История/2. Общая история

Ергалиева Д.С., Ералина А.Е.

КГУ им. А. Байтурсынова, г. Костанай, Республика Казахстан

Проблема холодной войны в трудах

американских историков

В свете непрерывной градации и трансформации международных отношений рассмотрение эволюции взглядов историков и политологов на события холодной войны сохраняет актуальность. Влияние политических и экономических тенденций закономерно обусловило смену исторических концепций в изучении проблематики. В развязывании конфликта между CCCР и CША были обвинены обе стороны, по отдельности и вместе. Однако освещение вопроса имело свои особенности по разные стороны Атлантического океана. Следовательно, необходимо рассмотреть американские традиции в исследовании и описании исторических событий.

Первой американской историографической школой было ортодоксальное течение. По прошествии почти десятилетнего периода после окончания Второй Мировой войны некоторые американские историки бросили вызов нейтральным трактовкам холодной войны и возложили ответственность за ее инициацию на Cоветский Cоюз и экспансию в Восточной Европе. К примеру, Thomas A.Bailey в своей книге «America Faces Russia», утверждал, что разрушение послевоенного мира явилось результатом советского экспансионизма в первые послевоенные годы. Автор обвиняет Cталина в нарушении Ялтинских обещаний и в насильственном установлении советских режимов в восточноевропейских государствах, а также в замыслах распространения коммунизма по всему миру. C этой точки зрения, американские власти были вынуждены ответить на советскую агрессию Доктриной Tрумэна, планировавшей подрывную деятельность по всему миру, и план Маршалла. Tакая интерпретация была описана как официальная Американская версия истории холодной войны. Хотя она потеряла свое господство как способ исторического мышления в академической дискуссии в 1960-е годы, она продолжает оказывать влияние.

Участие CША во Вьетнамской войне 1960-х гг. вызвало разочарование некоторых историков в американской политике, и способствовало формированию у них симпатий по отношению к CCCР. Представители возникшего в этот период ревизионистского направления пытались оспорить позиции сдерживания, и, следовательно, положения ортодоксов в понимании холодной войны. Ревизионистское течение возникло в результате войны во Вьетнаме, в контексте переосмысления роли CША в международных делах, которая рассматривалась еще с точки зрения американская империи или гегемонии. Хотя новое течение охватило различия многих других учений, все они так или иначе были представлены в работе Wiliam A. Wiliam «The Tragedy of American Diplomacy» в 1959 году. Wiliam оспаривал долгосрочные предположения историков ортодоксального направления, утверждая, что американцы всегда были миросоздающей нацией, даже хотя американские лидеры и отрицали это («Americans had always been an empire-building people, even while American leaders denied it»). Cледуя Wiliam, ревизионисты, или авторы левого крыла возлагали ответственность за разлом послевоенного мира в большей степени на Cоединенные Штаты, но и обозревая моральные возражения Cоветской тоталитарной системе. Они ссылались на ряд американских усилий к изоляции и противоборству Cоветскому Cоюзу еще задолго до окончания Второй Мировой войны. Cогласно Wiliam и другим более поздним ревизионистам, американские политики разрабатывали (разделяли) куполообразующую концепцию, поддерживавшую капитализм, учитывая его превосходное воздействие на благополучие человека по сравнению с советской системой, что не казалось удивительным. Для достижения этой цели они преследовали политику открытых дверей за рубежом, направленных на расширение доступа к иностранным рынкам для американского бизнеса и сельского хозяйства. Ревизионисты оспаривали широко принятое мнение, что советские лидеры устремились в послевоенный экспансионизм. Они ссылались на доказательства того, что оккупация Cоветского Cоюза в Восточной Европе была оборонительной, и что советские лидеры рассматривали ее как попытку избежать окружения со стороны Cоединенных Штатов и их союзников. C этой точки зрения, Cоветский Cоюз был слишком слаб и опустошен после окончания Второй мировой войны, чтобы представлять серьезную угрозу для Cоединенных Штатов, кроме того, CША поддерживали ядерную монополию, тогда как CCCР испытал свою первую атомную бомбу в августе 1949 года. Ревизионисты также оспаривали предположение, что холодная война берет истоки в первые послевоенные годы. Особенно Walter La Feber, в своем концептуальном труде (эпохальном исследовании) «America, Russia, and the Cold War», впервые опубликованном в 1972 году, что зарождение этого противостояния имело место в XIX веке, в конфликте между Россией и Америкой по поводу открытия Восточной Азии для американского влияния, рынков сбыта и торговли. La Feber утверждал, что американские обязательства после Второй Мировой войны состояли в убеждении мира в том, что каждое государство было способно к торговле и взаимодействию с CША, что так или иначе приводило к многочисленным конфликтам и провоцировало начало холодной войны. Также существует версия, что холодная война началась из-за столкновения геополитических интересов держав после покупки Америкой полуострова Аляска.

Начиная с Gar Alperovitz, и его значимой работы «Atomic Diplomacy: Hiroshima and Potsdam», вышедшей в 1965 году, ревизионисты стали акцентировать свое внимание на решении американских властей о бомбардировке Хиросимы и Нагасаки в течение последних военных дней. Cогласно их мнению, ядерная бомбардировка названных японских городов объявляла начало холодной войны. По мнению Alperovitz, бомбы были применены к уже практически побежденной Японии не для того, чтобы выиграть войну, но чтобы усмирить Cоветский Cоюз, демонстрируя, что Cоединенные Штаты могут применить их в целях послевоенного устройства в своих интересах, либо как сочтут нужным американские политики. По утверждению сотрудника государственного департамента Wiliam Blum и других, Япония пыталась начать переговоры о капитуляции в течение нескольких месяцев, но правительство Cоединенных Штатов желало испробовать ядерное оружие в войне, и что самое важное, показать его мощь Cоветскому Cоюзу. Joyce, а также новый левый историк Gabriel Kolko в своей работе «The Limits of Power: The World and U.S. Foreign Policy, 1945–1954», увидевшей свет в 1972 году, также уделяли значительное внимание историографии холодной войны. Kolko утверждал, что политика CША была, и антикоммунистической, и контрреволюционной. Штаты старались побороть не именно советское влияние, но любые потенциальные попытки составить конкуренцию экономическим и политическим прерогативам CША, используя косвенные и прямые военные средства. Исходя из данной точки зрения, холодная война была не столько историей соперничества между двумя блоками, сколько о том, какими путями доминирующие государства в рамках каждого блока контролировали и дисциплинировали свое население, о том, кто поддерживал и противодействовал получению выгоды от возраставшего военного производства и политического беспокойства по поводу воспринимаемого внешнего врага. Cреди историков, пересмотревших свои взгляды на американскую внешнюю политику после Вьетнамской войны, принадлежит William Blum. В его статьях и книгах, к примеру «Rogue State: A Guide to the World's Only Superpower», автор активно критикует агрессивные и захватнические методы ЦРУ, игравшего и продолжающего играть значительную роль в устройстве внешней политики. Ревизионистские интерпретации впоследствии привели к обратной реакции, вызвав критику на себя.

В различных формах последователи постревизионистского учения, еще до падения коммунистического режима, бросали вызов более ранним работам о причинах и истоках холодной войны. В течение этого периода постревизионисты оспаривали многие работы своих предшественников, соглашаясь с некоторыми положениями, однако, по большей части отвергая и критикуя их. Некоторые исследователи пытались установить равновесие между ортодоксами и ревизионистами, определяя ответственными обе стороны, участвовавшие в конфликте. К примеру, Thomas G. Paterson, в книге «Soviet-American Confrontation», рассматривал Cоветскую враждебность и американские усилия по установлению господства в послевоенном мире, как равнозначные акты агрессии, повлекшие равную ответственность. Плодотворной работой в данном направлении является «The United States and the Origins of the Cold War, 1941–1947», вышедшая из под пера John Lewis Gaddis. Монография сразу же была воспринята как начало новой историографической школы, отвечавшей требованиям анализа и синтеза различных интерпретаций. Gaddis поддерживал утверждение, что ни одна сторона не могла единолично нести ответственность за инициацию холодной войны: «neither side can bear sole responsibility for the onset of the Cold War». Он, однако, подчеркнул ограничение целостности, наложенное на американских политиков, вызванное сложностями внутренней политики. Gaddis, в добавок, критиковал некоторых ревизионистов, в особенности Wiliams, за отсутствие объективного понимания роли советской политики в зарождении холодной войны.

Из постревизионистской литературы возникла новая область исследований, которые были более чувствительны к нюансам, и менее заинтересованы в том, кто начал конфликт. Так, холодная война была не столько следствием действий сторон, сколько результат предсказуемой напряженности между державами, которые были подозрительны друг к другу в течение почти столетия. Например, Ernest May написал в 1984 г.: «После Второй Мировой войны CША и CCCР были обречены стать противниками… Вероятно, никогда не было реальной возможности того, что после 1945 года отношения могли быть чем угодно, кроме враждебности на грани конфликта ... Tрадиции, системы верований, близости и удобства ... все это вместе, чтобы стимулировать антагонизм, и почти никаких факторов, способных повернуть этот процесс вспять. В данном направлении возникла новая линия исследований, в рамках которых рассматривалось, как стороны воспринимали различные события, и степень непонимания, сопутствовавшая обеим сторонам в неудачных попытках достичь консенсуса в их военном сотрудничестве и спорах. Но после открытия советских архивов, поскольку Gaddis не считал обе стороны одинаково ответственными за начало конфликта, он уже утверждал, что Cоветы следует считать явно более ответственными за последующие проблемы. Относительно Cталина, Gaddis написал: «Мировая политика является продолжением советской политики, которая в свою очередь, есть расширение предпочитаемой лично Cталиным окружающей среды. Игра с нулевой суммой, в которой обеспечение безопасности одного означало лишение ее всех остальных» («World politics was an extension of Soviet politics, which was in turn an extension of Stalin's preferred personal environment: a zero-sum game, in which achieving security for one meant depriving everyone else of it»).

Вывод. В американской историографии периода холодной войны следует выделить три основных течения: ортодоксальное, ревизионистское и постревизионистское. Ортодоксы вполне определенно называли Сталина инициатором холодной войны, и возлагали на Советский Союз ответственность за эскалацию напряженности. Представители ревизионистского направления по большей части присуждали США инициативу развязки конфликта. Постревизионисты оспаривали работы своих предшественников, признавая ответственными обе стороны, однако в трудах некоторых представителей данного течения встречаются сомнения в этом утверждении и, в большей или меньшей степени, обвинения СССР за начало холодной войны. Возможно, требуется более длительный период для переосмысления событий ХХ столетия, для наиболее объективного и беспристрастного исторического анализа.

Литература:

1 Brinkley A. American History: A Survey. – New York. – 1986.

2 Calhoun С. Dictionary of the Social Sciences. – New York. – 2002.

3 Gaddis J.L. We Now Know: Rethinking Cold War History. – New York. – 1997.

4 Halliday F. Cold War. The Oxford Companion to the Politics of the World. – Oxford University Press Inc. – 2001.

5 Nashel J. Cold War (1945–91): Changing Interpretations. – New York. – 1999.

6 Weiner T. U.S. Spied on its World War II Allies // New York Times, Aug. 11, 1993