История/2 Общая история

К.и.н. Иванов В.В., Россия

Амурский Гуманитарно-Педагогический Государственный университет.

Действия ополченческих формирований по защите Дальнего Востока России в период русско-японской войны 1904–1905 гг.

Летом этого года исполняется 110 лет с момента окончания русско-японской войны 1904–1905 гг. Основными театрами этого конфликта стали не только Маньчжурия и Ляодунский полуостров, Желтое и Японское моря. Звучали выстрелы и лилась кровь на территориях, которые до сих пор являются российскими землями. Здесь так же, как под Ляояном, Вафангоу, Порт-Артуром и Мукденом проливалась кровь. Здесь были свои герои и антигерои.

«Сахалин накануне русско-японской войны».

Остров Сахалин длительное время был одним из аспектов проблемы территориального разграничения России и Японии. В апреле 1875 г. в Санкт-Петербурге был подписан договор, согласно которому остров признавался собственностью Российской империи. Под контроль страны Восходящего солнца за отказ от притязаний на южную часть Сахалина переходили Курильские острова. Соглашение 1875 г. предоставил японцам право заходить в сахалинский порт Корсаковский пост беспошлинно в течение 10 лет. Рыбопромышленники страны Восходящего солнца пользовались правом беспошлинно вести рыбный промысел и вывозить морепродукты с острова.

Несмотря на огромное стратегическое и экономическое значение, хозяйственное освоение Сахалина протекало крайне медленно. Длительное время наибольшее значение имело развитие сельского хозяйства, охота, сбор дикоросов, лесной промысел, заготовка угля и дров. Русские даже ликвидировали рыболовецкие стоянки, оставшиеся от японцев. В начале XX в. Сахалин продолжал оставаться дотационным регионом.

В 1869 г. на Сахалин стали прибывать поселенцы. Однако первый опыт заселения острова оказался неудачным. Ощущалась острая нехватка продовольствия, потребительских товаров. Прибывавшие крестьяне не желали селиться рядом с военными постами, каторжными тюрьмами, а с разрешения властей самостоятельно искали подходящие места для обустройства жизни. Тем не менее, суровые климатические условия (тайфуны, наводнения), неурожаи привели к оттоку крестьян с Сахалина. Уже с середины 1880-х гг. основными переселенцами стали ссыльнокаторжные.[2, c.107-116] В 1860 г. правительство развернуло систематическое заселение острова осужденными на каторжные работы. В 1880–1900 гг. на Сахалин прибыло 24730 каторжан.[4, c.237] Вместе с каторгой был распространен и такой вид колонизации, как ссылка на поселение. В 1900 г. численность ссыльнопоселенцев достигла 15220 чел.[4, c.237] Остров, фактически, был превращен в огромную каторжную тюрьму.

В военном отношении Сахалин практически не был оборудован. За 40 лет не было построено ни одного объекта оборонного значения. На острове отсутствовали береговые укрепления, не было организовано эффективной охраны побережья. Не существовало даже подробных топографических карт Сахалина.

Властями не предпринималось никаких мер по созданию на Сахалине боеспособного военного гарнизона. Накануне русско-японской войны на острове дислоцировался Корсаковский резервный батальон, подразделения полиции и жандармерии, занимавшиеся охраной объектов каторжной тюрьмы в Дуэ, Тыме, Корсаковске. Вследствие слабости русских воинских подразделений на Сахалине общего плана отражения возможного вторжения Японии не существовало. Командование Приамурского военного округа полагало, что защитить остров имеющимися в распоряжении вооруженными силами, невозможно. В 1903 г. генерал-губернатор Н.П. Линевич принял решение организовать оборону двух важных объектов: Александровского и Корсаковского постов.

После начала войны в январе 1904 г. на острове развернулось формирование ополчения. Учитывая ограниченные мобилизационные способности, основным источником личного состава должны были стать добровольцы из числа служащих, ремесленников и крестьян-поселенцев. В результате, на севере острова было сформировано 8, на юге – 4 дружины численностью по 200 чел.[3, c.301] Добровольцев вооружали устаревшими винтовками Бердана.

Служащие Сахалина негативно отнеслись к идее создания ополчения. Основной состав чиновников составляли представители бюрократии, отправленные на остров за различные провинности. Их отличала некомпетентность и коррумпированность. Масштабность и цинизм злоупотреблений чиновников признавала местная администрация, но ничего не предпринимала не только, чтобы их пресечь. Бесконтрольность сахалинских бюрократов объяснялась не только бездействием властей, но и весьма редкими инспекциями руководства Приамурского края. Если в марте 2015 г. при обыске у бывшего губернатора Сахалина Хорошавина было изъято денег и ценных вещей на общую сумму около 2 млрд. руб. чего стоило ждать от бюрократов начала XX в. Русско-японскую войну они расценивали, как досадное препятствие безбедной жизни.

Вольные поселенцы также не выказывали желания массово вступать в ополчение. Для основной массы крестьян были чужды интересы Родины, которую на острове олицетворяли коррумпированные чиновники, непосильные налоги и все то, что являлось понятием «государство». Чтобы пополнить дружины ополченцев, генерал-лейтенанту М.Н. Ляпунову было разрешено пополнять ополченческие дружины добровольцами из заключенных. Парадоксальность этого заключалась в том, что каторжникам, по сути, предлагали рисковать жизнями, защищая собственные тюрьмы.

Значительная часть заключенных равнодушно отнеслась к предложению властей. Надо учесть, что на Сахалине отбывали наказания за особо тяжкие преступления. Следовательно, большой процент ссыльнокаторжных составляли обычные уголовники, среди которых было немало рецидивистов, криминальных авторитетов («иваны»). Неписаные воровские законы запрещали им любое сотрудничество с властями, не говоря уже о защите Родины.

Чтобы привлечь добровольцев из числа заключенных, специальным императорским указом им предоставлялись некоторые льготы. Им разрешили носить прически, как вольным; улучшили питание. По распоряжению Ляпунова, для внешнего отличия ополченцев из числа каторжных от остальных арестантов, на обшлага тюремных бушлатов были нашиты полоски красного цвета. На головных уборах добровольцы стали носить жестяные кресты – знаки принадлежности к ополчению. Тем не менее, основной мотивацией ссыльнокаторжных вступать в дружины была надежда на сокращение сроков наказания или даже на помилование, а не патриотические чувства.

Призыв в ополчение заключенных не решил проблемы укомплектования дружин личным составом, а породил много новых. Среди добровольцев было немало людей пожилого, а не призывного возраста. Проведя несколько лет на каторге, вследствие тяжелых бытовых и морально-психологических условий, болезней, тяжелого ручного труда, плохой пищи, они серьезно подорвали свое здоровье. Основная масса добровольцев никогда не держала в руках оружия, не говоря уже о службе в армии. Подготовить из них бойцов в течение нескольких месяцев было почти невыполнимой задачей.

Кроме того, серьезной проблемой стали взаимоотношения командного состава и рядовых дружинников. Армейские офицеры отказывались принять руководство над ополченческими формированиями. В этой связи, первоначально командование над добровольцами из числа ссыльнокаторжных было возложено на тюремных чиновников, произведенных в зауряд-прапорщики. Бывшие надзиратели рассматривали бывших обитателей тюрем, в первую очередь, как преступников. В такой атмосфере рукоприкладство, телесные наказания, применяемые в отношении дружинников из числа заключенных, были нормой.

Стабилизировать взаимоотношения командиров и ополченцев было невозможно, т.к. чрезмерно суровое обращение с осужденными в пенитенциарной системе Российской империи было обычным делом, а в условиях Сахалина тем паче. Жизнь каторжников, ничего не стоила. В середине 1890-х гг. российская общественность была потрясена т.н. «Онорской» трагедии. В печать просочились сведения о том, что при строительстве Онорской просеки на Сахалине от жестокого обращения, голода, болезней погибло около 800 чел.[4, c.34] Судебное расследование, начатое после скандала в СМИ, было быстро свернуто властями. Надзиратель Ханов, виновный в гибели сотен заключенных, так и не был привлечен к ответственности.

Великий русский писатель А.П. Чехов во время своего пребывания на Сахалине признавал: «Наказания, которые полагаются каторжным поселенцам за преступления, отличаются чрезмерною суровостью, и если наш «Устав о ссыльных» находится в полном несоответствии с духом времени и законом, то это прежде всего заметно в той его части, которая трактует о наказаниях…Розги, плети, прикование к тележке, – наказания, позорящие личность преступника, причиняющие его телу боль и мучения, – применяются здесь широко».[6, c.291-292]

В этих обстоятельствах не могло быть речи о выдаче оружия ополченцам из ссыльнокаторжных, т.к. новоявленные дружинники могли попытаться свести счеты со своими мучителями. Кроме того, тюремные надзиратели не представляли никакой ценности, как военные. В 1904 г. с ополченцами не проводились занятия по боевой подготовке. Исключение составляла строевая подготовка.

Наличие на Сахалине немного численных воинских подразделений не могло изменить положение в лучшую сторону. Офицеры и солдаты с недоверием относились к бывшим заключенным, считая их неисправимыми преступниками. Боеспособность воинских команд, расквартированных на острове, находилась на весьма низком уровне.

А.П. Чехов в своих записках о Сахалине, описывал жизнь военнослужащих: «При разноообразии занятий солдат не успевал научиться военному делу и забывал то, чему был научен, а вместе с ним отставали и офицеры, и строевая часть находилась в плачевном состоянии. Смотры всякий раз сопровождались недоумениями и выражением недовольства со стороны начальства. Служба была тяжка. Люди, сменившиеся с караула, тотчас же шли в конвой, с конвоя опять в караул, или на сенокос, или на выгрузку казенных грузов; не было отдыха ни днем, ни ночью». [6, c.269-270] К этому следует добавить, что нередко солдат использовали при облавах в поисках беглых преступников. Следовательно, даже создание смешанных формирований не решало проблемы низкой боевой подготовки военнослужащих и ополченцев.

Положение должно было измениться весной 1905 г. Для командования ополченческими дружинами прибыли армейские офицеры, имевшие опыт боевых действий в Маньчжурии. Однако они не могли в короткие сроки создать боеспособные подразделения. На остров было завезено 4 полевых орудия, 12 пулеметов. Тем не менее, это не усилило военный потенциал острова. Пушки не имели поворотных механизмов, лафеты были весьма устаревшими. В боевых действиях их практически не использовали. Пулеметы были новым видом вооружения, которым владели далеко не все офицеры сахалинского гарнизона.

Дислокация русских вооруженных сил в начале лета 1905 г. выглядела следующим образом. В районе села Дальнего базировалась дружина полковника А.И. Арцишевского (400 чел., 4 пулемета). В ее состав входил отряд моряков из экипажа крейсера «Новика», погибшего в заливе Анива в неравном бою с японцами в июне 1904 г. Они были специально оставлены для демонтажа с затонувшего корабля уцелевшего вооружения и всего ценного. В результате, моряки подняли из залива 6 орудий (два 120 мм, четыре 47 мм.) и установили их на оборудованных позициях в районе Корсаковска и деревни Соловьевка.[1, c.41-42]. Дружина штабс-капитана Даирского (180 чел.) располагалась в долины р. Лютога. В ее состав также входил отряд подпоручика Мордвинова, занимавшийся охраной маяка на мысе Крильон. Дружина штабс-капитана Гротто-Слепиковского (178 чел., 1 пулемет) базировалась в районе села Чеписан. Формирование капитана Полуботко (157 чел.) располагалось в окрестностях деревни Севастьяновка. В долине р. Найбы дислоцировалась дружина капитана Быкова (226 чел.). Все формирования ополченцев подготовили в тайге базы с небольшими запасами продовольствия и боеприпасов. Общее руководство дружинами было возложено на полковника Арцишевского.

В северной части острова русские вооруженные силы были объединены в 4 крупных формирования. В районе села Арково находился отряд полковника Болдырева (1320 чел., 4 орудия). В Александровске дислоцировалась дружина полковника Тарасенко (2413 чел., 4 орудия, 6 пулеметов). В Дуэ стоял отряд подполковника Домницкого (1120 чел.). В резерве находился отряд подполковника Данилова (150 чел.). Общее командование осуществлял штаб генерал-лейтенанта Ляпунова.[5, c.306]

«Героизм и малодушие».

В начале лета 1905 г. японские стратеги завершили работу по подготовке вторжения на Сахалин. В 20-х числах июня к острову выдвинулась японская эскадра из 53 судов. На 12 транспортах были размещены части 13-й (по другим данным 15-й) пехотной дивизии под командованием генерал-лейтенанта Харагучи Кансен. В составе соединения было 12 батальонов пехоты, кавалерийский эскадрон, пулеметное отделение, 18 орудий.[3, c.301] Транспорты с десантом сопровождала 3-я эскадра контр-адмирала Катаока Ситиро, имевшая в своем составе несколько крейсеров, 30 миноносцев, канонерские лодки.

Утром 24 июня в районе между деревнями Мереей (совр. Село Пригородное, Корсаковского района) и Савина падь высадился японский десант. Противник продвигался к Корсаковску. Полковник Арцишевский приказал сжечь склады и здания в этом населенном пункте. После этого ополченческая дружина, не принимая боя, отступила на позиции в районе деревни Соловьевка. Артиллеристы крейсера «Новик» в течение некоторого времени вели бой с японскими кораблями, нанесли повреждения трем миноносцам. Израсходовав боеприпасы, они взорвали орудия и присоединились к группе Максимова, которая занималась уничтожением пристани, сараев и плавсредств.

Дружина полковника Арцишевского в течение 25-29 июля, ведя арьергардные бои с японцами, первоначально отступила в село Хомутовка, а затем – в деревню Дальнее. Противник преследовал русских силами двух пехотных полков, при поддержке артиллерийской батареи, неоднократно выбивал русских с занимаемых позиций и вынуждал к отходу. Тактика Арцишевского не была похожа на партизанскую войну. Исключение составляли действия малочисленных групп лейтенанта Максимова и прапорщика Леймана, организовавших несколько засад в районе Хомутовки и Владимировки. В результате, японцы понесли большой урон. Их общие потери составили около 70 чел.[5, c.305]

3 июля после переговоров с японцами Арцишевский отдал приказ отряду капитулировать. В плен попали четыре офицера (среди них лейтенант Максимов, прапорщик Лейман), врач дружины и 135 нижних чинов.[1, c.43] Группа ополченцев под командованием капитана Стерлигова отказалась сложить оружие и ушла в тайгу. После нескольких недель тяжелых скитаний в лесах дружинники добрались на север острова и переправились на материк.

Трагически сложилась судьба дружины штабс-капитана Даирского. 27 июня это формирование отступило от побережья в село Петропавловское, где оно объединилось с отрядом подпоручика Мордвинова. В течение полутора месяцев скитаний по тайге ополченцы избегали от столкновений с неприятелем. Исключения составляли вылазки на стоянки японских рыбаков, чтобы добыть продукты. Дружинники не имели связи с внешним миром и не знали, что происходило на Сахалине. Страшная развязка наступила 17 августа.

По свидетельству машиниста 2-й статьи крейсера «Новик» Архипа Макенкова, воевавшего в составе этой дружины: «…17 августа – число это хорошо помню – неожиданно столкнулись в тайге с японцами. Стали стрелять и они и мы. Сперва нам плохо их было видно, а уж они перестреляли у нас человек десять. Потом мы разглядели и побили человек 30-40».[4, c.77] Закрепить успех ополченцам не удалось. Дружину внезапно блокировали и разоружили крупные силы противника. Ополченцы, захваченные и добровольно сдавшиеся в плен, были отконвоированы в район села Отрадное и жестоко казнены холодным оружием. Всего погибло около 130 чел.[4, c.78]

Коротким оказался «боевой « путь дружины капитана Полуботко. Основная ее часть была окружена японцами и без боя сдалась в плен. Часть ополченцев укрылась в тайге и присоединилась к дружине капитана Быкова.

Более месяца вела борьбу с врагом дружина штабс-капитана Гротто-Слепиковского. Опытный офицер провел несколько успешных боев с крупными силами японцев. Умелым маневрированием он неоднократно выводил свой отряд из-под ударов неприятеля. В конце июля в сражении с превосходящими силами противника Гротто-Слепиковский был убит осколком снаряда. Принявший командование зауряд-прапорщик Горевский предпочел капитулировать. Японцы с уважением отнеслись к погибшему врагу. Штабс-капитан Гротто-Слепиковский был похоронен с воинскими почестями.

Наиболее успешно из всех формирований на юге Сахалина действовала дружина капитана Быкова. Этот отряд длительное время «тревожил» японцев внезапными нападениями, засадами. Дважды вражеское командование обращалось к русским с предложением капитулировать, но дружинники не сдавались. В конце июля, истощив запасы продовольствия и патронов, Быков принял решение отступать на север. Во время следования в устье р. Отосан дружина уничтожила небольшой вражеский отряд. В начале августа капитан Быков узнал не только о капитуляции вооруженных сил севера Сахалина во главе с генералом Ляпуновым, но и о сдаче в плен роты солдат, посланной к нему на помощь. Сознавая бесполезность дальнейшей борьбы. Дружина совершила тяжелейший переход до села Тихменево. По пути 54 ополченца погибли или сбежали. Добравшись до побережья отряд Быкова на парусных кунгасах, переправился через пролив Невельского и прибыл в Николаевск-на-Амуре.[5, с.306]

10 июля 1905 г. японские войска начали высадку на севере Сахалина на участке побережья от села Мгачи до поста Александровского. Десант прикрывали корабли 3-й эскадры, включая крейсера «Ниссин», «Кассуга», отряды миноносцев и канонерских лодок. Арковский и Алексадровский отряды приняли бой, встретив высаживающегося противника ружейно-пулеметным огнем. Однако под обстрелом вражеской корабельной артиллерии оба формирования, неся потери оставили занимаемые позиции. Отряд полковника Болдырева отступил в тайгу, дружина Тарасенко первоначально отошла на Жонкьерские высоты, а затем – к Пиленгскому перевалу.

13 июля японские войска развернули наступление из села Дербинское на Рыковское, чтобы не допустить соединения Александровского и Арковского отрядов. Первоначально эскадрон японской кавалерии стремительно овладел деревней, нанес поражение Тымовской дружине, захватив в плен 96 ополченцев.[5, c.307] Успех врага был недолгим, т.к. уже на следующий день Арковский и Александровский отряды атаковали Рыковское с двух направлений. Японцы быстро отступили, а пленные дружинники оказались на свободе. Объединившись, дружины Болдырева и Тарасенко, преследуемые противником, продолжили отступление к селу Палеево. Переход был напряженным, т.к. русским пришлось постоянно вести бои с небольшими вражескими отрядами.

Ночью 28 июля, расположившись на ночлег в районе Сергиевского станка, дружинники были внезапно атакованы скрытно подошедшими японскими подразделениями. В результате вражеского обстрела 60 чел. было убито на месте, русский лагерь охватила паника. Около 500 ополченцев элементарно разбежались, оставив расположение.[5, c.307] 29 июля в районе Онора Александровская и Арковская дружина вновь подверглись сильному вражескому обстрелу. Только благодаря усилиям офицеров, удалось избежать нового поражения. Ответным огнем из пулеметов русские вынудили японцев к отступлению.

30 июля в штаб генерал-лейтенанта Ляпунова из Рыковского прибыл местный тюремный надзиратель с ультиматумом генерала Харагучи, требовавшего немедленной капитуляции. На военном совете было принято решение – сдаться на милость победителя. Свои действия генерал Ляпунов мотивировал острым недостатком боеприпасов и продовольствия. Оружие сложили 64 строевых военнослужащих – 64 офицеров, унтер-офицеров, солдат и ополченцев. Кроме того, сдались 3819 чел. нестроевого состава. Японцы захватили в качестве трофеев 2 полевых орудия, 5 пулеметов, 281 лошадь.[5, c.307]

В течение августа-сентября 1905 г. сложили оружие еще несколько групп ополченцев из числа ссыльнокаторжных, скрывавшихся в тайге. Избежали плена только дружины военного прокурора Сахалина полковника Новосельского, капитана Филимонова и штаб-капитана артиллерии Благовещенского. Они сумели переправиться на континент через пролив Невельского. Борьба за Сахалин завершилась полной победой захватчиков.

«Выводы по сахалинской эпопее».

Идея формирования и использования ополченческих формирований на Сахалине была изначально обречена на неудачу по следующим причинам.

1. Низкие моральные качества основной массы населения Сахалина. Основанием этого являлась отнюдь не непопулярность русско-японской войны в российском обществе. Большинство представителей основных социальных равнодушно отнеслись к предложению властей вступить в ополчение, потому что Сахалин для них являлся местом скучной, однообразной, а для многих – трудной, полной лишений, жизни. Для чиновников, если и были в этом какие-то позитивные моменты, то только то, обстоятельство, что благодаря занимаемой должности можно было безнаказанно и обильно пополнить свой кошелек. Годы, проведенные на Сахалине, также позволяли быстрее выслужить положенный ценз и выйти в отставку с хорошим пенсионом. Для вольных поселенцев остров был последней надеждой обустроить и без того тяжелую жизнь. Заключенные отбывали здесь наказание. Все вышеуказанные категории людей объединяло стремление, как можно быстрее покинуть этот удаленный уголок дальневосточной окраины России. Участвовать в его защите они не собирались.

2. Низкий уровень боевой подготовки русских военнослужащих и ополченцев, которые не могли эффективно противостоять солдатам регулярной армии Японии, имевшим несравнимо более высокий профессиональный и моральный уровень, а также получившим боевой опыт в Маньчжурии.

3. Главными преимуществами партизан традиционно являлись внезапность, маневр, инициатива. С одной стороны, Сахалин был идеальной местностью для партизанских действий. Внутренние районы острова являлись труднопроходимыми для регулярных войск, оснащенных артиллерией и обозами, вследствие бездорожья, тайги и болот. Однако в такой местности могли маневрировать небольшие отряды партизан (пешие, конные), оснащенные легким вооружением. Главным тактическим приемом народных мстителей являлся внезапный налет, быстрое отступление и умение быстро скрыться от преследования. Снабжение осуществлялось за счет структуры тайных баз с запасами всего необходимого, оборудованных в труднодоступных местах. История знает немало случаев, когда умелые действия малых групп партизан, могли сковать крупные войсковые группировки (Алжир, Индокитай, Северный Кавказ).

С другой стороны, природные условия острова были непригодны для действий крупных формирований партизан не только из-за невозможности маневра, но и т.к. в такой местности было практически невозможно найти достаточное количество продовольствия. Штаб генерал-лейтенанта Ляпунова не учел это. Сразу же после высадки японских войск русские дружины немедленно отступали вглубь острова, ведя арьергардные бои. Встречные столкновения ополченцев с противником носили случайный характер. Японцы быстро обнаруживали стоянки, определяли возможные маршруты врага, т.к. русские в условиях труднопроходимой местности действовали крупными формированиями. Наличие у ополченческих дружин, действовавших на севере Сахалина, артиллерии и пулеметов почти не имело никакого значения в боевом применении. Связь между ополченческими формированиями не существовало.

Исключение составляли действия отдельных формирований ополченцев. Успешные засады против неприятеля организовали только команды моряков лейтенанта Максимова и прапорщика Леймана; отряды штабс-капитана Гротто-Слепиковского и капитана Быкова.

4. Низкий моральный и дисциплинарный уровень основной массы ополченцев. Яркими доказательствами этого является, в первую очередь, массовая добровольная сдача в плен. Нередко это происходило после первого боя.

5. Неэффективное командование. Командиры дружин, не владевшие информацией об оперативной обстановке, как правило, вели себя пассивно, безынициативно. Планы действий в ряде отрядов разрабатывались не штабами, а общим собранием. Решение на капитуляцию дружины капитана Полуботко также принимал не командир, а весь личный состав. Некоторые формирования ополченцев элементарно уклонялись от сопротивления японцам, распадались на малые группы. Дальнейший ход их деятельности – скитания по тайге или плен. Это является демонстрацией полного отсутствия командного ресурса.

5. Отсутствие поддержки местного населения. Крестьяне не помогали ополченцам продовольствие. Вьючных лошадей и скот дружинникам приходилось приобретать у вольных поселенцев только за деньги. По свидетельству А. Макенкова, после зверской расправы над ополченцами дружины Даирского, поселенцы из села Отрадное ходили к месту казни, обыскивали убитых в поисках денег и даже вскрыли могилы капитана Даирского и зауряд-прапорщика Хныкина. Последнее никак не увязывается с утверждениями о традиционной патриархальности и религиозности русских крестьян.[4, c.78]

«Оборона Камчатки от японского вторжения летом 1904 г.».

Совершенно по иному развивались события на Камчатке. В отличие от ситуации в период Крымской войны 1953–1856 гг., в начале XX в. на полуострове не было никакого оборонного потенциала: базы, береговые батареи. В отличие от Сахалина, на Камчатке отсутствовали даже малые военные гарнизоны и полиция. Весной 1904 г., когда в Петропавловск пришли известия о начале войны с Японией. В апреле уездный начальник А.П. Сильницкий – известный исследователь Дальнего Востока, этнограф и писатель – на общем собрании горожан объявил о вероятности неприятельского вторжения на полуостров. Сход одобрил идею главы администрации сформировать ополчение и организовать оборону побережья в случае высадки противника. Местными жителями была организована запись в дружину и сбор средств в фонд обороны. По распоряжению Сильницкого были вскрыты склады вооружения. В распоряжение ополченцев было выделено несколько сотен винтовок Бердана, снятых с вооружения армии, и находившихся на хранении. Была организована транспортировка из Петропавловска винтовок и патронов в прибрежные села с целью вооружения добровольцев. Меры оказались своевременными.

В мае 1904 г. в районе деревни Явино четыре японских шхуны высадили десант численностью 150 чел. под командованием лейтенанта Гундзи. Вражеский отряд имел одно полевое орудие.[1, c.302] Захватчики разграбили зажиточную деревню, разбили в ее окрестностях полевой лагерь, но более никаких действий не предпринимали. Население Явино, обнаружив высадку японцев, скрытно отступило в тайгу. Местные жители организовали наблюдение за захватчиками. Собранные ими сведения о враге вскоре весьма пригодились.

Для отражения нападения из Петропавловска в направлении Явино выдвинулось два отряда ополченцев. Первый во главе с прапорщиком Жабой пошел морем на небольшом парусном судне. Вторым отрядом, отправившимся пешим порядком из Большерецка, командовал отставной унтер-офицер Сотников. В деревне Усть-Озерной обе команды объединились. Общая численность дружины достигла 88 чел. (17 русских, 71 камчадал).[3, с.302] 16 июля ополченцы внезапно атаковали вражеский лагерь. В ходе короткого боя японцы, потеряв 32 чел. убитыми и ранеными, бежали на шхуны. Лейтенант Гундзи был захвачен в плен. В столкновении два дружинника погибли, несколько получили легкие ранения.[3, c.302]

Японцы неоднократно предпринимали попытки высадить десанты на других участках побережья. В Усть-Большерецке дружина ополченцев во главе с казаком Селивановым отразила нападения отряда захватчиков. В бою было уничтожено 11 японцев.[5, c.309] В столкновении под Карегой местные жители разгромили отряд японцев. 30 солдат противника были убиты, 5 спаслись на шхуне.[5, c.309] Полным провалом закончились попытки неприятеля овладеть селениями Коль, Воровское, Озерное. Потерпел поражение японский десант, высадившийся на остров Медный. Местные жители алеуты самостоятельно дали отпор захватчикам, заставив их отступить.

Всего в ходе обороны Камчатки от нападений японских захватчиков в 1904 г. ополченцы потопили 20 неприятельских шхун, уничтожили около 200 солдат и офицеров противника.[3, c.302] Провал десантных операций летом 1904 г. привел к тому, что в дальнейшем японцы не предпринимали попыток вторжения на полуостров. Причины провала экспансии страны Восходящего солнца на Камчатке и столь эффективного сопротивления, оказанного местным ополчением иностранным захватчикам, заключались в следующем.

1. Камчатские ополченцы, представлявшие местное население, хорошо знали своего противника. В течение второй половины XIX в. Камчатка стала объектом неограниченной экспансии иностранных золотоискателей, торговцев, зверопромышленников. В одном из официальных докладов российских властей признавалось: «Ни для кого не составляет тайны, что пушные звери убиваются на берегах, принадлежащих России, убиваются без пощады и без расчета или за бесценок вымениваются у населения, спаиваемого дрянным спиртом».[3, c.221]

Особое место в открытой экономической агрессии занимали японские браконьеры. Рыбопромышленники страны Восходящего солнца вели хищнический лов рыбы, добычу трепанга, крабов не только в Беринговом и Охотском морях, но и на реках Камчатки. Коренные жители нередко становились жертвами разбоя незваных гостей. Русские власти не могли организовать эффективную защиту не только собственных территориальных вод, но и побережья. Местное население полуострова, фактически, обрекалось на голод и вымирание. Следовательно, каждого иностранца камчадалы могли расценивать, как личного врага. Участие в войне с Японией становилось борьбой за выживание

2. В отличие от боевых действий на Сахалине камчатским ополченцам пришлось вести скоротечные бои с малочисленными отрядами противника. Японцы, как и ополченцы, были оснащены легким стрелковым оружием. Следовательно, шансы в бою были примерно равными.

3. Население Камчатки представляло особый сплав людей, живших в суровых природно-климатических условиях, охотников-промысловиков, рыбаков, китобоев. Все они отлично ориентировались на местности, умели маскироваться, скрытно передвигаться, профессионально владели оружием. Привычные к тяжелому труду, они были готовы к борьбе с сильным противником.

4. Отсутствие официального военного командования давало возможность командирам местных дружин действовать самостоятельно и решительно, проявлять инициативу, изобретательность.

5. Военно-морской флот Японии не принимал участия в проведении десантных операций на Камчатке.

Участие ополченческих формирований в защите Дальнего Востока России в период русско-японской войны – трагическая и героическая страница истории. Оборона Сахалина и Камчатки серьезно отличаются друг от друга по ряду факторов. Объединяет их одно. В каждом из этих эпизодов войны 1904–1905 гг. продемонстрировано мужество, самопожертвование простых людей: офицеров, солдат, моряков, заключенных, крестьян, промысловиков и рыбаков. В отличие от тех, кто самонадеянно именовал себя элитой и желал поражения собственной стране, они взяли в руки оружие и ценой жизни защищали Отечество.

Литература:

1. Алилуев А.А. Крейсер «Новик».// Гангут. 1992. Вып.3. С.35-45.

2. Елизарьев В.Н. От «временного соглашения об острове Сахалин» (1867 г.) к Санкт-Петербургскому договору (1875 г.).//Россия и АТР. 2007. № 1. С. 107-116

3. История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. – февраль 1917 г.). – М.: Наука, 1991.

4. Латышев В.М. Порт-Артур – Сахалин (Крейсер «Новик» в русско-японской войне 1904–1905 гг.). – Южно-Сахалинск: Южно-Сахалинский краеведческий музей, 1994.

5. Шишов А.В. Россия и Япония. История военных конфликтов. – М.: Вече, 2000.

6. Чехов А.П. Собрание сочинений в восьми томах. Т.8. – М.: «Огонек», 1970.