Филологические науки/4 Синтаксис: структура, семантика, функция
К.ф.н. Шереметьева Е.С.
Дальневосточный федеральный
университет, Россия
Отыменные
релятивы как функциональный класс
Объектом обсуждения являются единицы типа в случае,
в свете, в деле, в порядке, в условиях, под предлогом, по сравнению с и
под.: предложно-падежные формы, выполняющие релятивную функцию, сходную с
функцией предлога.
В последнее время эти единицы стали объектом
пристального внимания исследователей-славистов, которые отмечают заметную
активизацию этой категории языковых единиц в славянских языках (см. работы
М.В.Всеволодовой, А.А.Загнитко, М.И.Конюшкевич, Ч.Ляхура, Б.Милевской,
Г.А.Шигановой, Е.С.Шереметьевой и др.).
В целом все исследования, объектом которых
являются падежные и предложно-падежные словоформы с релятивной функцией, идут в
рамках понятия «предлог»: «производные / вторичные предлоги». Составляются списки, реестры (см., например, [Канюшкевiч 2008, 2010]), вырабатываются параметры описания именно
предлогов.
В результате значительно расширяется объем
единиц, по отношению к которым можно было бы применить термин «предлог». По
сути в эту категорию могут включаться
практически все единицы, выполняющие функцию, аналогичную предложной. В
результате количество единиц, определяемых как предлог, по разным подсчетам,
колеблется в диапазоне от 2-х до 6-ти
тысяч.
В теоретических определениях простого
предлога на первом месте стоит его функция аналога падежа, функция
управления именем и взаимодействия с ним в оформлении отношения, конкретизация
и дифференциация видов синтаксических отношений, которые выражаются падежной
формой.
Однако за таким представлением
трудно увидеть функцию единиц типа: в отличие от, в рамках, в качестве, по
причине и т.д.
Термин «предлог» вызывает представление о
частях речи. В то же время всеми исследователями, работающими в данной области,
признается, что в состав списков единиц, относимых к предлогам, включается
значительное количество единиц, не
являющихся собственно предлогами,- единиц, которые невозможно квалифицировать
как часть речи «предлог».
М.И.Конюшкевич, предлагая использовать термин предлог по отношению к
сочетаниям, носящим релятивный характер, прямо говорит о том, что в этом случае
объем категории предлог «обязательно будет перерастать границы части
речи» [Конюшкевич 2008, с. 62].
Таким образом, попытки объяснить данное
явление в рамках предлога в целом и производного предлога в частности
приводят прежде всего к размыванию
самого понятия «предлог».
Такое положение дел касается не только
собственно производных предлогов. Оно напрямую затрагивает всю сферу служебных
слов. Аналогичным образом наряду с собственно союзами и частицами существует
значительный пласт союзоподобных и честицеподобных единиц. Вопрос о производных
предлогах как языковом явлении вписывается в общую проблематику служебных
единиц.
Развитие у отдельных представителей или
групп того или иного класса служебных слов
несвойственных им функций (например, союзная функция у частиц, связующая
– у модальных слов, служебная – у знаменательных), постоянно идущее расширение
группы слов-гибридов, совмещающих в себе функции знаменательного и служебного
слова порождает проблему объема и состава этого класса. Это
приводит, среди прочих задач, к задаче
поиска термина для объединения морфологически разнородных, но
функционально сходных образований [Прияткина 1985]. М.В. Ляпон, обсуждая
ситуацию активного пополнения реляционной сферы языка за счет единиц,
грамматический статус которых не поддается однозначной квалификации, обращала
внимание на то, что, несмотря на активный характер этих образований, по мнению
автора, «в теоретической лингвистике эти единицы находятся на начальной стадии
осмысления: они не систематизированы, интерпретируются по-разному разными лингвистами»
[Ляпон 1990, с. 167]. Говоря об
аналогах предлогов, М.В.Ляпон определяет функцию полнозначного слова
абстрактной семантики при собственно предлоге как «смысловой конкретизатор»,
одновременно задающий «схему управления всей модели» [там же]. Признавая принципиальное отличие таких образований от
«собственно предлогов», определяя эти образования как «развернутые формулы,
функционирующие в роли предлогов», М.В.Ляпон обращает внимание на необходимость
рассматривать такие единицы «как функционально значимый арсенал средств,
обогащающий реляционный лексикон потребителя языка» [там же, с. 168 - 171].
Таким образом, понятие «служебные части
речи», ограничивающееся тремя классами –
предлогами, союзами, частицами – оказывается неспособным отразить всего
многообразия служебноподобных единиц. С
другой стороны, выясняется, что возможно описание этого многообразия без
обязательного отнесения той или иной единицы в один из существующих в
традиционной русистике классов служебной лексики. Обязательное включение всех
новообразований в один из трех классов не
имеет объяснительной силы и, что очень важно, затемняет представление о самих классах, об их отличии
друг от друга и о категориальных
свойствах входящих в них единиц.
Попытка включить в рамки того или иного
класса все единицы, хотя бы в некоторой степени отвечающие признакам данного
класса, ведет к необходимости изменения дефиниции той или иной части речи,
причем обычно — в сторону расширения признаковой части. Как один из примеров
подобного рода можно привести предложение о включении в сферу действия русского
предлога именительного падежа (Е.В.Клобуков, М.В.Всеволодова). Подобное
расширение, безусловно, позволит относить к классу предлогов такие единицы, как
а ля или по имени. Вопрос заключается в том, внесет ли такое
изменение ясность в наше представление о предлоге?
На наш взгляд, необходимо признать на
теоретическом уровне право на существование служебноподобных единиц, не
отвечающих в полной мере признакам того или иного класса. Это позволит не
тратить усилия на доказательство принадлежности «сомнительной» единицы тому или
иному классу и сконцентрировать усилия на выявлении языковой специфики каждой
такой единицы.
Что касается нашего объекта исследования,
то, с одной стороны, существуют серьезные сомнения по поводу квалификации отыменных новообразований как
предлогов и, с другой стороны, как отмечено выше, наблюдается стремление
расширить границы предлога за счет этих новообразований. Мы считаем, что можно
избежать столкновения двух позиций и объединить усилия для адекватного описания
существующего процесса, если для обозначения всех единиц, участвующих в этом
процессе, использовать иной термин.
Необходимость новых классификаций и новых
терминов, продиктованная самой языковой ситуацией, осознается всеми, кто
целенаправленно занимается изучением служебных слов и их аналогов. Такой поиск
отражен в [Орлов, Черемисина 1980] по отношению к особым союзным единицам и
шире – ко всем единицам, выполняющим союзную функцию (предлагается термин
«функтив»). Эта же проблема поставлена в «Словнике словаря неполнозначных слов
русского языка» Ю.И.Леденева: составление словника требует иной, по сравнению с
традиционной, рубрикации и соотвественно системы помет [Леденев 2006, с. 9 -
10]. Уже хорошо зарекомендовал себя термин ДИСКУРСИВНЫЕ СЛОВА, позволивший, с
одной стороны, отвлечься от споров,
какой частью речи являются такие «слова», как «в конечном итоге», «по меньшей
мере», «конечно» и подобные, а, с другой стороны, в едином русле рассматривать
слова неопределенной частеречной принадлежности и вполне определенные с этой
позиции частицы. Введены в научный обиход термины «скрепа-фраза» и «текстовая
скрепа» для обозначения специальных средств текстовой связи [Прияткина 2007].
Мы выбрали активно использовашийся в
работах М.В.Ляпон термин РЕЛЯТИВ [Шереметьева 2008]. РЕЛЯТИВ может быть представлен как класс слов, являющихся разными
частями речи, но выполняющих в определенных условиях функцию выражения
отношения и одновременно функцию оформления связи, то есть собственно служебную
функцию. Таким образом, соблюдается принцип ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ и сохраняются традиционные принципы классификации слов по
частям речи.
Уход от термина ПРЕДЛОГ по отношению к
неявным предлогам или к явно не предлогам, но тем не менее проявляющим признаки
релятивности единицам (так же, как и от термина СОЮЗ по отношению к
союзоподобным, но не союзам ) позволит сосредочить внимание на особых
семантических и синтаксических свойствах релятивов и не тратить силы на
доказательства принадлежности каждого из слов
или сочетаний слов, выполняющих служебную функцию, к определенному
частеречному классу.
Такой термин, объединяющий все
служебноподбные слова, выполняющие связующую функцию, дает простор для
внутренних классификаций. Конечно, в этих внутренних классификациях приходится
в качестве эталона использовать имена основных служебных частей речи (ср.:
отыменные релятивы, предложные новообразования, текстовые скрепы, союзные
сочетания, союзные единства и т.п.), но в таком виде эти понятия служат
прояснению ситуации, а не затемнению ее.
Отыменные релятивы, рассматриваемые в
синхроническом ракурсе, то есть
независимо от их места на шкале переходности (от знаменательного слова к
служебному, по степени близости к
предлогу), обнаруживают некоторые общие свойства, позволяющие видеть в них
отдельный класс служебных единиц – близких к предлогу, но не совпадающих с ним
полностью. Основная масса отыменных релятивов представляет собой, с формальной
стороны, единство, возникшее из соединения имени существительного и простого
предлога (иногда – двух простых предлогов). Это единство имеет все признаки
лексикализованности, что позволяет рассматривать предлог и имя уже не как
самостоятельные единицы, а как компоненты целого.
Специфика отыменных релятивов проявляется
в их семантических и синтаксических свойствах.
Этими свойствами определяется их системное отношение к другим служебным
единицам, прежде всего – союзам и простым («настоящим») предлогам: одновременно
и совпадение, и различие признаков.
Данные, полученные в результате анализа некоторых
релятивов, позволяют сделать ряд выводов о специфических особенностях отыменных
релятивов как определенного класса служебных слов.
Семантико-синтаксические свойства
отыменных релятивов позволяют говорить о них как о своебразном
формально-функциональном классе языковых единиц.
Литература:
9. Milewska B. Przyimki wtórne w wydawnictwach normatywnych JĘZYK POLSKI LXXXI 2001, z. 3, S.176 - 182