История /1 Отечественная история

Проскурина Н.В.

Липецкий государственный технический университет, Россия

Семилетняя война в контексте внешнеполитической

концепции канцлера А.П. Бестужева-Рюмина

Одним из значимых внешнеполитических событий периода царствования Елизаветы Петровны по праву считают Семилетнюю войну 1756 – 1762 гг.

Сложилось мнение, что ответственным за втягивание России в эту европейскую авантюру являлся канцлер А.П. Бестужев-Рюмин. Так А. Терещенко был убежден, что именно канцлер «довел Елизавету до объявления войны бранденбургскому дому» [7, 79]. Н.А. Полевой полагал, Бестужев и австрийский министр Кауниц еще со времени заключения Ахенского мира замышляли войну против Фридриха II и достигли в этом направлении определенных успехов [6, 73]. А. Вейдемейер одним из первых утверждал, что «Бестужев питал ненависть к Пруссии и Франции и был главным виновником разорительной войны с Фридрихом Великим, стоившей России более 300 тысяч человек и 30-ти миллионов рублей» [4, 4]. Однако необходимо понять, действовал ли канцлер по собственной инициативе, преследуя некий интерес, или его шаги были продиктованы стратегической необходимостью с учетом сложившихся объективных обстоятельств.

В большой политике елизаветинский сановник не был новичком. Принадлежа к плеяде выдающихся государственных деятелей и дипломатов, «птенцам гнезда Петрова», Алексей Петрович был «ревностным хранителем и исполнителем его советов» [8, 19]. До назначения в 1744 году на должность канцлера Российской империи Бестужев испытал взлеты и падения в собственной карьере, стал искусным дипломатом и опытным интриганом. За долгие годы службы в Европе («дворянин при посольстве» Б.И. Куракина в Голландии и участник Утрехтского конгресса, дипломат при ганноверском курфюрсте, позже английском короле Георге I, обер-камер-юнкер при курляндском дворе Анны Иоанновны, резидент в Дании, Гамбурге, Нижнем Саксонском округе, затем чрезвычайный посланник в этих странах) и России (Кабинет-министр и вице-канцлер) у Алексея Петровича сложилось собственное представление о расстановке сил в мире, а также сформировалась своеобразная система взглядов на внешние дела империи. Суть ее канцлер изложил в многочисленных записках, докладах и письмах, например к М.И. Воронцову, назвав «системой Петра Великого», «тем самым подчеркивая верность и преданность идеям отца Елизаветы» [2, 182].

Концепция состояла в постоянном и неизменном сохранении союзных отношений с теми государствами, которых с Россией связывали долгосрочные интересы [3, 18 - 23]. В первую очередь, это морские державы Англия и Голландия. С ними Россию объединяли давние, взаимовыгодные, расширяющиеся торговые отношения, общие интересы на севере Европы, а также отсутствие территориальных споров. Несомненное значение имел союз с Саксонией, государством слабым и небогатым, но возглавляемым польским королем, которым с конца XVII века являлись саксонские курфюрсты. Канцлер, глубоко и всесторонне знавший европейскую политику, понимал, что Польша, с ее неустойчивым внутренним положением и постоянной борьбой шляхетских группировок за влияние на очередного избранного короля, всегда может стать объектом для антирусских интриг [5, 94].

Еще более важным союзником являлась Австрия, которая была необходима для борьбы с общим противником – Османской империей, а также для контроля над нестабильной Польшей. Полезным для России оказалось и то, что австрийские Габсбурги на континенте были старыми противниками французских Бурбонов, стремились не допускать усиления влияния версальского двора в Европе. За счет этого достигался определенный баланс сил, некое равновесие в Центральной и Восточной Европе.

Таким образом, канцлер был убежден, что безопасность и укрепление могущества России требуют, «чтоб своих союзников не покидать для соблюдения себе взаимно во всяком случае…таких приятелей, на которых бы положиться можно было, а оные суть морские державы, которых Петр Первый всегда соблюдать старался, король польский как курфюрст саксонский и королева венгерская по положению их земель, которые натуральный с сею империей интерес имеют. Сия с самого начала славнейшего державствования е.и.в. …родителя состояла» [3, 22 - 23].

А.П. Бестужев-Рюмин смог четко определить тайных и явных противников России на международной арене, что отразил в своей концепции. Явными старыми противниками он считал Францию и Швецию. Первая побаивалась усиления влияния России на европейские дела, вторая – мечтала о реванше после Ништадтского мира, что восстановило бы ее позиции на Балтике. Франция на протяжении первой половины XVIII века с помощью интриг в Стокгольме, Варшаве и Стамбуле стремилась создать «восточный барьер» на западных рубежах Российской империи. В необходимости противодействия Франции канцлер убедил Елизавету и в 1748 году добился полного разрыва между Россией и Францией.

В отношении Швеции Бестужев настаивал на продуманной, умеренной политике, на недопущении чрезмерного ущемления шведских интересов, т.к. в этой стране долго будет сохраняться подходящая почва для антирусских интриг. При всем различии внешнеполитических интересов России необходимо поддерживать нормальные дипломатические отношения со Швецией.

Опасным, «потаенным неприятелем» Алексей Петрович называл Пруссию. Территориальный рост и укрепление ее положения в Европе, агрессивная внешняя политика Фридриха II и постоянное нарушение им договоренностей с другими государствами в ходе войны за Австрийское наследство (1740 – 1748 гг.) свидетельствовали о появлении у России неспокойного и вероломного соседа. По мнению канцлера, союз с Фридрихом невозможен, т.к. «коль более сила короля Прусского умножится, толь более для нас опасности будет, и мы предвидеть не можем, что от такого сильного, легкомысленного и непостоянного соседа…Империи приключиться может» [3, 19 - 21]. Действия Фридриха II нарушали равновесие сил в Европе, что было невыгодно для России. Интриги прусской дипломатии в Польше, Турции и Швеции угрожали внешнеполитическим целям Российской империи, а также противоречили интересам Саксонии и Австрии. И хотя нет оснований утверждать, что Бестужев отрицал возможность и необходимость поддержания нормальных отношений между Россией и Пруссией, антипрусская направленность его системы проявлялась вполне очевидно.

Внешнеполитическую программу елизаветинского канцлера нельзя назвать идеальной. Кроме того, современные данные о внешней политике Петра I позволяют усомниться в том, что «система» Петра действовала именно так, как это изобразил А.П. Бестужев-Рюмин. При Петре Великом союзнические отношения России с европейскими странами выглядели явно иначе. Но дело не в этом. Глава Коллегии Иностранных Дел правильно понимал смысл петровской внешней политики – не допускать складывания на русских рубежах коалиций враждебных государств и поддерживать союз с теми, у кого с Россией общие долговременные интересы. Несмотря на недостаток своей концепции (чрезмерная приверженность к системе трех союзов и переоценка общности интересов России с Англией, Голландией, Австрией, Саксонией), Бестужев-Рюмин ясно сформулировал основные задачи внешней политики Российской империи, учитывая ее противников и союзников, смог в 1740-е гг. правильно оценить расстановку сил в Европе.

По справедливому замечанию Е.В. Анисимова, «отстаивая свою систему, Бестужев-Рюмин ссылался на внешнюю политику не только Петра, но и послепетровских правительств. Именно в преемственности, традиционности внешней политики, оправдавшей себя на протяжении длительного времени, видел великий канцлер залог внешнеполитического успеха правительства Елизаветы» [1, 99]. Бестужевская доктрина, созданная на основе глубокого анализа международной обстановки в начале царствования Елизаветы Петровны, позволила руководителю внешней политики не потерять главные ее направления. Именно такой концепции А.П. Бестужев-Рюмин придерживался в начале 1750-х гг.

В свете таких обстоятельств становится понятен общий тон взаимоотношений Российской империи с Пруссией. С одной стороны, противостояние Петербурга и Берлина представляется закономерным, и участие России в Семилетней войне не выглядит бездумным шагом елизаветинского правительства. Но, с другой стороны, следует признать, что объективных причин к 1756 году, кроме имперских амбиций поддерживать свой статус великой державы, у России для столкновения с Фридрихом II не было. И недооценивать роль А.П. Бестужева-Рюмина в процессе втягивания страны в «войну престижа» также не стоит.

Литература

1. Анисимов Е.В. Россия в середине XVIII века. Борьба за наследие Петра. М.: Мысль, 1986.

2. Анисимов М.Ю. Российский дипломат А.П. Бестужев-Рюмин (1693 – 1766) // Новая и новейшая история. 2005. № 6.

3. Архив князя Воронцова. Т. 2. М., 1871.

4. Вейдемейер А. Двор и замечательные люди в России во второй половине XVIII столетия. СПб., 1846.

5. История внешней политики России XVIII в. (От Северной войны до войн России против Наполеона). М.: Международные отношения, 1998.

6. Полевой Н.А. Столетие России, с 1745 по 1845 года. Историческая картина достопамятных событий в России за сто лет. СПб., 1845 – 1846.

7. Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 2. Канцлеры. СПб., 1837.

8. Яковлев Н.Н. Европа накануне Семилетней войны. М., 1997.