Философия / 4. Философия культуры

Щеглов И. В.

Волгоградский государственный социально-педагогический университет, Россия

Формирование и функционирование экранного Я в современной культуре

В метафоре пещеры, предложенной Платоном [4], есть очень важная составляющая. Человек, принимающий тени за действительность, видит и свою тень. Его тело движется, отбрасывает тень, чем вносит уникальный колорит в картину действительности, заменяющую истинную действительность. Если оставаться вооружённым платоновской идеей, то стоит отметить, что стены «пещеры» позволяют выводить образ мира и образ Я за границы своего Я, выполняют функцию своеобразного «протеза сознания» [9; 70]. М. Ямпольский, интерпретируя идеи Р. Музиля, отмечает, что невозможность знать себя возникает в момент выделения Я из окружающего мира. ««Я» отделяется от собственного содержания (то есть жизненного мира) и в силу этого становится непроницаемым. Содержание «я» выносится за его пределы, и, отделяясь от субъекта, подвергается транскрипции и инструментализации. «Я» приобретает странные черты внешнего технологического конструкта, необходимого для поддержания существования его самого... Единственная возможность хотя бы косвенно коснуться существа этого «я» заключена в «технологических добавках» к человеку — письменных или зрелищных «текстах»» [9; 70].

Современная экранная культура подобна платоновской «пещере», в ней также экстравертирующую роль играет «тень» – образ Я, созданный на экране. Экран и представляет собой такую «технологическую добавку» для созерцания своего Я. «…сама загадка самосознания, не поддающаяся простой разгадке и требующая сложных топологий, делает технологии письма, транскрипций и экранов (в самом широком смысле слова) антропологической необходимостью. Человек парадоксальным образом получает завершение только через систему записи, фиксации и экранов. Может быть, именно тут и кроется древняя загадка происхождения искусства, сопровождающего человека почти с момента его возникновения» [9; 74].

Что такое экранное Я? Это автопортрет, создаваемый в виртуальном мире Интернета и телевидения, перманентно изменяемый самим портретируемым. Ряд исследователей [3] сомневается в возможности экзистенции по ту сторону экрана. Мы полагаем, что экранное Я это уже сформированный феномен, он обладает яркой спецификой. Экранное Я очень пластично: можно не просто поменять, а менять бесконечное количество раз, имя, лицо, тело, пол, возраст, профессию, хобби и т.д. Это парадокс, так как в реальности даже некоторые из этих изменений подразумевают смену идентичности, вытеснение новым Я старого. В экранном бытии работает иной закон, назовём его условно «резиновое Я» или «пластичная идентичность». Я на экране живёт именно изменениями. О том, что человек не «выпал» из виртуальности и остается on-line, как раз и свидетельствуют обновления аватара, ника, анкеты и т.п.

Зачем наш современник создаёт экранное Я? Он мог бы оставаться зрителем/воспринимающим/потребителем/пользователем с индивидуальной полнокровной экзистенцией по эту сторону экрана. Однако интерактивность захватила человека, подарила ему ощущение власти над реальностью, а также ещё одну очень сильную иллюзию – бессмертие. Соблазн «попасть на экран» существовал уже в самые ранние стадии формирования экранной культуры. Актёры кино, прославляясь, становились для зрителя-обывателя-поклонника кем-то вроде небожителя, сакральной бессмертной персоной. В конце XX столетия Энди Уорхолл возгласил возможность восхождения к вечности через экран для каждого («В будущем каждый получит шанс на 15 минут славы» [6]).

Вот как описал свои ощущения на сеансе кинематографа Люмьеров, увиденном им в 1896 году, Максим Горький: «Ваши нервы натягиваются, воображение переносит в какую-то неестественно однотонную жизнь, жизнь без красок и без звуков, но полную движения, — жизнь привидений или людей, проклятых проклятием вечного молчания, — людей, у которых отняли все краски жизни, все ее звуки, а это почти все ее лучшее. Страшно видеть это серое движение серых теней, безмолвных и бесшумных» [2; 18]. В начале истории кинематографа зрительское тело ещё исключено из мира фильма. По мере развития и расширения экранной культуры зритель в(за)тягивается в пространство текста и перестаёт быть только зрителем.

Почему и как экран делает Я бессмертным? В самых простых экранных сферах – игровой, форумской и блоггерской – это увидеть просто. У геймера несколько (ограниченное или неограниченное число) «жизней». В социальных сетях и дневниках человек может удалять свои аккаунты и снова реанимировать их или заводить новые. Данная ситуация обладает антиномичным характером: это и вечная устойчивость и «невыносимая зыбкость» (по З. Бауману, «текучесть» [1], а по С. С. Хоружему, «устойчивое неравновесие» [7]).

Спешим ответить на вопросы о человеке, который не играет в компьютерные игры и не пользуется Интернетом. Скорее всего, он – телезритель. Его экранное Я создаётся огромным потоком передач, имитирующих повседневную реальность простого обывателя. Ток-шоу, реалити-шоу, документальные инсценировки («Засуди меня», «Я развожусь», «Не ври мне», «Детективы», «След», «Мировой судья» и т.д.) создают комфортные условия для самоотождествления зрителя с героями подобных телепередач. Граница между реальностью по эту сторону экрана и текстом реальности по ту сторону экрана исчезает. «Фантомы заполоняют культуру тогда, когда наступает своего рода кризис «естественного сознания», неразличения видимости и физических вещей» [9; 70]. Телезритель не создает самостоятельно своё экранное Я, а использует для самоидентификации уже готовые образы и характеры. «…мы видим экран, а он, формирующий наш стиль жизни (а не способ экзистенции), видит нас. Мы становимся тем, чем наделяет нас анонимная среда «символического обмена». В этом случае мы не засоряем общественную среду, мы сами становимся местом для мусора общественной среды (какой является телевидение)... В таком случае мы не существуем, воображая, а живем по ту сторону экрана, являясь имиджами экрана» [3; 94 – 95].

Почему экранное бытие Я так притягательно и желанно? Это уже не сложный вопрос, на него дают ответы многие психологи, культурологи, социологи. В экранной реальности степень свободы в несколько раз выше. Кроме того, это важно и представляет собой самую сладкую приманку, это безопасная и безответственная свобода.

Во-вторых, игровое Я, блоггерское Я, форумское Я, телезрительское Я дают возможность реализации нереализованного. На экране есть много вариантов компенсации несбывшегося быть врачом, священником, спортсменом, женщиной, ребёнком, иностранцем, инопланетянином (постичь Иное). Так экран обслуживает духовные нужды человека. Делает это, конечно, на недостаточных глубинах, в основном развлекая или удовлетворяя житейское любопытство.

Нерешенным, на наш взгляд, остается вопрос о том, экран ли провоцирует столь мелкие духовные запросы (формирует псевдодуховность). Или современный человек боится духовных глубин (ибо они чреваты болью, трудом и дискомфортом), а экран коньюктурен и из-за нерентабельности не углубляет смыслов своих текстов?

Ещё одним основанием соблазна экранной жизни является лень и тщеславие. Можно оставаться пассивным (не знать поэзии, не быть знатоком истории, не уметь готовить лазанью, не ездить в Ирландию и тому подобные «не»), но слыть знатоком и путешественником, гурманом и романтиком, потому что под рукой есть поисковая система, заменяющая человеку память, умения, кругозор, фактически протезирующая Я.

Мы далеки от параноидального настроения и конспирологических теорий. Отчасти мы согласны с позицией Томаса Качераускаса: «Некоторые ошибочно считают, что медиа (и Интернетом) кто-то управляет. Во-первых, на свалке невозможен порядок. Во-вторых, мысль без автора начинает свою пагубную жизнь бродяги. В-третьих, желание поддаться опеке Интернета (возможно, интерната) – заразительно. Итак, не мы (даже не создатели или продюсеры виртуальных сайтов) управляем медиа, а медиа – нами. Власть (как и деньги) – также медиа, которые управляют нами (особенно детьми, политиками и миллионерами). Согласно Бодрийяру, это ― фатальные стратегии без стратегов» [3; 94]. Но не видеть, что экранные технологии являются эффективным инструментом манипуляции массовым и индивидуальным сознанием, тоже не можем.

Литература:

1. Бауман З. Текучая современность. СПб.: Питер, 2008.

2. Горький Максим. Синематограф Люмьера // История отечественного кино: Хрестоматия. М.: Канон+, 2011. C. 18.

3. Качераускас Т. Экран и экзистенциальное творчество // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Философия, социология, политология, культурология. 2009. Вып. 6а. С. 91 – 96.

4. Платон. Государство // Платон. Собрание сочинений в 4 т. Т. 3. М.: Мысль, 1994.

5. Саенко Н. Р., Щеглов И. В. Процедуры «вживления» экрана в бытие современного человека // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2012. № 4(33). С. 275 – 281.

6. Уорхол Э. Философия Энди Уорхола (От А к Б и наоборот)/ Пер. с английского. М.: Изд. Д. Аронов, 2002.

7. Хоружий С. С. Род или недород? Заметки к онтологии виртуальности // Вопросы философии. 1997. № 6. С. 53 – 68.

8. Щеглова Л. В., Шипицин А. И. Антиномии современной культуры и новая социальность в компьютерных сетях // Грани познания. 2012. Т. 16. № 2. С. 23 – 28.

9. Ямпольский М. Экран как антропологический протез // Новое литературное обозрение. 2012. №114. С. 61 – 74.