Константин Швыдко

 

докторант PhD кафедры философии

Казахского национального университета им. аль-Фараби

 

ФИЛОСОФИЯ МУЗЫКИ: ЭТОС ИНТЕРДИСЦИПЛИНАРНОСТИ

(МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ КОН­ЦЕПТЫ КУРТА БЛАУ­КОПФА)

 

Аннотация

     В статье рассмотрен методологический инструментарий эмпиризма в музыковедении, как он исследован и представлен Куртом Блаукопфом, одним из наиболее ярких представителей современной европейской социологии музыки, и сделана попытка определить отношение рассматриваемых им вопросов к философии музыки.

     Ключевые слова: философия, музыка, эмпиризм, рационализм,  позитивизм, интердисциплинарность, социология музыки.

 

     1. Несколько предварительных замечаний.

     Курту Блаукопфу (1914-1999) в этом году исполнилось бы сто лет (в мае 2014 г. – пятнадцать лет, как его не стало). Пусть эта небольшая статья будет хоть в некоторой степени данью уважения к его трудам и его памяти.

     1. «Этос» определяется в популярных словарях и энциклопедиях как  «нрав, характер, душевный склад», «определённый класс индивидуальных качеств, соотнесённых с определёнными привычными формами общественного поведения». Есть даже словосочетание «этос в музыке», имеющее точную адресацию к исследованию античными философами нравственного контекста звучания музыкальных произведений, их, например, «воспитательный потенциал» [1].

     Но в данном случае речь будет идти не о моральных императивах, «постулатах» музыки или теоретических исследований о ней. Речь пойдет лишь о характере, внутреннем складе «меж–», или как принято говорить, «интердисциплинарного», подхода в музыковедении.

     2. Курт Блаукопф [Kurt Blaukopf] не является, как известно, разработчиком или последователем создателей интердисциплинарного подхода – он историк и социолог музыковедения. Но то, что им представлено в книге «Пионеры эмпиризма в музыкальной науке», представляется очень интересным с точки зрения детального исследования самой природы интердисциплинарности. Более того, проделанная им тщательная работа сама по себе интересна той «междисциплинарностью», которая присутствует в им используемом методологическом инструментарии.

     3. Самый, пожалуй, важный и по-своему сложный вопрос – какие отношение предмет обсуждения в данной статье имеет к «философии музыки».

Философия есть интеллектуальное, духовное усилие, помогающее взглянуть «за…», проникнуть в «зазеркалье явлений» – то есть с максимальной возможностью постичь их сущность. Применяя эти рассуждения к вопросу о философии музыки, скажем, что она есть такая часть, отрасль философского знания, которая позволяет человеку «заглянуть за...» внешние впечатления от действительности, в которой пребывает музыка, и, тем самым, попытаться постичь ее сущность.

     Второй аспект моей трактовки связан с тем, чтобы понять, какую философию «исповедует» та или иная музыкальная культура. Культура, создаваемая самой музыкой и ее авторами, а также интерпретаторами музыкальных произведений, их «толкователями», исследователями – будь то исполнители произведений, теоретики музыки или музыкальные критики.

     Предельно узко, с более-менее жесткой привязкой к теме и предмету этой статьи указанный вопрос можно переформулировать так: «Какова она, если она существует, «философия интердисциплинарности», и какой «урок» мы можем получить, ознакомившись с опытом социологии и истории музыки Курта Блаукопфа?».

     2. «Философия сопричастности».

«Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах». – Дж. Локк.

 

«В разуме нет ничего, чего не было бы в чувствах, кроме самого разума». – Г.В. Лейбниц

 

     Что бы там не говорили те, кто относительно недавно с величайшим вдохновением приступили, к критическому разбору картезианского «культа разума», с оптимизмом предлагая нечто кардинально новое, корни того рационализма, мощно подпитанные после Декарта британской и немецкой философией XVII-XVIII веков, утвердившись и дав результаты далее в веке XIX-м, явили весьма плодотворные всходы в XX столетии.

     Тот отрезок философии и истории наук, который обстоятельно разбирает Курт Блаукопф в книге «Пионеры эмпиризма в музыкальной науке», можно было бы, вероятно, назвать «От Конта до Маха» (и хотя в книге есть очень интересная, примечательная 18-я глава «Марксизм под углом зрения эмпиризма», сейчас мы ее касаться не будем, сосредоточившись лишь на некоторых в большей мере интересующих вопросах).

     В 1831 г. завершился земной путь Гегеля. В 1832-м Огюст Конт публикует первое издание своего знаменитого «Курса позитивной философии», манифестировав начало новой эпохи в европейском рационализме. Эрнст Мах и его современники значительно усилили основную линию принципиально не-спекулятивной философии – методологизм, фундаментально укорененный в исследовательских подходах естествознания и математики.

     Рене Декарт когда-то установил принципиальные правила научного метода, и не думаю, что сильно погрешу против историко-философской истины, если отмечу, что в числе важных уроков, воспринятых и рационализмом XIX века, едва ли первое место занимает предметность участия исследователей в том, что они избирают в качестве объекта своих научных занятий. И если это, к примеру, музыка, то ее исследование в теории вовсе не напоминало абстрактного «метафизического» анализа.

     Чтобы было понятно, обратимся к тексту Блаукопфа. Приведение пусть и достаточно пространных цитат того, думается, сто́ит. 

     «Музыковеды [сторонники позитивизма второй половины XIX в., участники «Ежеквартальника музыкознания». – К.Ш.], участвовавшие в разработке методов, диктуемых эмпиризмом и рационализмом … имели … навыки «обхождения» с музыкой… Ганслик в 1856 году аргументировал свое право на получение докторской степени … двумя свидетельствами «общепризнанно превосходного пражского теоретика и композитора В.И. Томашека», у которого «он прослушал полный трехгодичный курс всех разделов учения о композиции». Гостинский, с полным правом считающийся одной из ведущих фигур истории чешского музыкознания,  какое-то время был учеником Сметаны и оставил после себя не только научные исследования, но и музыкальные произведения. Гвидо Адлер получил музыкальное образование в Венской консерватории. Психолог Карл Штумпф имел более чем достаточную практическую музыкальную подготовку. Да и из работ Эрнста Маха мы знаем, что его глубокие познания в области музыкальной акустики дополнялись по меньшей мере элементарными навыками игры на фортепьяно. К числу эмпирико-рационалистических установок, зафиксированных в «Ежеквартальнике музыкознания» за 1885 год, принадлежит постулат, подчеркивающий необходимость синтеза мысли о музыке и опыта практического соприкосновения с музыкальным искусством. Тогдашний редактор ежеквартальника [Г. Адлер, слова которого приводит далее К. Блаукопф. – К.Ш.] впоследствии, полвека спустя, счёл нужным сформулировать это требование еще раз: «Умение профессионально слушать музыку и владение техникой композиции – это, на мой взгляд, непременные предпосылки музыковедческой деятельности…»» [2, с. 183].

     И далее Курт Блаукопф пишет: «Другая грань методологических устремлений Гвидо Адлера состояла в акцентировании важности интердисциплинарного диалога… Он был убежден в том, что привлечение материала смежных дисциплин музыковедам полезно, поскольку оно может «побудить их к сопоставлениям с собственной сферой знания…»» [2, с. 183-184].

     Ещё процитируем. Для музыкознания, как научной дисциплины, Гвидо Адлером «в качестве важнейшей задачи выдвинуто требование сосредоточить внимание на углублённом изучении законов искусства разных времен и на выявлении органической взаимосвязи этих законов» [2, с. 185]. Историк искусства при этом с необходимостью будет пользоваться, например, «индуктивными методами». «Не исключено и выдвижение гипотез… Центр тяжести – аналогия между методом искусствознания и методом естественных наук» [2, с. 185].

     Одна из центральных фигур, с именем которого связано было развитие эмпиризма – это же, конечно, Эрнст Мах. Нам куда привычнее воспринимать его как родоначальника эмпириокритицизма, а более старшему поколению вспоминать о нем как об одной из главных персов критики, которую В.И. Ленин направил в адрес столь немилой ему философии позитивизма и кантианства. Однако, оказывается, Мах был сопричастен и развитию теоретического музыковедения. «Причастность Маха к музыковедению отнюдь не исчерпывалась одной лишь компетентностью в вопросах акустики. Мы располагаем свидетельствами его прямых контактов с музыкальным искусством, так что на науку о музыке он, должно быть, оказал воздействие не только как физик-экспериментатор и как крупный авторитет в области методологии всякой научно-исследова­тель­ской деятельности» [2, с. 187].

     Но эмпиризм, как проясняет для нас Блаукопф, вовсе не ограничивался одними лишь связями и взаимодействиями музыковедов и естествоиспытателей. В «умопостигаемое поле исследований» (термин А.Дж. Тойнби) эмпирико-рационалистической традиции XIX века были включены и методологические инструментарии гуманитарных наук. Собственно, судя по обстоятельному анализу Блаукопфа, «становление эмпирического музыкознания» трудами видных представителей историков и теоретиков музыкального искусства XIX в. (Р. Фон Айтельбергер, Э. Бенеке, Э. Ганслик, Р. Циммерман и др.) самым тесным образом связывалось с такими науками, как физиология, физика (акустика). Но к тому же  самым явным образом, как отмечает Блаукопф, например,  в ходе исследования вклада Ганслика в музыкознание, «наметилось переплетение исторических, этнологических и естественнонаучных методов» [2, с. 151]. Таким образом, неуклонно заявляла, как отмечает Блаукопф, «тенденция к интердисциплинарности» и она «благоприятствовала не только обмену опытом между гуманитариями и естествоиспытателями, но и взаимовлиянию музыкознания и других отраслей музыковедческих дисциплин» [2, с. 153].

     Приведенных цитат, о пространности которых вновь прошу извинить, но принять это с пониманием, вполне достаточно для небольшой статьи, чтобы теперь попытаться перейти к общим выводам.

     1. Интердисциплинарность по своему этосу-характеру есть установка на взаимную сопричастность одних наук с их набором методологий другим наукам. Возможно, слово «сопричастность» покажется не очень удачным по сравнению с понятиями «взаимосвязь», «взаимодополнение» и т.д. Но «со-при-частность» означает «быть неотъемлемой частью»; быть «при» целостности и в качестве важной составляющей некоего целого; быть совместной, активно участвующей, содействующей (действующей совместно) частью единого целого, в данном случае – комплекса методологических приемов музыковедения.

     Поэтому при ответе на вопрос, какую философию «исповедует» интердисциплинарный подход, здесь мной использовано словосочетание – «философия сопричастности».

     2. Хотя, судя по всему, у самого Курта Блаукопфа нет даже и помыслов «стать эмпириком» и он «просто описывает» биографии, позиции, статусы, ситуации, мысли и т.д., можно говорить и о наличии определенной интердисциплинарности в его методологии исследования. Сопричастными друг другу здесь стали методы историографии и компаративистики, методы прикладных исторических наук (архивоведение, музееведение) и герменевтики, методы историко-социологического анализа и синтеза вместе с «техниками» интерпретации биографических исследований, методология истории и философии науки и т.д.

     3. Возможно, будет правильно сказать, что Курт Блаукопф в некотором роде далек от того, что мы сейчас по неписанной традиции относим в роду «концептуализаций». Он, возможно, и не настаивал на этом. Этот «неутомимый труженик», как назвала его в  предисловии к русскому изданию книги Херта Блаукопф, предпочел в заключительных частях монографии крупные, контурные абрисы той социальной, историко-научной и духовной ситуации, в которой сложилось одно из крупнейших направлений мирового музыковедения [2, с. 274-275].

     4. Но, как следует из «Заключения», Курт Блаукопф всё же оставил шанс для концепции, скромно отведя своему фундаментальному труду роль «начального наброска», очертившего историю «какой-то части эмпирического искусствознания». Эта концепция, по его замыслу, должна была стать освещением всего пути, пройденного эмпирической школой австрийской социологии музыки. А методологический инструментарий и самой школы, и методология той концептуальной реконструкции того, что ею достигнуто  – все это Курт Блаукопф убедительно прояснил и показал в своем исследовании.

 

Литература

     1. Эл. ресурс: http://ru.wikipedia.org/wiki/%DD%F2%EE%F1 // Дата обращения – 11.04.2014.

     2. Блаукопф К. Пионеры эмпиризма в музыкальной науке: Австрия и Богемия – колыбель социологии искусства / Пер. с нем. В.А. Ерохина. – СПб.: Издательство имени Н.И. Новикова, 2005. – 320 с.

 

 

     Konstantin Shvydko, Al-Farabi Kazakh National University. The Philosophy of Music: Ethos of the Interdisciplinary (Kurt Blaukopf’ methodological concepts).

 

     Summary. In article is the methodological tools of Empiricism in Musicology as it was investigated and presented by Kurt Blaukopf, one of the brightest representatives of modern European Sociology of Music, and is made an attempt to define the relation of questions considered by him to the Philosophy of Music.

 

     Key words:  philosophy, music, empiricism, rationalism, positivism, interdisciplinary, sociology of music.