Экономические науки / 14. Экономическая теория

К.ф.н. Соловьёв О.Б.

Новосибирский государственный университет экономики и управления, Россия

Проблематика рефлексивного анализа финансовых рынков: экономическая теория в измерениях неклассической рациональности

Рефлексивный анализ финансовых рынков был предложен американским финансистом Дж. Соросом как альтернативная теория работы рыночных механизмов, основанная на концепции радикальной ошибочности принимаемых обществом решений – радикальном варианте фальсификационизма К. Поппера (см. [2]). Идеи британского философа о критическом мышлении, стремящемся выявить ошибочность выдвигаемых гипотез и принятых положений, фальсифицировать знание, оказали огромное влияние на Дж. Сороса как в его финансовой и благотворительной деятельности, так и при разработке собственного варианта модели К. Поппера. Дж. Сорос утверждает, что всё человеческое знание, любые представления о реальном мире имеют недостатки. Речь идёт не о простой недостаточности соответствия между теорией и опытным миром – речь идёт о неустранимом расхождении между результатами наших действий и ожиданиями. Сам автор признаёт, что не может доказать свою правоту, поскольку никто из нас не может знать, какова будет реальность в отсутствие наших представлений.

Концепция рефлексивности финансовых рынков построена Дж. Соросом на основании представлений о необходимости радикальной фальсификации знания. По утверждению К. Поппера, чем серьёзнее испытание, тем более ценной оказывается гипотеза, выдержавшая это испытание. Ложная гипотеза не может господствовать бесконечно долго. Так, И. Ньютону человечество обязано законом всемирного тяготения, математически точно описывающим гравитационное взаимодействие. Закон выдержал проверку временем, однако несуществен, если мы задались целью исследовать атомное ядро, элементарные частицы или движение заряженных частиц. Дж. Сорос отмечает, что ценность научной гипотезы не может быть измерена материально, в то время как на финансовых рынках ценность гипотезы легко измеряется прибылями (или убытками), которые эта гипотеза принесла. Поскольку инвесторы, управляющие активами, брокеры, спекулянты и другие игроки выходят на рынок, располагая не столько знанием, сколько предвзятым отношением, гипотезе о поведении финансовых рынков не нужно быть истинной, для того чтобы приносить прибыль. Зачастую оказывается достаточно, чтобы основанная на домыслах и политически ангажированных предположениях гипотеза овладела ожиданиями участников рынка. Дж. Сорос инвестировал в гипотезы, имевшие недостатки и в то же время возможность повлиять на решения, принимаемые в ходе биржевых торгов. Другими словами, финансист инвестировал в ожидания игроков, однако, зная, в чём состоят недостатки, своевременно продавал пакеты ценных бумаг. Гипотезы с изъянами были обозначены им как «плодотворные ошибки» и, по его признанию, именно на них он основал свою теорию истории и финансовые успехи. Дж. Сорос уверен: рынки нестабильны в силу рефлексивности своей природы – они реализуют механизм двусторонней обратной связи между принимаемыми нами решениями и будущими событиями, между мышлением и реальностью. Реальность биржевых рынков – это объёмы торгов и курсовая стоимость подлежащих купле-продаже финансовых инструментов. Вместе с тем курсы валют, ценных бумаг, деривативов, процентные ставки привлечения и размещения капитала зависят от того, что мы думаем о реальности биржевых рынков и внебиржевых отношений – о политике, состоянии экономики в целом и в данной отрасли или на данном предприятии в частности.

Однако предлагаемая Дж. Соросом точка зрения не заняла место старой парадигмы, утверждающей, что финансовые рынки сами по себе стремятся к равновесию, а отклонения от равновесия вызываются исключительно внешними потрясениями, хотя крах 2008 года убедительно показал всю несостоятельность гипотезы эффективного рынка. Кризис не был вызван каким-либо экзогенным фактором, но стал результатом работы самой финансовой системы, результатом выдувания кредитных пузырей и пузырей цен на финансовые инструменты и другие рыночные активы. Факт, что экономисты даже не потрудились серьёзно изучить альтернативную теорию, объясняется, в частности, тем, что теория рефлексивности лишь констатирует очевидное положение дел, а именно то, что рыночные цены отражают степень предубеждения участников. Но ведь именно очевидное положение дел, эмпирическую реальность и должно описывать теоретическое знание, а не подменять реальность своей идеализированной схемой, в данном случае, рыночных отношений с репрезентативными агентами и рациональными ожиданиями.

Несомненно, что специалисты по финансовой экономике, разработавшие теоретические модели, на которых основывается монетаристское экономическое управление, осознавали серьёзные и нереалистичные ограничения, введённые в их модели с целью обеспечения стабильности конструируемой экономической системы. Тем не менее они не сочли нужным предупредить общественность о недолговечности своих моделей, даже когда видели, что частные лица и компании выстраивали долгосрочные финансовые отношения, исходя из их разработок. Мотивом такого поведения учёных могло быть непонимание: исследователи не знали, что их модели неустойчивы. Однако такое объяснение представляется маловероятным, поскольку финансовые инженеры едва ли не сознавали всю ограниченность своих моделей (см. [1, с. 13]). Наиболее вероятное объяснение состоит в том, что финансисты не считали нужным предупреждать общественность о недостатках своих теоретических достижений. Произошло это, по всей видимости, потому что для создания неравновесных и нелинейных моделей финансовых рынков экономическая теория должна сделать шаг от привычного классического способа описания действительности, якобы существующей со своими репрезентативными агентами и рациональными ожиданиями, к действительности, в которой действуют живые люди, чьи неправильные оценки способны при определённых обстоятельствах повлиять на фундаментальные основы, призванные отражать рыночные цены.

Таким образом, основные трудности современной экономической науки связаны с рефлексивностью – действием механизма двусторонней обратной связи между мышлением и реальностью, связаны с тем, что экономическая наука не желает учитывать и не учитывает действие этого механизма. Не удивительна полная «слепота» сторонников монетаризма в вопросах социальной ответственности за политику выдувания пузырей. В то же время обобщения, которые могут быть сделаны о рефлексивных событиях, не могут быть использованы для ясных предсказаний и объяснений, а именно: научные обобщения, представленные, в том числе, и в моделях экономического развития и управления, могут быть действенными бесконечно долго, но они не могут быть использованы для объяснения и предсказания событий на финансовых рынках детерминистически. Экономическая же теория может развиваться в том и только в том случае, если будет предлагать и эмпирически проверять новые и всё более эффективные модели хозяйственной деятельности. Рефлексивный процесс никогда не закончится, если мы не сможем остановить его сознательно, задав наиболее оптимальную модель. Так или иначе, экономическая теория должна предложить модель, которая, хотя и может быть очень далека от чувственного восприятия, как гелиоцентрическая картина Коперника от кажущегося геоцентрического устройства мира, тем не менее, позволит раскрыть механизмы социальных явлений и установить закономерности ближайшего экономического развития.

До последнего времени развитие математических методов, разработанных для оценки и страхования рисков, внушало банкам и хеджевым фондам мысль об уменьшении системных рисков, в том числе при использовании финансового рычага. Оценка моделей происходила на основании данных, полученных в периоды низкой волатильности, поэтому целесообразность применения этих моделей ныне, после резких перемен, сомнительна (см. [4, с. 5]). Так, А. Кирман и его коллеги сходятся во мнении, что подобные изменения естественны для экономики и игнорировать их нельзя. Возможность системного риска в этих моделях учитывается, но с участников нерегулируемых финансовых рынков снимается ответственность за такой риск. В этом плане моральный ущерб, который может быть причинён системным риском, заранее встроен в систему как её необходимый атрибут. Не принимая во внимание системные риски, которые присущи рынку в целом, участники рынка игнорируют влияние собственного поведения на стабильность финансовой системы. Именно эту особенность сложных систем, таких как финансовые рынки и национальные экономики, Дж. Сорос обозначил термином «рефлексивность». Западные экономисты, в свою очередь, отмечают, что академический «моральный ущерб» дополняется на рынках пренебрежительным отношением к системной составляющей экономических процессов со стороны самих участников рынка.

Классические экономические модели, построенные на двойном предположении – о рациональных ожиданиях и репрезентативном агенте – не предполагают, что знание может быть несовершенным, а поведение адаптивным, и потому не могут в полной мере соответствовать эмпирическим данным. Модели рациональных ожиданий часто рассматриваются в макроэкономике как задачи динамического программирования, при этом у моделей динамического программирования есть серьёзные ограничения. Предпосылки о репрезентативных агентах и рациональных ожиданиях не допускают неоднородности экономических субъектов и предполагают существование единственной модели экономики. Не кажется ли это странным? Очевидно, что любая модель финансового рынка, претендующая быть основой экономического управления, не может не быть динамичной. Её динамичность определяется динамикой самой социальной реальности, определяемой, в том числе, и различными исследовательскими направлениями и рекомендациями по экономической политике. Если эти исследования не сумеют выйти за пределы классической рациональности, «перешагнуть» за представления об односторонней детерминации социальных явлений со стороны некоторых объективных законов, модель экономического управления останется скованной рядом аксиом и гипотез, использующих, говоря словами А. Кирмана и его коллег, «экономическую робинзонаду с рациональными ожиданиями»: «Мы полагаем, что неспособность академических экономистов предвидеть актуальные проблемы международной финансовой системы и неадекватность стандартных моделей макроэкономики и финансов пониманию происходящих событий может стать веским аргументом в пользу принципиального изменения направлений исследования и пересмотра основных теоретических принципов современной экономической науки» [1, с. 25].

Экономисты предлагают совершить шаг в сторону неклассической научной рациональности и создавать динамические макроэкономические теории, которые соответствовали бы двусторонней обратной связи внутри финансовой системы в частности и экономики в целом – связи между принимаемыми решениями и будущими событиями, между мышлением и реальностью. Становится понятно удивление Дж. Сороса перед лицом неприятия и непонимания его теории радикальной ошибочности и концепции рефлексивности (см. [3, с. 74–75]). Это удивление учёного, работающего на иных – неклассических – основаниях рациональности, перед научным сообществом, не желающим расставаться с классической научной парадигмой. Такой – во многом философский – шаг и предлагают совершить А. Кирман и его коллеги. Это тяжело: разница между классической равновесной моделью экономического управления и динамической макроэкономической моделью неравновесных финансовых рынков столь же велика, как различие между механикой И. Ньютона и принципом неопределённости В. Гейзенберга. Тем не менее у ряда исследователей и специалистов по финансовой математике имеются проекты неклассических динамических макроэкономических моделей, позволяющих описать неравновесную социальную реальность финансовых рынков.

Вместо того чтобы начинать с ad hoc гипотез, предлагают они, и сомнительных допущений «при прочих равных условиях», надо сначала рассмотреть статистические данные и протестировать спецификацию модели. Так, Д. Хендри для подобного предварительного анализа данных предлагает применять общеизвестную практическую методологию (см. [6]) вкупе с общей теорией выбора модели (см. [7]). Упростить путь от практических измерений к теоретическим моделям и способствовать появлению альтернативных подходов к распознаванию ключевых соотношений помогли бы приёмы кластерного анализа, такие как поиск наилучшей проекции (см. [5]). С помощью коинтегрированных векторных авторегресионных моделей предлагается наметить путь к выявлению устойчивых структур в пределах определённого массива данных, в частности: сил, которые смещают равновесие, сил выталкивания (pushing forces), дающих начало стохастическим трендам, и сил, которые исправляют отклонение от равновесия, сил вытягивания (pulling forces), дающих начало долговременному росту (см. [9]). Выявление соотношения этих сил, очевидно, позволит судить о том, насколько равновесными в действительности являются финансовые рынки и экономические процессы.

А. Кирман и его коллеги согласны, что интерпретируемый таким образом практический подход «от общего к частному» предоставляет все шансы выстроить многомерный процесс получения данных в зависимости от траектории предшествующего развития, а также сопоставлять ему обоснованные динамические макроэкономические теории. В отличие от подходов, в которых получаемая из биржевых и других источников информация блокируется из-за предварительных ограничений, в коинтегрированной векторной авторегрессионной модели экономические и финансовые данные могут «говорить свободно» [8]. Способы проверки теоретических моделей, основанных на реальном экономическом поведении, могут быть разработаны на основании серии тестов и оценки статистических моделей. Статистически значимые и устойчивые отношения в пределах системы одновременных уравнений, по мнению учёных, описывают эмпирическую закономерность, которую и следует пытаться объяснить при помощи динамической макроэкономической теории [1, с. 21]. Амбициозность модели, её претензия на значимость теоретического результата не может быть определена иначе как путём качественных статистических исследований в описании эмпирических данных.

Литература:

1. Кирман А. Финансовый кризис и провалы современной экономической науки / А. Кирман, Д. Коландер, Г. Фельмер и др. // Вопросы экономики. 2010. № 6. С. 10–25.

2. Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. М.: ИНФРА–М, 1999.

3. Сорос Дж. Мировой экономический кризис и его значение. Новая парадигма финансовых рынков. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2010.

4. Eichengreen B. Origins and Responses to the Crisis. Berkeley: University of California, 2008.

5. Friedman J. Exploratory Projection Pursuit // Journal of the American Statistical Association. 1987. Vol. 82. P. 249–266.

6. Hendry D. F. The Methodology of Empirical Econometric Modelling: Applied Econometrics Through the Looking-Glass // Palgrave Handbook of Econometrics. Vol. 2. L.: Palgrave, 2009.

7. Hendry D. F. The Properties of Automatic Gets Modelling / D. F. Hendry, H.-M. Krolzig // Economic Journal. 2005. Vol. 115. P. 32–61.

8. Hoover K. Allowing the Data to Speak Freely: The Macroeconometrics of the Cointegrated Vector Autoregression / K. Hoover, S. Johansen., K. Juselius // American Economic Review. 2008. Vol. 98, № 2. P. 251–255.

9. Juselius K. The Cointegrated VAR Model: Econometric Methodology and Empirical Applications. Oxford: Oxford University Press, 2006.