени компенсировали структурные слабости родо-племенной системы организации войск [7, с. 141–142]. Являясь стержнем военной организации казахов, батыры имели право выбирать начальников выше рангом, в том числе и руководителя единого ополчения, разрабатывать стратегию и тактику военных действий, командовать войсковыми подразделениями, руководить военными операциями, быть хранителями войскового знамени. Такие батыры как  Бокенбай Караулы, Жанибек Кошкарулы, Есет Кокыулы стали политическими деятелями. Опытные батыры находились на службе султанов и ханов, выполняли обязанности воспитателей - аталыков, наставников их детей.

Чем слабее в военно-политическом отношении был тот или иной хан или султан, чем меньше он имел теленгитов, чем более напряженными были его отношения с местной родовой знатью, тем большее влияние имели служившие при нем батыры [7, c. 141].

Процесс становления феодалов из военной знати и срастания их с родовой знатью неразрывно связан с теми изменениями в социальных отношениях казахов, которые вытекали из общего процесса феодализации казахского общества и расслоения кочевой общины. Независимо от своего происхождения, и в том случае даже, если они выходили из народных низов, они постепенно стали оспаривать, а затем и узурпировать права родовой знати и играть равную с ними роль в общественной жизни. Принадлежность батыров к господствующему классу определялась большой ролью военно-потестарных структур в казахском обществе в рассматриваемый исторический период, следовательно, и обладанием огромной властью и влиянием со стороны героев — вождей в эпоху военной конфронтации. Чокан Валиханов характеризуя общественное положение батыров отмечал, что в феодальной иерархии они занимали чуть ли не второе место [19, c. 100].

Показателен в этом отношении документ 1785 г., представляющий подписи (всего 54) родовой знати под прошением к Екатерине II [20, c. 96]. Подсчет показывает, что самой крупной группой являются как раз батыры, занимающие более 42 % от всего списка. Это доказывает, что в XVIII в. батыры составляли основу родовой знати [20, c. 96] и одну из высших социально- политических групп казахского общества. О высоком статусе и батыров говорит тот факт, что, они получали право первыми после хана на часть добычи. При этом пятая часть военной добычи передавалась хану. Привилегией военачальников-батыров было право владения неприкосновенной, специально выделенной для них доли из захваченного имущества – «сауга» [21, с. 96].

В тоже время не следует забывать, что власть хана укреплялась или слабела в зависимости от поддержки социальных верхов кочевников, так как именно султаны и батыры составляли военную иерархию, были непосредственными командирами отдельных воинских соединений [8].  Благодаря авторитету и военной помощи батыров ханы могли решать многие проблемы внутреннего и внешнего характера. Неслучайно, батыры были военными и политическими советниками султанов и ханов, выполняли ответственные поручения дипломатического характера.

С другой стороны, чем богаче и успешней был феодальный правитель, тем больше батыров хотели ему служить. В условиях непрекращающихся войн с Джунгарией значимость профессиональных воинов неуклонно росла. Они выходили на первые роли и начинали активно влиять не только на сугубо военные, но и на социально-политические процессы [7, c. 141].

Ослабление власти ханов – явление, обусловленное политическими и хозяйственно-экономическими процессами в казахском обществе – периодически происходило и ранее, но в XVIII в. впервые происходит изменение в сфере политического мировоззрения, а именно, кризис идеологии чингизизма, что является уникальным явлением в истории Казахских ханств.

В целом институт батырства в известной степени компенсировал слабость центральных властей, неспособных выставить в поле крупные воинские соединения, состоящие из профессиональных военных. Характерно, что близкие военные институты существовали у относительно небольших народов Южной и Восточной Сибири, правители которых не располагали собственными большими дружинам, но отсутствовали у могущественных централизованных держав, правители которых опирались на многочисленные армии, находившиеся под их личным командованием (Джунгария) [7, c. 142].

Расцвету батырства сопутствует расцвет феномена казахских жырау. Имена великих жырау: Маргаска, Актамберды, Умбетея, Бухара, Кожабергена— известны достаточно широко. Они создатели выдающейся философско-батырской степной поэзии. Нередко в одном лице соединялись качества и батыра, и жырау. Такими батырами – жырау были найман Актамберды, керей Кожаберген, уак Татикара. Они бились с врагами, играли

на кобызе и сочиняли песни.

В экстремальных условиях войны казахские ханы были вынуждены полагаться не на собственных немногочисленных дружинников, а на лояльных им батыров и старшин с их родовыми отрядами. Ярким примером данного военно-политического феномена является ситуация с принятием казахами Младшего жуза российского подданства, когда защиту посланника Тевкелева и хана Абулхаира от нападения враждебных казахских отрядов осуществляли не тюленгуты хана, а воины батыра Букенбая [22, с. 54–86].

Если происхождение батырства связано с периодом патриархально-родового строя, где батыры выступали как вожди рода, то в процессе феодализации казахского общества, усиливающегося в XVIII в., более определённо оформилась роль их в процессе материального производства  как крупных представителей патриархально-феодальной знати [23, c. 66].

Процесс феодализации казахского общества к началу ХIХ века про- двинулся значительно вперед по сравнению с ХVIII веком. Достаточно сказать, что не только звание султанов, как высшего привилегированного сословия, давно стало наследственным, но и звание батыров также фактически становилось наследственным по мере того, как они закрепляли за собой право управления общиной (родом) и превращали это право в наследственное [24, c. 61].

Произошла институциализация социальных групп родового общества, бывшие привилегированные группы в значительной мере утратили сословные черты. Определение социального статуса стало зависеть уже не столько от происхождения и авторитета, сколько от экономического благосостояния и хозяйственной принадлежности. Такую постепенную эволюцию общественного положения батыров можно проследить на ряде исторических примеров. Так, в первой половине XIX века Чегень-батыр — бий Аргын-ского рода и Исет Котибаров — старшина Тляу-Кабакского рода были полновластными хозяевами в подчиненных им родах. Они собирали налоги, чинили суд над своими сородичами и вступали от имени своего рода в переговоры с другими казахскими родами. Это был процесс классового становления феодалов из военной знати, характерный для раннего феодального общества [25, c. 99].

По мере ослабления военной напряженности на этнических рубежах казахских жузов наблюдается снижение социального значения батыров и общественного престижа этого звания среди казахов.

Во второй половине XIX в. на всей территории Казахстана распространилась государственно-административная система Российской империи и батыры как определенная социальная группа прекратили свое существование, их традиционные военные функции перешли к соответствующим органам Российской империи.

Таким образом, в своём становлении, развитии институт батыров претерпел эволюцию, трансформацию и ликвидацию. От глубокой древности до начала нового времени институт военных вождей или батыров был важнейшим структурным элементом военной организации номадных обществ. Звание батыра не являлось наследственным, его приобретали воины, как из социальной группы черной кости, так и наследственной аристократии, особо отличившиеся в набегах и сражениях за личные подвиги.

Традиционная военная организация казахов базировалась на родоплеменной основе, в случаях опасности или при нападениях извне из рядовых казахов формировались военные дружины со своими военачальниками. Такие дружины часто возглавлялись батырами. В последующие же периоды формирования батырства, как социальной категории, тесно связано с зарождением феодальных отношений и возникновением военно-феодальной знати в XVI в.

Во второй половине XVII в. значение института батыров — важнейшего элемента военной структуры казахских жузов возросло в связи с усилением значимости военного фактора, необходимостью с оружием в руках отстаивать независимость своей страны от вооруженных посягательств извне, в условиях почти перманентной военной конфронтации с соседними кочевыми и оседло-земледельческими государствами и народами.

В первой половине XVIII в. в условиях ослабления ханской власти в казахском обществе, усиления давления Джунгарии, Российской империи и среднеазиатских государств на Казахстан прослеживается социальная эволюция института батыров. С одной стороны, происходит заметное возвышение батырского сословия, а с другой отмечается снижение значения наследственной аристократии (чингизидов). С этим периодом связан расцвет социального института батыров, который стал особым институтом военной и политической организации. В это время чётко прослеживаются наиболее типичные атрибуты, маркировавшие сословный правовой статус батыров, их функции в военной организации казахского общества. Батыры являлись не только храбрыми воинами и предводителями воинских дружин, но и элитной,  уважаемой социальной группой кочевого общества во все периоды своего развития.

Многие представители сословия батыров концентрировали в своих руках, как военные, в том числе полководческие, так и управленческие функции, и благодаря этому играли важную роль во внутренней и внешней политике государства. Батыры выступали в роли политических и военных советников хана, носителей и хранителей военного опыта и традиций кочевников, выполняли дипломатические поручения верховной власти во взаимоотношениях с соседними государствами, осуществляли миротворческую функцию в период обострения противоречий хана с членами бийского сословия и родовыми старшинами.

К середине XIX в. институт батырства во многом утратил свое значение на фоне стабилизации военно-политической обстановки на границы Казахстана и укрепления влияния России в Казахских жузах. Только в период народно-освободительных движений 20-40 гг. XIX в., проходивших на территории Младшего и Среднего жузах против колониальной политики Российской империи, возрастает общественная значимость социальной группы батыров. У казахов, кочевавших в районе Сырдарьи, батыры играли огромную роль, выступая в роли военных предводителей во время восстаний против хивинского господства.

 

Список использованной литературы:

1.     Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы «Социнвест» – Москва «Горизонт», 1995.— 320 с.

2.     Ерофеева И. В. Символы казахской государственности. Позднее средневековье и новое время. Алматы, 2001. – 152 с.

3.     История Казахстана (с древнейших времен до наших дней). В 5 томах. Т. 2. – Алматы: «Атамұра», 1997. – 624 с.

4.     Ерофеева И. В. Институт батыров в структуре военной организации казахов казахов - кочевников / Роль номадов евразийских степей в развитии мирового военного искусства. Научные чтения памяти Н. Э. Масанова: Сб. мат-лов межд.науч. конф. - Алматы: «Издательство LЕМ», 2010. — С. 322-353.

5.     Ерофеева И. В. Хан Абулхаир: полководец, правитель и политик. Алматы, 1999. — 456 с.

6.     Быков А. Ю. Ханская власть у казахов: звание и/или должность // Экономическое образование. – 2006 г. – № 3. – С. 129- 139

7.     Бобров Л. А., Борисенко А. Ю., Худяков Ю. С. Взаимодействие тюркских и монгольских народов с русскими в позднее Средневековье и Новое время: Учеб. пособие / Новосиб. гос. ун-т. Новоси-бирск, 2010. – 288 с.

8.     Кушкумбаев А.К. Военное дело казахов в XVII-XVIII веках / А. К. Кушкумбаев. – Алматы: Дайк-Пресс, 2001. – 172 с.

9.     Хазанов А.М. Кочевники и внешний мир. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – 604 с.

10. Ахметжан К. С. Этнография традиционного вооружения казахов. – Алматы: «Алматыкітап» ТОО, 2007. – 216 с.

11. Казанцев И. М. Описание киргиз-кайсак. СПб., 1876. — 231 с.

12. http://e-history.kz/ru/publications/view/697

13. Татищев В. Н. Лексикон российский, исторический, географический, политический и гражданский  // В. Н. Татищев. Избранные произведения. – Л., 1979. – 224 с.

14. Броневский С. И. Записки генерал- майора Броневского С. И. о киргиз-кайсаках Средней Орды // Отечественные записки. СПб., 1830. — №123. — С. 162-164

15. Липец Р.С. Образы батыра и его коня в тюрко-монгольском эпосе. – М.: Наука, 1988. – 263 с.

16. Никифоров Н. Я. Аносский сборник. Собрание сказов алтайцев с примечаниями Г. Н. Потанина. Омск, 1915. – 220 с.

17. Гейнс А. К. Киргиз-кайсаки // Собрание литературных трудов. Спб., 1987.- Т. – С. 21-179

18. Прошлое Казахстана в источниках и материалах / под ред. проф. С.Д. Асфендиярова. – 1-е изд. Алматы: Казахстан, - 1936. – 352 с.

19. Валиханов Ч. Ч. Соб. соч. в пяти домах, т.4, – Алматы: Наука, 1985. –  258 с.

20. Лапин Н. С. Деятельность О. А. Игельстрома в контексте казахско-российских взаимоотношений (1780-е – 1790-е годы). – Астана: Издательство «Сарыарка», 2012. – 384 с.

21. Комментарии // Посольские материалы Русского государства (XV- XVII вв.) / сост. А. Исин. – Алматы: Дайк-Пресс, 2005. – Т. I. – С. 433-578.

22. Родословная казахских ханов и кожа XVIII-XIX вв. (история, историография, источники) / Ерофеева И.В., Сужиков Б.М. – Алматы: ТОО «Print-S», 2003. – 178 c.

23. Апполова Н. Г. Присоединение Казахстана к России в 30-х годах XVII века. – Алма-Ата: АН КазССР, 1948. . –252 с.

24. Дильмухамедов Е.Д. Восстание казахов под руководством Кенесары Касымова 1837-1847 гг.: Дис. канд. ист. наук. – Ташкент, 1946. – 156 с.

25. Бекмаханов Е. Б. Казахстан в 20-40 годы XIX в.  – Алматы: Казахстан, 1992. – 400 с.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.       Masanov N. E'. Kochevaya civilizaciya kazahov: osnovy zhiznedeyatel'nosti nomadnogo obshchestva. Almaty «Socinvest» – Moskva «Gorizont», 1995.— 320 s.

2.       Erofeeva I. V. Simvoly kazahskoj gosudarstvennosti. Pozdnee srednevekov'e i novoe vremya. Almaty, 2001. – 152 s.

3.       Istoriya Kazahstana (s drevnejshih vremen do nashih dnej). V 5 tomah. T. 2. – Almaty: «Atamұra», 1997. – 624 s.

4.       Erofeeva I. V. Institut batyrov v strukture voennoj organizacii kazahov kazahov - kochevnikov / Rol' nomadov evraziiskih stepej v razvitii mirovogo voennogo iskusstva. Nauchnye chteniya pamyati N. E'. Masanova: Sb. mat-lov mezhd.nauch. konf. - Almaty: «Izdatel'stvo LEM», 2010. — S. 322-353.

5.       Erofeeva I. V. Han Abulhair: polkovodec, pravitel' i politik. Almaty, 1999. — 456 s.

6.       Bykov A. YU. Hanskaya vlast' u kazahov: zvanie i/ili dolzhnost' // E'konomicheskoe obrazovanie. – 2006 g. – № 3. – S. 129- 139

7.       Bobrov L. A., Borisenko A. YU., Hudyakov YU. S. Vzaimodejstvie tyurkskih i mongol'skih narodov s russkimi v pozdnee Srednevekov'e i Novoe vremya: Ucheb. posobie / Novosib. gos. un-t. Novosi-birsk, 2010. – 288 s.

8.       Kushkumbaev A.K. Voennoe delo kazahov v XVII-XVIII vekah / A. K. Kushkumbaev. – Almaty: Dajk-Press, 2001. – 172 s.

9.       Hazanov A.M. Kochevniki i vneshnii mir. – Almaty: Dajk-Press, 2002. – 604 s.

10.     Ahmetzhan K. S. E'tnografiya tradicionnogo vooruzheniya kazahov. – Almaty: «Almatykіtap» TOO, 2007. – 216 s.

11.     Kazancev I. M. Opisanie kirgiz-kajsak. SPb., 1876. — 231 s.

12.     http://e-history.kz/ru/publications/view/697

13.     Tatishchev V. N. Leksikon rossiiskii, istoricheskii, geograficheskii, politicheskii i grazhdanskii  // V. N. Tatishchev. Izbrannye proizvedeniya. – L., 1979. – 224 s.

14.     Bronevskii S. I. Zapiski general- majora Bronevskogo S. I. o kirgiz-kajsakah Srednej Ordy // Otechestvennye zapiski. SPb., 1830. — №123. — S. 162-164

15.     Lipec R.S. Obrazy batyra i ego konya v tyurko-mongol'skom e'pose. – M.: Nauka, 1988. – 263 s.

16.     Nikiforov N. YA. Anosskii sbornik. Sobranie skazov altajcev s primechaniyami G. N. Potanina. Omsk, 1915. – 220 s.

17.     Gejns A. K. Kirgiz-kajsaki // Sobranie literaturnyh trudov. Spb., 1987.- T. – S. 21-179

18.     Proshloe Kazahstana v istochnikah i materialah / pod red. prof. S.D. Asfendiyarova. – 1-e izd. Almaty: Kazahstan, - 1936. – 352 s.

19.     Valihanov CH. CH. Sob. soch. v pyati domah, t.4, – Almaty: Nauka, 1985. –  258 s.

20.     Lapin N. S. Deyatel'nost' O. A. Igel'stroma v kontekste kazahsko-rossiiskih vzaimootnoshenii (1780-e – 1790-e gody). – Astana: Izdatel'stvo «Saryarka», 2012. – 384 s.

21.     Kommentarii // Posol'skie materialy Russkogo gosudarstva (XV- XVII vv.) / sost. A. Isin. – Almaty: Dajk-Press, 2005. – T. I. – S. 433-578.

22.     Rodoslovnaya kazahskih hanov i kozha XVIII-XIX vv. (istoriya, istoriografiya, istochniki) / Erofeeva I.V., Suzhikov B.M. – Almaty: TOO «Print-S», 2003. – 178 c.

23.     Appolova N. G. Prisoedinenie Kazahstana k Rossii v 30-h godah XVII veka. – Alma-Ata: AN KazSSR, 1948. . –252 s.

24.     Dil'muhamedov E.D. Vosstanie kazahov pod rukovodstvom Kenesary Kasymova 1837-1847 gg.: Dis. kand. ist. nauk. – Tashkent, 1946. – 156 s.

25.     Bekmahanov E. B. Kazahstan v 20-40 gody XIX v.  – Almaty: Kazahstan, 1992. – 400 s.