филологические науки/9. Этно-, социо- и психолингвистика
К.филол.н.
Бойченко А. Г.
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова, Россия
Специфика репрезентации концепта «Питие» в сфере просторечия
Современная лингвокультурология,
занимающаяся изучением взаимосвязи и взаимодействия языка и культуры,
рассматривает этот процесс как в теоретическом аспекте (Е. М. Верещагин, В. Г. Костомаров, Ю. Е. Прохоров, В. А. Маслова, В. Н. Телия и др.), так и в
прикладном аспекте, исследуя воплощение фрагментов языковой картины мира в
культурно маркированных языковых единицах, какими выступают культурные семы
слов, стереотипы, символы, эталоны, мифологемы, прецедентные тексты, паремии,
фразеологизмы и лингвокультурные концепты (Ю. С. Степанов, В. И. Карасик, С. Г.
Воркачёв, М. В. Пименова, В. В. Красных, В. В. Воробьёв и др.). С позиции
лингвокультурологии концепт представляет собой «сгусток культуры в сознании
человека и то, посредством чего сам человек входит в культуру» [Степанов 2004:
42].
Исследуемый концепт «Питие» обладает
специфической значимостью в культуре и менталитете русского народа, он
характеризуется как универсальными чертами, позволяющими рассматривать его в
качестве константы общечеловеческой культуры, так и ярко выраженной
национальной спецификой, что позволяет исследовать его как инвариант культуры.
Объектом исследования в настоящей статье
является лексико-сематическое поле концепта «Питие» как номинативный компонент
его структуры. Предметом исследования выступает лексическая репрезентация алкогольной
тематики в просторечной и социолектной функционально-семиотической
разновидности национального языка, представленная в «Словаре современного
русского города» (2003), созданного группой лингвистов языковедческих кафедр
Омского государственного университета на материале речи населения города Омска
под руководством Б. И. Осипова [Словарь современного русского города 2003], и
дополненная примерами из сферы алкогольного жаргона, представленными на сайте
«Жаргон. РУ» (режим доступа: http://www/jargon.ru).
Многочисленные исследователи отмечают одну
из характерных тенденций развития современного русского языка – его
демократизацию, проявляющуюся в том, что просторечные, жаргонные, стилистически
окрашенные профессионализмы, сленг и даже эрготизмы все более активно
используются в художественно-беллетристическом стиле и проникают в разговорный
и публицистический стили русского литературного языка [Кёстер-Тома 1994;
Химик 2006, Антонов 2008, Фельде 2009 и
мн.др.]. О. В. Фельде считает, что сфера употребления социолектов заметно
расширилась в наши дни по сравнению с советским периодом, они активно
используются для обслуживания различных форм субкультуры и динамично
развиваются [Фельде 2009: 114]. Социально маркированная речь, по мнению Ю. И.
Левина, обслуживает мир, «в котором крадут и обманывают, бьют и боятся, в
котором всё расхищено, предано, продано, в котором падают, но не поднимаются,
берут, но не дают, в котором либо работают до изнеможения, либо халтурят – но в
любом случае относятся к работе, как и ко всему окружающему и всем окружающим,
с отвращением либо с глубоким безразличием» (цит. по Шмелёв 2002: 15). В
просторечии и жаргоне лексика, связанная с алкогольной тематикой, представляет
собой достаточно обширный пласт, отражающий процесс алкоголизации маргинальных
слоёв населения России.
Из «Словаря современного русского города»
(2003) методом сплошной выборки нами было извлечено 402 лексико-семантические
единицы, репрезентующие узуальное осмысление концепта «Питие», что от общего
словарного объёма данного лексикографического источника составляет 3,6%; 271
лексему насчитывает поле «Алкоголь», представленное на сайте «Жаргон. РУ». Анализ
лексикографического материала позволяет выделить 8 микрополей концепта.
Первое
микрополе концепта: субъект пития (наименования лица/лиц, употребляющих
алкоголь) – 116 ЛСВ. Сода отнесены
лексемы, обозначающие лицо/лиц, употребляющих алкоголь, в обобщенном значении: алик1, алкоман, алконавт, керосинщик,
кирюшник, лакаш, пластилин, синева, спиртмен, ханурик2; лексемы,
обозначающие лиц, употребляющих алкоголь, специализированные относительно
объекта пития: винодуй, ликерщик, фонфурик
(алкоголик, пьющий одеколон), панфуры
(лица, предпочитающие аптечные настойки); лексемы, обозначающие лиц, принимающих
участие в процессе употребления алкогольных напитков: банкир (тот, кто обычно разливает спиртное), литейный цех (компания людей, часто находящихся в нетрезвом
состоянии). К этому микрополю отнесены лексемы, характеризующие субъекта,
находящегося в состоянии алкогольного опьянения: субстантивированные
обозначения субъекта пития: бухой,
вдатый, гашеный, готовый, загашенный, квакнутый, клюкнутый, косой3, кривой,
немычащий, никакущий, убитый, хороший; степень опьянения субъекта пития: вдробыган, вребаган, в умат, под газами, под
парами, в дупель, под балдой. Периферийную зону микрополя составляют
наименования лиц, не участвующих в процессе употребления алкогольных напитков: партизан1 (трезвый человек среди
пьяных), однако такой пример единичный.
Анализ просторечных обозначений лиц,
находящихся в состоянии алкогольного опьянения, свидетельствует о семантическом
разнообразии этих наименований, многие из которых являются проявлением языковой
игры, носящей, по определению В. В. Химика, реактивный характер: алкидон, литроболист, Готовченко [Химик:
электронный ресурс]. Следует отметить тот факт, что в просторечной сфере нами
впервые зафиксированы лексемы, служащие для специального обозначения
женщин-алкоголиков: колдыриха,
синеглазка1 (2 ЛСВ).
Второе
микрополе концепта: объект пития (номенклатура алкогольных напитков) – 185 ЛСВ. Это микрополе составляют лексемы,
обозначающие: обобщённые наименования алкогольных напитков: бухалово1, бухло, выпивон1, гарь,
гравицапа1, кир1, огниво, пойло1; наименования конкретных алкогольных
напитков: блондинка (водка), бормотуха1, бураночка (самогон из
свёклы), винил (дешёвый сорт вина), жара2 (водка), кавээн (самогон), конина1,
коняк (коньяк), марганцовка
(красное вино), пичвало, первач2, портвешок, рассыпуха (дешёвое вино, обычно
низкого качества), сухарик (сухое
вино), шампунь1 (шампанское), шипуга (брага), газ (водка), дуст
(самогон); эвфемистические наименования конкретных алкогольных напитков: андроповка (водка, выпущенная при Ю. В.
Андропове 1982 – 1983 гг.), масандра
(авиационный спирт, употребляемый как алкогольный напиток), мигалка2 (водка «Распутин»: при повороте
бутылки Распутин, изображенный на этикетке, подмигивает), Александр III (коктейль из одеколонов «Тройной» и «Саша»), Анна Павловна (портвейн «Анапа»), Ванька-гуляка (шотландский виски «Johnnie Walker»),
биомицин (креплёное вино «Бiло мiцне»), Вера Михайловна (вермут), вооружен и опасен (водка «Стрелецкая»), долина смерти (вино «Альминская
долина»), Зося (креплёное вино
«Золотая осень), как дам (портвейн
«Агдам»), печень в стакане (креплёное
вино «Солнцедар»), политика (водка
«Посольская). Особый сегмент этого микрополя составляют наименования
алкогольных смесей: ёрш (водка,
разбавленная пивом), белая смерть
(смесь спирта с водой), бурый медведь
(смесь коньяка с пивом), гомырка
(спиртовой раствор 60%, ароматизированный безалкогольными напитками типа
«Буратино», «Байкал»), портокола
(смесь дешёвого вина и кока-колы). К периферийной зоне этого микрополя нами
отнесены лексемы, обозначающие наименования продуктов, обычно используемых в
качестве закуски при употреблении алкогольных напитков: в обобщённом значении: закусон, закусь; и конкретные
наименования: братская могила (любые
рыбные консервы из мелкой рыбы), весёлые
ребята (банка килек в томате за 33 копейки), лямка (килька пряного посола), носки
(плавленые сырки).
Таким образом, просторечные наименования
объектов пития, свидетельствуют о том носители социолектов употребляют в
основном низкокачественные алкогольные напитки (гамыра1 (вино низкого качества), катанка (некачественная, фальсифицированная водка), клоповник (коньяк невысокого качества,
обычно азербайджанский)), многие из которых приготовлены кустарным способом (муховка (домашнее вино, при
приготовлении которого часто заводятся мушки), табуретовка (самогон или низкосортная водка, название которой
связано с неверным представлением о том, что при её изготовлении используется
древесный спирт), сивуха (водка
первой-второй выгонки, изготовленная в домашних условиях и содержащая
значительные примеси токсичных веществ) и отличаются невысокой ценой (три топора (портвейн «777»), Славик (вино «Славянское»), рассол (водка «Посольская»), чернила (дешёвое красное вино). В
качестве алкогольных напитков часто используются технические химические
жидкости, не только не предназначенные для употребления, но и опасные для
жизни: василёк, династия (денатурат),
гори-гора (жидкость для мытья
стёкол), кармазин (бальзам для
волос), коктейль шасси (тормозная
жидкость), петушок (лосьон огуречный
«Утро»), шило (технический спирт). В
качестве закуски используются в основном дешёвые рыбные консервы, плавленый
сыр, то есть блюда, не требующие предварительного приготовления и подачи на
стол, или закуска полностью отсутствует, заменяется курением сигарет (закусить курятиной (отсутствие закуски при
наличии сигарет)). Следовательно, в среде носителей просторечия качеству
алкогольных напитков не придаётся никакого особого значения, алкогольные
напитки употребляются не для разнообразия вкуса, а исключительно с целью
скорейшего достижения состояния алкогольного опьянения. Употребление в качестве
алкоголя альтернативных химических жидкостей, с одной стороны, является
результатом искусственно созданного дефицита алкогольной продукции во времена
антиалкогольной компании М. С. Горбачёва, а с другой стороны, свидетельствует о
полной алкоголизации маргинальных слоёв населения, лишённых материальных
средств для приобретения качественной алкогольной продукции.
Третье
микрополе концепта: наименования процессов изготовления алкогольных напитков – 9 ЛСВ. Немногочисленные конституенты этого
микрополя являются в основном либо наименованиями мест промышленного
изготовления алкогольной продукции: бродилка1
(бродильный цех на пивзаводе), ликёрка1
(ликёро-водочный завод), солодовня
(цех на пивоваренном заводе, в котором приготовляется солод); либо процессы
кустарного приготовления алкоголя и инструменты, используемые при
самогоноварении: привет Горбачёву, хайль
Гитлер (надутая резиновая перчатка – клапан-затвор на банке с бродилом
домашнего вина; термин времён «сухого закона»); женить (разбавлять вино водой).
Анализ этого микрополя свидетельствует,
что самостоятельное домашнее изготовление алкогольной продукции практически
отсутствует в обиходе, так как требует высоких материальных затрат и трудовых
усилий, а при наличии дешёвых алкогольных продуктов и их заменителей это
представляется нецелесообразным.
Четвёртое
микрополе концепта: места употребления алкогольных напитков – 46 ЛСВ. Это микрополе концепта составляют
наименования мест употребления алкогольных напитков в основном значении: бочка1 (пивной бар), кабак, рестик, чепок (питейное заведение
без удобств); лексемы, обозначающие места употребления алкогольных напитков в
сочетании с закуской: корчма, кафешка,
тошниловка, харчевня; лексемы, обозначающие места употребления алкогольных
напитков, специализированные относительно: а) объектов пития: пивнушка; б) качества обслуживания: забегаловка, стояк; в) гендера: бабьи слёзы, папина радость. Отдельный
сегмент этого микрополя составляют многочисленные наименования мест продажи
алкогольных напитков: ликёрка2
(ликёро-водочный магазин), гопа
(места торговли водкой), колокольчик
(маленький вино-водочный магазин), сквозняк
(вино-водочный магазин), у попа
(небольшой вино-водочный магазин). К этому микрополю нами отнесены и наименования
специализированного медицинского учреждения – вытрезвителя: вытрезвиловка, медяк2 (медицинский
вытрезвитель), незабудка, рыгаловка2,
спецмед, трезвиловка, трезвяк.
Таким образом, в поле «места употребления
алкогольных напитков» наблюдается некоторое смещение акцентов в сторону не
столько наименований собственно мест употребления алкогольных напитков, сколько
в сторону мест их приобретения. В наименованиях мест употребления алкогольных
напитков подчёркивается отсутствие удобств (чепок,
стояк), низкое качество обслуживания и предлагаемых посетителям напитков (травиловка, загс (магазин, кафе или
пивная, где постоянно разбавляют спиртное)). Следовательно, для носителей
просторечия место и обстановка употребления алкогольных напитков не имеет
особого значения, ценится простота и доступность приобретения алкоголя.
Пятое
микрополе концепта: ёмкости, предназначенные для хранения и употребления алкогольных
напитков – 70 ЛСВ. Микрополе
«ёмкости» в основном составляют многочисленные наименования сосудов для
хранения алкогольных напитков: в основном обобщённом значении: ампула, банка2, ваучер2, колдырь4, косушка,
пазырь, пузырь, фуфырь, флакон, шкалик, книжка, тренер (бутылка спиртного);
лексемы, обозначающие сосуды для хранения алкогольных напитков,
специализированные относительно их меры: мерзавчик,
полбаяна (0,5 литра), баян (1
литр), чебурашка1 (0,5 литра), граната (0,8 литра), гусь (0,7 литра), ноль-восемь, полкило (0,5 литра), раиска (0,33 литра: в качестве тары для водки применялась с 1985
г., названа по имени Р. М. Горбачёвой), чертёнок
(0,25 литра); назначения: бескозырка
(бутылка водки, закрытая фольговой пробочкой без язычка, открывавшаяся обычно
зубами); лексемы, обозначающие вместилища для любых напитков, в том числе и
алкогольных: баллон (стеклянная банка
большого объёма), камаз (пластиковая канистра). В особую группу выделяются
наименования сосудов, предназначенных для употребления алкогольных напитков: бухарник, калишка, очиток, стопарь, аршин,
доза. Периферийную зону микрополя составляют наименования пустых ёмкостей: пушнина, хрусталь, операция «хрусталь», вторсырьё,
шкурка – эти иронические наименования подчёркивают ценность пустой
стеклотары для извлечения материальной выгоды и приобретения новой порции
спиртного.
Лингвокультурологический анализ лексем,
составляющих номенклатуру ёмкостей для хранения, транспортировки и употребления
алкогольных напитков, позволяет выделить некоторые особенности: во-первых,
многие лексемы, составляющие тематическую группу наименований ёмкостей со
значением «мера жидкостей», отражают современную русскую метрологию,
свидетельствующую о наличии корреляции между объёмом ёмкости и крепостью
алкогольного напитка: чем меньше объём ёмкости, тем крепче алкогольный напиток,
например, сапог (0,5 стакана водки) и
фауст-патрон (бутылка игристого вина
0,75 литра); во-вторых, отсутствуют лексемы, характеризующие способы подачи
алкогольных напитков к столу. Следовательно, представление о питейной посуде
отражает примитивную питейную субкультуру, отсутствие регламентированных форм
столового этикета.
Шестое
микрополе концепта: поводы к употреблению алкогольных напитков – 2 ЛСВ. Самое малочисленное микрополе составляют
всего две лексемы, обозначающие процесс употребления алкогольных напитков,
приуроченный к свадебному обряду: запивать
(устраивать запоины – пирушки после сватовства), запоины (часть свадебного обряда с выпивкой при сватовстве). Отсутствие
дифференциации в наименовании поводов к употреблению алкогольных напитков в
просторечии свидетельствует, скорее всего, об отсутствии необходимости поиска
даже формального повода для употребления алкоголя. Желание выпить
представляется носителям просторечия достаточным поводом.
Седьмое
микрополе концепта: формы реализации процесса употребления алкогольных напитков – 19 ЛСВ. Ядерную зону микрополя составляют лексемы,
обозначающие формы реализации процесса употребления алкоголя в основном
значении: бухалово2, бухара, шпон, удар
по печени, пилорама; лексемы, обозначающие форму употребления алкоголя с
совмещённым значением употребления пищи: гужбан,
междусобойчик, чурильник; лексемы, обозначающие асоциальные формы поведения,
являющиеся следствием злоупотребления алкоголем: гудёж, гульбан, загулка; лексемы,
обозначающие формы реализации процесса употребления алкоголя в виде праздников:
сабантуй, ураза.
Анализ этого слота концепта позволяет
сделать вывод о том, что важнейшее значение для русского национального
менталитета имеет совместность в процессе употребления алкогольных напитков.
Восьмое
микрополе концепта: процесс употребления алкогольных напитков – 183 ЛСВ. Это микрополе концепта составляют
многочисленные обозначения процессов употребления алкоголя, характеризующих
процесс достижения различных стадий состояния алкогольного опьянения, поведение
субъекта в состоянии алкогольного опьянения, процессы вытрезвления субъекта
пития. Сюда отнесены лексемы, обозначающие обобщённые наименования процесса
употребления алкоголя: выпивка1,
выпивон2, литрбол; лексемы, обозначающие процесс употребления алкоголя: бражничать, бухать, закладывать, зашибать2,
заливать2, кирять, керосинить1, колдырять, поддавать, синявить, синягачить, сосать,
плеснуть под жабры; лексемы, обозначающие употребление алкоголя как
однократное действие: бухнУть, вдарить2,
вздрогнуть, врезать, вмазать, дербалызнуть2, дёрнуть, дерябнуть, жахнуть2, жогнуть,
загасить1, клюкнуть, крякнуть4, накатить5, намахнуть, оприходовать1, принять,
хлобыстнуть, чекалдыкнуть, булькнуть; лексемы, обозначающие процесс
достижения состояния алкогольного опьянения: забулдыжиться, загаситься1, набраться, набулдыжиться, набыцкаться,
надринькаться, нажираться2, назюзюкаться, накидать (накидать в люльку),
накушаться1, нарычаться1, натрескаться, ужраться; лексемы, обозначающие
длительные процессы употребления алкоголя: бушлатиться,
гудеть, гужбанить, гулять1, зависать2, загул, перебрать1. К периферийным
зонам этого микрополя концепта отнесены лексемы, обозначающие повторное
употребление алкоголя с целью улучшения состояния субъекта: включать опохмелятор, поправиться1,
похмелиться, просыхать, захорошело; другие процессы, обычно сопровождающие
процесс употребления алкоголя: распрягать
(открывать бутылку), строить
(собирать деньги на выпивку), освежить
(налить следующую дозу в тот же стакан), подмолаживать
стакан (доливать), полировать
(запивать пиво водкой, не смешивая напитки); воздействие алкогольных напитков
на субъект пития: зацепить1, переть3,
питонить, плющить; негативные последствия воздействия алкоголя на субъекты
пития: сгореть, выхаживаться (постепенно
выходить из запоя).
Большинство конституентов этого микрополя
обозначают процесс достижения состояния алкогольного опьянения как мгновенное,
разовое действие или как длительный процесс, что свидетельствует о своеобразном
«мастерстве» пьющего. Лексемы, характеризующие процесс употребления алкоголя
выражают это значение в метафорическом смысле. Большое количество лексем,
обозначающих процесс достижения состояния алкогольного опьянения,
свидетельствует о том, что в национальном языковом сознании употребление
алкогольных напитков может являться самоцелью, что традиционно приписывается
русским как отличительная черта их национального характера [Топорков 1997:
171].
Итак, номинативная составляющая концепта
«Питие» в русском социолекте имеет структуру, состоящую из 8 микрополей,
которая может быть представлена следующим образом:
1
место – объекты пития (номенклатура
алкогольных напитков): 185 ЛСВ;
2 место – процессы употребления алкогольных напитков: 183
ЛСВ;
3
место – субъекты пития: 116 ЛСВ;
4
место – ёмкости, предназначенные для
хранения, употребления алкогольных напитков: 70 ЛСВ;
5
место – наименование мест
употребления и приобретения алкогольных напитков: 46 ЛСВ;
6
место – формы реализации процесса
употребления алкогольных напитков: 19 ЛСВ;
7
место – процессы изготовления
алкогольных напитков: 9 ЛСВ;
8
место – поводы к употреблению
алкоголя: 2 ЛСВ.
Структура номинативного компонента
концепта «Питие», выявленная в просторечной сфере, существенно отличается от аналогичного анализа, проведённого по
данным толковых словарей русского языка, где на 1 месте находятся наименования
процессов употребления алкогольных напитков (567 ЛСВ), 2 место занимают обозначения
процессов изготовления алкоголя (352 ЛСВ), на 3 месте располагаются
наименования объектов пития (296 ЛСВ), 4 место принадлежит наименованиям
субъектов пития (193 ЛСВ), 5 место занимают наименования мест употребления
алкогольных напитков (109 ЛСВ), несколько меньше наименований ёмкостей (106
ЛСВ), 7 и 8 место соответственно принадлежат наименованиям форм реализации
процесса употребления алкоголя (60 ЛСВ) и поводам употребления алкогольных
напитков (48 ЛСВ). Полагаем, что просторечная сфера более динамично отражает
современную языковую картину мира.
Лингвокультурологический
анализ номинативного поля концепта «Питие» в просторечной сфере
функционирования национального языка показывает, что, во-первых, такое значительное
количество выявленных репрезентантов концепта свидетельствует о его особой
значимости в языковой картине мира носителей просторечия, для которых, к
сожалению, употребление алкогольных напитков является одним из основных средств
свободного времяпрепровождения и эффективным способом организации социального
общения. Во-вторых, центром концепта «Питие» являются многочисленные наименования объектов пития, процессов
употребления алкогольных напитков и наименования лиц, употребляющих алкоголь,
то есть в просторечной сфере акценты лексикализации смещены в сторону выяснения
трех аспектов: «что употребляют в качестве средства достижения состояния
алкогольного опьянения?», «каким образом организован этот процесс?» и «кто
принимает участие в этом процессе?». Все остальные составляющие культуры пития
представляются неважными. В-третьих, это свидетельствует об особом типе
сформированности питейной субкультуры, которую можно определить как
маргинальную (в отличие от элитной [подробнее об этом: Багдасарян, Орлов 2005:
78]). В-четвёртых, анализ репрезентации концепта «Питие» в социолектной сфере
употребления позволил выявить 511 новых конституентов номинативного поля
исследуемого концепта, не зафиксированных в толковых словарях русского
литературного языка, что является важным для построения языкового поля
концепта, так как, по мнению Е.В. Тарасовой, для полевых исследований
необходима «максимально полная регистрация возможных языковых средств передачи
данной универсальной категории» [Тарасова 1991: 35].
Литература:
1. Антонов В. П., Комарова В. И. Лексические
«парадоксы» современной русской речи [Текст] // В. П. Антонов, В. И. Комарова
// Актуальные проблемы изучения языка и литературы: языковое развитие и
языковое образование Юга Сибири и сопредельных территорий: материалы III Международной научно-практической конференции, 23 –
25 октября 2008 г., г. Абакан / науч. ред. И. В. Пекарская; отв. ред. В. П.
Антонов, Е. С. Грищева. – Абакан: Издательство Хакасского государственного
университета им. Н.Ф. Катанова, 2008. – С. 74 – 81.
2. Багдасарян В. Э., Орлов И. Б. Питейная политика и
«пьяная культура» в России: век ХХ-й [Текст] / В. Э. Багдасарян, И. Б. Орлов. –
М.: Изд-во МГОУ, 2005. – 176 с.
3. Кёстер-Тома З. Сферы бытования русского социолекта
(Социологический аспект) [Текст] / З. Кёстер-Тома // Русистика. – Берлин, 1993.
– №2. – С. 15 – 31.
4. Словарь современного русского города [Текст]: Ок.
11000 слов, ок. 1000 идиоматических выражений / под ред. д-ра филол. наук,
проф. Б. И. Осипова.- М.: ООО «Издательство «Русские словари»: ООО
«Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Транзиткнига», 2003. – 565
с.
5.
Степанов Ю. С.
Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. [Текст] / Ю. С. Степанов.
– М.: Академический Проект, 2004. – 992 с.
6. Тарасова Е. В. Языковое поле как единица
дидактической типологии [Текст]: Учеб. пособие для студентов IV – V курсов
факультета иностранных языков (английское отделение) / Е. В. Тарасова. –
Харьков: ХГУ, 1991. – 111 с.
7. Топорков А. Л. Русское пьянство: символика и
ритуальные особенности [Текст] / А. Л. Топорков. – Београд: Clio, 1997. – С. 177.
8. Фельде О. В. Ненормативный русский: живее всех
живых [Текст] / О. В. Фельде // Journal
of Siberian Federal
University. Humanities &
Social Sciences.
Supplement. – 2009. – №2. – С. 113 – 121.
9. Химик В. В. Болезнь языка или язык болезни? [Текст]
/ В. В. Химик // Современная русская речь: состояние и функционирование. Вып. 2
/ под ред. С. И. Богданова, Н. О.
Рогожиной, Е. Е. Юркова. – СПб., 2006. – С. 47 – 75.
10. Химик В. В. Современное русское просторечие как
динамическая система [Электронный ресурс] / В. В. Химик // Режим доступа: http://fixed.ru/prikiling/conf/stilsist3/.
11. Шмелёв А. Д. Русская языковая модель мира [Текст]:
материалы к словарю / А. Д. Шмелёв. – М., 2002. – 224 с.