Фролов Альберт Александрович

Кандидат философских наук, преподаватель

кафедры философии Казахского Государственного

Университета им. аль-Фараби (Казахстан, г. Алматы),

факультет философии и политологии.

Гюлен и Дьюи: два взгляда на одну проблему

Современный мир, тонущий в кризисе и противоречиях материалистической мысли, нуждается в новых идеях и новых подходах к определению человека и его места в мире. Ф. Гюлен – турецкий мыслитель и теолог, автор более 50 книг и идейный вдохновитель образовательного проекта, осуществляемого в более чем 100 странах мира, заложил философские основы новаторской системы образования. Уникальность идей Ф. Гюлена в том, что он сумел показать универсальность исламских принципов миропонимания; его ученики на практике продемонстрировали их эффективность. Для многих в современном мире, смотрящих на Ислам как на религию терроризма и средневековой отсталости, успех его образовательной кампании в такой передовой стране Запада, как США, может показаться невероятным. Каким образом педагогический подход, берущий начало в Исламе традиционного суннитского толка сумел «прижиться» в «Мекке прагматизма и капитализма» – Америке? В данной статье мы вкратце рассмотрим основные позиции философии образования Ф. Гюлена в сравнении с одним из наиболее известных американских педагогов и философов Джоном Дьюи (1859-1952), и, пытаясь уяснить общее и различное между двумя мыслителями, попробуем найти ключ к правильному пониманию концепций Ф. Гюлена. Как известно, ось любого образовательного процесса так или иначе вращается вокруг пяти основных пунктов:

1) Почему мы получаем образование?
2) Что мы изучаем?
3) Кто получает образование?
4) Кто дает образование?
5) Как давать образование?

Остановимся на каждом из этих пунктов по порядку.

1) Ф. Гюлен считает, что цель образования заключается в удовлетворении индивидуальных и общественных нужд, решении проблем мира. Он пишет, что «нашим истинным предназначением как созданий, с чистой, незапятнанной сущностью, явившихся в суетный дом Бытия, является достижение прямоты и ясности в мысли, воображении и вере, дабы мы смогли приобрести «второй характер» и стать достойными продолжать жизнь в свете нового, возвышенного мировосприятия. Наряду с выполнением наших обязательств как почтенных «наместников Бога» на Земле, мы должны привести в активное состояние наши сердца, души и все внутренние способности. Охватив наши внутренние и внешние душевные миры, в которых таятся бесконечные загадки и тайны, мы должны осознать тайну Бытия и подняться, таким образом, до уровня истинной человечности… Знание, хоть и является ценностью само по себе, не самоцель… Целью обучения должно являться превращение знания в путеводителя, который будет сопровождать ученика всю жизнь и освещать ему дорогу к совершенству. Итак, любое знание, не являющееся ценностью само по себе, есть бремя для своего обладателя; наука же, которая не направляет человека к высшим целям, есть обман» [1]. Стало быть, целью образования для Гюлена выступает получение с его помощью доступа к высшей тайне Бытия, процесс, в котором сначала нужно осветить «Я» человека правильным пониманием Бытия, а затем осветить таким мировидением и всю последующую жизнь, где, исходя из него, человек будет решать все проблемы мира. По мнению Дьюи, целью образования является формирование личностей, умеющих «приспособляться к различным ситуациям». Образовательный процесс «не имеет цели вне себя, он и есть своя собственная цель… нет ничего, чему должно подчиняться образование, кроме дальнейшего образования» [2, c. 53]. Для своего времени (граница 19-20-х веков), когда в США преобладало традиционное христианское мировоззрение, это было новым пониманием образования, которое у него определяется уже как «обеспечение условий, поддерживающих рост (личности)… Оно должно быть адекватным жизни человека независимо от его возраста». Цель образования – не научить человека, но научить его учиться в соотвествии с его личными интересами. Гюлен справедливо вопрошает – а что же именно он должен учить, и разве не должно его образование быть подчиненным неким высшим целям, благам, конечной цели? Дьюи отвергает идеи о Высшем, о Боге, для него Истина есть то, что полезно для человека, что эффективно с практической точки зрения «здесь и сейчас». Гюлен называет такой подход «обманом», ибо он уничтожает веру в высшую справедливость и чувство ответственности за каждый поступок, а личные, сиюминутные интересы человека провозглашает единственной истиной. Отсюда-то и происходит кризис общества, когда людьми управляет принцип «тебе плохо, а мне-то что?». В то же время Высшая Истина осуждает эгоизм, и делает взаимопомощь людей лучшим средством приближения к Себе – так, Пророк (да благословит его Аллах и приветствует!) говорил о том, что «лучший среди людей – самый полезный для (всех) людей».
2) Изучать в школах и университетах должны, по мнению Гюлена, «науку и религию», причем под религией понимается прежде всего вера в трансцендентное и моральные принципы как в их практическом, жизненном понимании, так и универсальном, общечеловеческом значении. По Гюлену, не существует конфликта между религией и наукой; он призывает нас «посмотреть на вопрос со следующей точки зрения – книга есть «овеществленное» словами материальное выражение «духовного», нематериального своего существования в сознании писателя. Раз нет конфликта между этими двумя путями выражения одной и той же истины, где одинаковый смысл проявляется в двух различных «измерениях», то, стало быть, не может быть конфликта между, во-первых, Кораном как Священным Писанием, происходящем от божественного атрибута Слова Божьего, во-вторых, Вселенной как субстанцией, происходящей от божественных атрибутов Силы и Воли, и, в-третьих, наукой, которая изучает Вселенную. Вселенная есть огромный своего рода Коран, происходящий из божественных атрибутов Силы и Воли. Другими словами… Вселенная есть огромный, сотворенный Коран. И, наоборот, будучи выражением законов Вселенной в иной форме, Коран есть Вселенная, которая была кодифицирована и перенесена на бумагу. В таком понимании религия не противостоит науке и не ограничивает ее исследовательскую работу… Религия ведет науку по прямой дороге, определяет ее настоящую цель, и ставит перед ней моральные и универсальные гуманистические ценности… Настоящее образование освещает разум наукой и знанием, а сердце – верой и добродетелью. Такое понимание, которое позволяет ученику подняться до высот истинной человечности на этих двух крыльях и искать довольство Всевышнего посредством оказания услуг другим, имеет огромное будущее. Оно спасает науку от материализма, от того, чтобы быть и с материальной, и духовной точек зрения тем, вреда от чего не меньше, чем пользы; оно спасает от средств массового уничтожения» [3, c. 82].
Дьюи также считал, что изучаться должны и науки и моральные принципы. Для него важен сам научный подход и необходимость оснастить им детей, наукой при этом выступает «результат деятельности, изменяющей окружающую среду», т.е. то, что помогает ученику наиболее рационально и эффективно перестроить среду в пользу своих интересов; цель науки у него – служить прагматическим устремлениям человека. Он признает необходимость ценностей, но и они у него прагматичны – это, прежде всего, социальная эффективность ученика (т.е. его компетентность), прямота, непредубежденность, целеустремленность и ответственность, при этом ответственность для него – ответственность не перед высшей духовной инстанцией, но перед обществом, ибо чем менее успешен ученик в своей адаптации к новым условиям, тем менее «мобильным» представляется все общество. Ориентация же на высшие духовные ценности, полагал Дьюи, приводит в реальности к отрыву образования от жизни. Предотвращая подобный отрыв, Гюлен постоянно подчеркивает необходимость «золотой середины» во всем, считая это религиозным предписанием (при этом Гюлен не ищет средний путь между исламом и современностью, потому что он принимает сам ислам как золотую середину баланса – баланса между материализмом и спиритуализмом, между рационализмом и мистицизмом, мирской повседневностью и чрезмерным аскетизмом, этим и потусторонним миром… «Ислам, содержащий пути всех предыдущих пророков, делает выбор исходя из ситуации [4]). В этом отношении Гюлен занят поиском такой интерпретации ислама, которая была бы совместимой и в то же время важной для современности и традиции: «То, как выживет общество, зависит от идеализма и моральных ценностей в той же степени, что и от достижения необходимого уровня научного и технологического прогресса. Поэтому, коммерция и навыки владения современными технологиями должны преподаваться уже в начальной школе. Хорошая школа – не здание, где дается теоретическая информация, но институт или лаборатория, где ученики готовятся к жизни» [5, c. 75]. Гюлен считает, что ислам включает в себя такие универсальные, жизненные ценности, как трудолюбие, честность, толерантность по отношению к другим, стремление учиться, тяжелый труд, гармония и добросовестность. Почему Дьюи считал, что вера в трансцендентное в христианском понимании может оторвать человека от жизни? Ответ нужно искать в том, что в философском мировосприятии средневекового христианства все связанное с земным счастьем считалось «дьявольским», и человек должен был полностью отстраниться от него, дабы стать достойным претендентом на вхождение в «царство Божье». Ислам же, как упоминалось, рассматривает мир как некую божественную книгу, и каждое событие в ней считает проявлением прекрасных атрибутов Всевышнего, потому все вещи, за исключением явных грехов, прекрасны. Другими словами, жизнь в вере по исламу – уже «царство божье», и чем она активней и красочней, тем лучше проявляются и демонстрируются атрибуты Творца; демонстрация же атрибутов Творца – одна из главных целей мироздания.
3) Что же до того, кто получает образование, то по Гюлену это человек мира, независимо от его нации или вероисповедания. Сотни учебных заведений, успешно функционирующих практически во всех странах мира, служат прекрасным примером того, что язык общечеловеческих ценностей доступен всему миру. «Что бы не случилось, как бы не противились те, кто привык задувать свечи, эти люди (т.е. его последователи), куда бы они не направлялись, уже долгое время освещают сердца, жаждущие света и осведомляют чистые натуры о том, что лежит за вещами и событиями, и они объявляют о величии универсальных человеческих ценностей неиспорченным душам [6, c. 213]».

Элемент универсальности присущ и Дж. Дьюи. Для разрешения противоречий человеческого сообщества, считал он, прежде всего межнациональных и классовых, несовместимых с неизбежностью и реальностью широкого международного общения в сфере науки, производства, искусства и торговли, надо «внедрять в сознание людей идею второстепенности национальной суверенности по отношению к более полным, свободным и плодотворным объединениям и взаимодействиям людей» [7, c. 96]. Словно предвидя трагические межнациональные конфликты XX и XXI вв., философ старался убедить своих современников в том, что недостаточно избегать в школах всего, что возбуждает национальную рознь, зависть и неприязнь к другим народам. Важно постоянно показывать необходимость сотрудничества между народами, ведущего к постепенной ассоциации всего человечества. Эта ассоциация всего человечества на демократической основе и есть тот идеал, который виделся Дж. Дьюи из 1916 г. как фундамент образовательной системы и за утверждение которого он всеми доступными ему способами боролся на протяжении своей жизни [8].
4) Но наиболее важным предстает другой вопрос – кто будет давать образование? Ф. Гюлен считает, что: «Школа может быть расценена как лаборатория, в которой предлагают эликсир, способный предотвратить или вылечить болезни жизни, учителя же есть мастера, с помощью мастерства и мудрости которых этот эликсир готовится и раздается… Школа есть место обучения, где все, что связано и с духовной, и материальной жизнью, может быть познано. Она может пролить свет на важнейшие события и идеи и позволить своим ученикам понять свое человеческое и природное окружение… По сути, школа есть храм божий, где святые – учителя. Настоящие, идеальные школы достойны называться хоромами ангелов, развивающих в своих учениках чувства благодетели и ведущих их к достижению благородства духа и разума… Принято считать, что школы важны только на определенном этапе жизни, но это не так. Это – тот театр, где разбросанные по Вселенной вещи демонстрируются вместе. Он позволяет ученикам постоянно «читать» Вселенную и говорить с ними даже тогда, когда молчит… Лучшим видом знания, что можно получить в школе, является тот, что позволяет ученикам соединять происходящее во внешнем мире с их внутренними переживаниями. Учитель должен быть руководителем, который может объяснить внутреннюю сущность пережитого учеником. Без сомнений, лучшим учителем, который постоянно повторяет свои уроки, является жизнь. Тем не менее, те, кто не могут брать уроки непосредственно из жизни, нуждаются в посредниках. Эти посредники – учителя; именно они помогают соединить тело и душу человека, именно они интерпретируют проявления жизненных обытий». Исходя из пророческой модели, Гюлен призывает давать приоритет всем аспектам человека – разуму, душе, духу и каждую из этих составляющих довести до совершенного уровня: «Они (учителя) должны прекрасно знать учеников, обращаться к их интеллекту, сердцам, духу и чувствам. Лучшим способом дать людям образование будет показать особое внимание каждому индивиду, не забывая, что каждый из них есть «отдельный» мир» [5].
Дьюи так же, как и Гюлен, настаивал на фундаментальной роли школы в течение всей жизни человека, считая, что достойная человека жизнь есть постоянное развитие, рост, имеющий целью дальнейшее усовершенствование человека; вся человеческая жизнь для него при этом становиться непрекращающимся, независимым от возраста образовательным процессом, который, впрочем, вразрез с концепцией Гюлена всегда будет направлен на постоянно меняющиеся мирские интересы индивида. Сколько бы не говорил Дьюи о том, что образование «не имеет цели вне себя, оно и есть своя собственная цель» и что «нет ничего, чему должно подчиняться образование, кроме дальнейшего образования» цель остается по сути восходящей еще к эпохе Просвещения – сам человек. Другими словами, философы исходят из фундаментально различных мировоззренческих позиций – в центре мира Гюлена стоит Бог, который настолько любит человека, что делает его правителем («халифом») Земли и желает лицезреть все Свои атрибуты в динамичном, развивающемся характере жизни человека. В итоге человек становиться активным членом общества и как его часть начинает менять его в лучшую сторону. Однако Дьюи к примерно тем же жизненным ориентирам приходит только при помощи отказа от концепции Бога, водружая во главу угла человека. Как и для Гюлена, школа для Дьюи лаборатория по проверке знаний, правда, знаний сугубо материалистического толка. Экспериментально-практический аспект образования у него крайне важен: только при исследовании окружающего мира у учащегося появится желание к дальнейшему самообразованию. Через опытное познание действительности у учащегося формируется определенное свойство характера, дающее ему возможность контролировать происходящее вокруг и приспосабливать к своим целям [9]. Учитель для Дьюи играет роль скорее настроенного по-философски «учиться вместе с учеником» наставника, чем непререкаемого авторитета, ибо он не в коем случае не должен подавить индивидуальность ребенка: «В совместной деятельности преподаватель сам учится и ученик учит, хотя и не сознавая этого, и чем меньше осознается той и другой сторонами, кто дает знания и кто принимает, тем лучше» [10, c. 153].
«Улавливая появление у учеников новых установок и привычек, педагог должен чувствовать, какие установки и тенденции способствуют продолжению роста, а какие вредят… обязанность учителя - не упустить случай» [10, c. 359]. Но как обеспечить массовую школу такими чуткими и внимательными учителями, которых философ сравнивает с врачами, способными, используя виртуозное знание и предмета, и ученика, в каждом индивидуальном случае поставить диагноз и назначить лечение? Ответа Дьюи не дает.
5) Как должно даваться образование и какова необходимая методика? Каким образом можно преподавать в светских школах ценности пусть универсальные, но все же происходящие из религиозного источника, используя при этом учебную программу, где нет ни одного религиозного предмета? Ответ прост: «Языки и слова ничего не могут сказать в присутствии поступков. Когда говорит само поведение, какая нужда остается в словах?» Да, ответ находится в «личном примере», который показывают учителя своим ученикам. Эта методика была заимствована Ф. Гюленом у Пророка (да благословит его Аллах и приветствует!): «Посланник Божий показывал и выражал то, чему он хотел научить людей путем действий, и только потом воплощал свои действия в слова…В итоге все, о чем он проповедовал, немедленно принималось в его семье и сподвижниками, ведь его слова приникали в самую глубь их сердец». Другим аспектом проблемы является то, что в образовании большее внимание должно уделяться разуму и духу, чем слушанию и запоминанию: «Информация (о физических и духовных элементах мира), правильно полученная и полностью усвоенная «я» ученика есть средство, с помощью которого индивид поднимается выше облаков этого грубого мира материи и достигает границ вечности. Та же информация, которая не была усвоена «я» есть не более, чем груз на спине ученика. Это груз, давящий на своего хозяина, есть «дьявол», смущающий ум. Та информации, что была запомнена, но не полностью усвоена, не дает свет разуму и не возвышает душу, оставаясь для «я» ученика простой бессмыслицей» [12, c. 99]. Для Дьюи главным методом образования являлся, как уже было сказано, максимально возможная свобода детей. Для него главное не в том, чтобы дети познавали действительность, свойства и отношения предметов и явлений, а в том, чтобы, действуя, они наиболее целесообразно приспособлялись к среде, подбирали средства и способы наиболее успешного преодоления возникающих препятствий, накапливали опыт и соответствующие ему знания. Деятельность детей Дьюи сделал центром, вокруг которого “группируются научные занятия, сообщающие сведения о материалах для них и процессах их обработки”. Нужно отметить, однако, что Дьюи игнорировал необходимость систематического изучения учебных предметов. В его школах это почти отсутствовало [13]. Связь между учеником и миром научных сведений должен был поддержать учитель, виртуозно владеющий предметом, и прекрасно разбирающийся в психологии детей, умеющий подстроить учебный процесс под склонности и интересы ребенка. Тем не менее, Дьюи оказался ценным для истории педагогики тем, что отверг «шаблонное» обучение, автоматическое заучивание и привлек внимание (некоторые считают, что чрезмерное) к личности ученика и тому, насколько знания интересны ему самому. Имеющий для него первостепенное значение опыт как практическая, и даже житейская значимость знаний имел не только познавательно-рассудочный, но и эмоциональный характер, должен был быть включен в целостный мир личности, в том числе ее физический мир (например, по нему нужна физическая раскованность на уроке). Но педагог отрицал духовные ценности, да и вообще ценности как самоцель, но в этом случае кто даст гарантию, что международное общение свободных индивидов, о котором так мечтал Дьюи, вообще состоится прежде, чем случится война за абсолютизированные отсутствием ценностей интересы? Ф. Гюлен не отрицает практической важности знаний, и постоянные успехи открытых под влиянием его идей школ на международных олимпиадах, высокий рейтинг успеха выпускников при поступлении в университеты любых уровней, успешные деловые карьеры учеников школ, названных одним западным исследователем школами «диалога и толерантности» [14] показывают, что выпускники прекрасно готовы к жизни, и что такие ценности, как доброжелательность к людям, открытость к диалогу и любовь к честности не создают никакого «отрыва» от общества, а, наоборот, вносят вклад в его совершенствование. Краеугольным камнем его философии предстает следующий пророческой модели учитель – «в лице которого видна мудрость, взгляд поразительно глубок; он есть человек, проводящий каждое слово, доводимое им до учеников, через призму своей души» [15, c. 122].

Литература:

1. Magdi Said. Reading the World in Fethullah Gulen's Educational Philosophy, Southern Methodist University, 2006 (из сайта www.en.fgulen.com)
2. Дьюи Дж. Демократия и образование (пер. с англ.). - Москва, 2000, с. 53

3. F. Gulen. Essays, Perspectives, Opinions. – NJ: Fountain, The Light Inc., 2002, р. 82
4. http://ru.fgulen.com/content/view/2202/16
5. F. Gulen. Essays, Perspectives, Opinions. – NJ: Fountain, The Light Inc., 2002, р. 75
6. F. Gulen. Toward A Global Civilization Of Love & Tolerance. - New Jersey, 2004, p. 213
7. Дьюи Дж. Демократия и образование (пер. с англ.). - Москва, 2000, с. 96
8.http://www.portalus.ru/modules/shkola/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1195050090&archive=1195938639&start_from=&ucat=&
9. http://iph.ras.ru/~imosk/Seminar/shemyakina/Shemyakina.htm
10. Дьюи Дж. Демократия и образование (пер. с англ.). - Москва, 2000, с. 153,

с. 359
12. M. Fethullah Gulen: Towards The Lost Paradise, c. 99
13. http://www.gala-d.ru/parts/part8.html
14. Статья Томаса Мишеля « Гюлен как педагог и религиозный наставник» (http://ru.fgulen.com/content/view/1928/1)
15. Ali Unal. Fethullah Gulen - Gecmisten Gelecege Kopru. - Istanbul, 2006, s. 122