Филологические науки / 1. Методика преподавания языка и литературы

Д.п.н. Крылова Л.А.

Северо-Казахстанский государственный университет им. М.Козыбаева, Казахстан

АКСИОЛОГИЯ ЛЮБВИ В «ВЕШНИХ ВОДАХ» И.С.ТУРГЕНЕВА

В аксиологии Тургенева – художника и человека, категория любви является доминантной. В художественной биографии Бориса Зайцева «Жизнь Тургенева» запечатлён спор Ивана Тургенева с Эмилем Золя о сущности любви. Французский писатель утверждал, что любовь к женщине ничем не отличается от дружбы или любви к родине, а только « лишь обострена жаждой обладания» [1,224]. Русский писатель возражал знаменитому французу и утверждал, что любовь – «чувство особое», «загадочного характера» и «самое неземное» [1,225] . Он считал, что любовь - это дар, и есть люди лишённые этого чувства. Зайцев, исследуя феномен тургеневской любви, отмечал, что она «являлась ему мистическим просветом. Он знал о божественном ее происхождении. Отказаться от предельного взгляда на любовь значило бы для него отказаться от себя и своего писания...»[1,245]. Для Тургенева любовь к женщине всегда оставалась самой таинственной и самой ценной составляющей человеческой жизни.

На страницах его романов и повестей отсутствуют, как известно, описания эротических и брачных сцен. Писатель делает акцент в своих произведениях на содержание сенсорного пространства феномена любви. Поскольку в переживании человека на первом месте стоит не рациональное начало, а эмоциональное, то оно и есть само содержание жизни. Следовательно, «эмоциональная составляющая предполагает включение сенсорного измерения бытия» [2,147]. Тургенев - певец «первой любви». Он, как тонкий психолог, предсказывал неизбежную смерть любви в супружестве, и последовательно в своём творчестве и жизни защищал и оберегал высшую сущность любви. Тургеневская философия любви к женщине наполнена не только нравственно-эстетической доминантой, но и выходит на постижение её бытийной сущности и связана с категорией смерти. В любви умирает, по мысли писателя, эгоистическое «я». Гендерные отношения его героев складываются следующим образом: для тургеневских девушек характерна самоотверженная любовь-долг и самозабвенная любовь-жертва. Тургеневские мужчины абсолютно не способны на такой тип любови, они, как правило, слабы духом. Для них свойственна аналитическая любовь или любовь-воображение, любовь-боязнь. Любить жертвенной любовью способны лишь женщины.

Первую любовь писатель уподобляет «вешним водам». В сенсорном пространстве любви героев ключевое место принадлежит зрительному содержанию. Не случайно глаза и взгляд в портретах его героев занимают особое место. Молодой дворянин Санин, увидев итальянку Джемму в германском Франкфурте, восхитился ее королевскими глазами. Подобных глаз он не встречал даже в Италии: «…и особенно глаза, темно - серые, с черной каёмкой вокруг зениц, великолепные, торжествующие глаза…». Потом он любовался её голосом, а затем и ею самою. Он думал про себя, «что никакая пальма - даже в стихах Бенедиктова, - не в состоянии соперничать с изящной стройностью ее стана». Более того, «ему казалось, что нет такого неба, которое не разверзлось бы перед таким взором». Она в его восприятии «царица... богиня... мрамор девственный и чистый...». Перечисленные им сравнения в адрес героини соответствуют семантике её имени. С итальянского Джемма - «драгоценный камень» [3.43]. Её мать с гордостью говорила: «Ведь она у меня красавица, как королева, да и королев таких на свете нет!»

Любовь Санина к Джемме возникла неожиданно и преобразила всё существо героя. У героя, полюбившего нежную и кроткую девушку, внезапно вырастают крылья, и он, подобно птице, взлетает над повседневным и будничным. Герои любят друг друга первой, самой искренней любовью. Писатель восторженно пишет о ней: «Первая любовь - та же революция: однообразно-правильный строй сложившейся жизни разбит и разрушен в одно мгновенье, молодость стоит на баррикаде, высоко вьется ее яркое знамя, и что бы там впереди ее ни ждало - смерть или новая жизнь, - всему она шлет свой восторженный привет».

Портрет и глаза Санина описаны автором в других координатах «…он был очень и очень недурен собою. Статный, стройный рост, приятные, немного расплывчатые черты, ласковые голубоватые глазки, золотистые волосы, белизна и румянец кожи -- а главное: то простодушно-веселое, доверчивое, откровенное выражение… наконец, свежесть, здоровье - и мягкость, мягкость, мягкость,- вот вам весь Санин». Расплывчатость и мягкость черт героя свидетельствует об его неспособности проявить твёрдость характера, сделать правильный выбор. «Голубые глазки» характерны для описания портрета ребёнка, а не взрослого мужчины. Такие мягкие люди часто попадают под влияние сильной личности.

Сенсорное пространство первой любви героев наполнено живыми, дивными чувствами, яркими красками и глубокими переживаниями. Первый раз, признаваясь в любви, сердце Санина «ёкнуло», и он назвал своё признание «святой правдой», а само чувство «страстным». Её руки он прижимал к своим глазам и губам и ощутил счастье, «его лучезарный лик!». Автор отмечает, что герой «отдавался влечению своей страсти и с азартом вошел в роль жениха…»

Любовь Санина проявляется в его широкой шкале эмоциональных переживаний: то «…он весь бледный», то чувствует, что иначе глядит на Джемму: «он мгновенно заметил несколько особенностей в ее походке, в ее движениях», которые «были ему бесконечно дороги и милы». Во время признания Санина «взор ее полузакрытых глаз едва мерцал, залитый легкими, блаженными слезами. А лицо не улыбалось... нет! оно смеялось, тоже блаженным, хотя беззвучным смехом». Блаженное лицо и блаженные слёзы героини свидетельствуют о чистоте природы её чувства. Меняется и цвет её лица, оно стало розовым, «… никогда ее лицо не было прекраснее и светлее».

В России обольстительный гипноз глаз Марьи Николаевны Полозовой, жены его друга, оказался настолько сильным, что под его двухдневным воздействием герой стал её рабом. Взгляд этих глаз парализовал его волю. Особенную красоту придавали её глазам брови, «густые, немного надвинутые, настоящие соболиные». Во время первой беседы с Саниным она заявляет: «Я людей не щажу». Её «алчные глаза» напоминают «хищного ястреба», а косы - двух крупных золотистых змей. Автор подчёркивает это и семантикой ее фамилии: полоз – «змея» [4,268]. Мария Николаевна – женщина, не связанная ни религиозными, ни нравственными установками. Для героини вопрос об измене, долге, любви никогда не стоял в координатах нравственности. Это была женщина роковая, порочная, притягивающая к себе силой.

Герой сознаётся себе, что жить не может без этой женщины, без её «серые, хищных глаз», которые «блистали не хуже бриллиантов». Не случайно прозревая, герой понимает, что перед ним «змея, но какая красивая змея». Хищная обольстительница парализует жертву взглядом хамелеона: «когда она щурила глаза, выражение их становилось очень ласковым и немного насмешливым; когда же она раскрывала их во всю величину – в их светлом, почти холодном блеске проступало что-то недоброе … что-то угрожающее». Она держит с мужем пари на то, что в короткий срок завладеет Саниным. Обольщение героя происходит во время утренней прогулки на лошадях, а начало связи - в охотничьем домике, который становится капканом. Героиня входит в роль охотника, стегающего коня хлыстиком с коралловой ручкой, затем и палача. Любовь для Сатина превращается в казнь. Слово, взгляд и хлыстик Полозовой становятся орудиями порабощения героя.

У героя много общего с мифологическим Энеем, который в поисках дороги домой попадает в объятия царицы-соблазнительницы Дидоны и забывает о своей жене. То же самое происходит и с Саниным. Он забывает о своей первой любви и поддается страсти к роковой женщине. Как человек честный, Санин пишет Джемме письмо, но, как сам признаётся, что оно «…дрянное, слезливое, лживое, жалкое письмо… всякое доверие потерял к себе, всякое уважение: ни за что не смел ручаться». Любовь-наваждение отравила и опустошила героя, Прозрев, он не мог понять, как мог покинуть Джемму, столь нежно и страстно им любимую, для женщины, которую и не любил вовсе? Символическое значение имеют подарки обеих героинь Санину: Джемма дарит розу, а Полозова – железное кольцо, символ своей власти и торжества над ним.

Сенсорика покинутой Джеммы совсем другая. Она «…пережила тяжелые мгновенья, но…все-таки считает…свою встречу с Саниным за счастье, так как она помешала ей сделаться женою г-на Клюбера и таким образом, хотя косвенно, но была причиной ее брака с теперешним ее мужем, с которым она живет…совершенно счастливо, в довольстве и изобилии». Симпатии автора целиком на стороне Джеммы. В мягком, элегическом тоне повествования и в описании её красоты и обаяния, и в поэтическом обрамлении повести. В начале повести и конце Санин рассматривает маленький гранатовый крестик, подаренный Джеммой, который воскрешает в памяти её образ. Во всём этом чувствуется прославление любви чистой, нежной и идеальной. В этом контексте вешние воды являются символом не только скоротечности человеческих симпатий, привязанностей, чувств, но и счастливой юности, красоты, благородства человеческих отношений.

Молния страсти Санина к Полозовой опустошила героя духовно. В финале герой глубоко одинок. Жизнь предстала перед ним бессмысленной дорогой в никуда. Гранатовый крестик - единственная память о настоящей любви Герой мечтает о встрече и делает всё, чтобы эта встреча состоялась. Повесть завершается элегическим аккордом. Тургенев не презирает героя, он заставляет задуматься и быть сильным.

Любовь предстает у писателя хрупким чувством. Личное счастье влюбленных никогда не может быть вечным в пределах земных границ, тургеневские герои всегда расстаются, пережив сильное эмоциональное потрясение. Семантика мотива любви целиком сосредоточена на онтологии чувства, бренного, как и все земное.

Литература:

1. Зайцев Б.К. Жизнь Тургенева. – М.: Советский писатель, 1991.

2. Пигров К.С. Философия в сенсорных пространствах / Сборник Звучащая философия. – М.,2006.

3. Королёв Кирилл Энциклопедия символов, знаков, эмблем.- М.,2005.

4. Даль В. Толковый словарь живого великорусского язык т.3 - М., 1979.