Слезин А.А.

Д.и.н., профессор Тамбовского государственного технического университета

Изменения структуры правосознания молодежи 1920-х годов как следствие регулирования состава комсомольских организаций.

29 октября 2008 года исполняется 90 лет комсомолу. С первых лет своего существования эта самая массовая в отечественной истории молодежная организация играла огромную роль в выполнении государственных функций. Одной из наиболее специфических форм реализации государственной функции политического контроля стало регулирование состава комсомольских организаций.

Одним из главных методов формирования состава было исключение из организации пытавшихся высказать самостоятельные мнения по политическим вопросам. Исключения «непригодных» по социальному происхождению и социальному положению, более строгие требования к вступающим в комсомол учащимся, служащим, крестьянам-середнякам и другим «непролетарским элементам» выполняли предупредительные задачи. Если учесть, что к концу периода комсомол был в основном бедняцко-рабочим, данные задачи политконтроля были выполнены на высоком уровне. Однако нельзя не заметить противоречивости результатов реализации государственной функции политического контроля в данном направлении. «Пробившиеся» в комсомол через социально-классовые запреты не редко относились к своему месту в комсомоле как закоренелый бюрократ к совей чиновничьей должности: не зря я ее добивался, теперь грех не воспользоваться «служебным положением». Добившись своего хоть в какой то мере привилегированного положения благодаря социальному происхождению или удачной его фальсификации, а не интеллектуальным талантом, тот или иной юноша редко мог и в дальнейшем добиваться успехов на созидательном поприще. Вот тогда и начинался бесконечный поиск объяснений причин неудач. В ленинской теории построения марксистской партии нового типа существенным моментом было признание необходимости интеллигентского ядра. Именно интеллигенция, по мнению В.И.Ленина, может внести в рабочее движение «классовое сознание». В комсомольском строительстве представители интеллигенции считались нежелательными. В результате комсомол терял своеобразный «стабилизатор», столь необходимый в молодежной среде, весьма чуткой по своим психологическим свойствам к авантюрным призывам.

В определенной мере задачам политконтроля соответствовала и борьба за массовость комсомола. Ее политическая цель – искоренение инакомыслия. Ведь если молодежь не вовлечь в комсомол, она может создать другие организации. Однако комсомол не мог стать подлинно массовой организацией: вступление в него было далеко не свободным. Впрочем, не мог он стать и классовой организацией. В первую очередь потому, что приоритетно учитываемое социальное происхождение определялось очень условно. К тому же вступившие в союз часто меняли род деятельности, отрывались от интересов класса.

Рабочие по происхождению не всегда показывали пример в труде, быту, общественной деятельности. Не все из молодых рабочих стремились к участию в общественно-политической жизни. Более мягкие требования к вступлению рабочих приводили к тому, что здесь значительно больше, чем среди гонимой интеллигенции, было исключений за хулиганство, пьянство и т.п. Как правило, не давало ожидаемого положительного эффекта направление рабочих в сельские ячейки для совершенствования там комсомольской работы. Все это работало против авторитета комсомола, в конечном счете ослабляя саму веру молодежи в правильность политического курса коммунистических структур.

Более того, ослабление требований к вступающим представителям бедняцко-батрацкой и рабочей молодежи, монополия комсомола, привлекательность его близости к власти, льгот в союзе, возможность укрепить свое неформальное лидерство среди молодежи способствовали тому, что союз стал притягательным для молодежи, ищущей «красивой жизни», склонной к пьянству, хулиганству, паразитическому образу жизни. Именно эти идеологизированные в комсомоле хулиганы представляли собой главную опору для претворения в жизнь разрушительных функций комсомола.

Склонность комсомола к участию в разрушительных акциях обусловливалась и возрастным составом организации. Большинство организаций составляли подростки. В 14-17 лет человек наиболее чувствителен, повышено раним и возбудим, стремится к освобождению от зависимости родителей во всех отношениях, в том числе и от норм поведения, сковывающих развитие его самостоятельности. Политическая борьба, материальные лишения, вовлеченность в не по возрасту трудные, требующие большой ответственности занятия приводили к нервным перегрузкам комсомольцев, к их раздражимости и озлобленности. Укоренившееся в сознании коммунистической молодежи игнорирование права на жизнь распространялось ими и на собственную жизнь. В этом возрасте, когда особенно важно усвоение нравственных норм, установление преемственности всего хорошего, что есть в жизненном опыте родителей, комсомольцы отрывались от их влияния, оно заменялось идеологическим влиянием партии.

Кампании массового приема в комсомол вели к абсолютизации количественных показателей за счет качественных. Главными критериями оценки своей работы для комсомола становились цифровые показатели. Понижался интеллектуальный потенциал организации, что значительно затрудняло выполнение его созидательных программных целей.

Соблюдение комсомольской дисциплины с самого начала во многом базировалось на укрепляющейся в юношестве боязни расстаться с комсомолом, как с путепроводом к более счастливой жизни. Социально-классовый отбор в союз, и в еще большей степени, поиски врагов по социальному положению вынуждали молодых граждан советской России все более часто прибегать к фальсификации социального положения. Молодой человек, вынужденный все более изворачиваться, врать и в дальнейшем соотносил свои поступки не столько с критериями совести, требованиями законодательства, сколько с выгодой, зависящей от субъективных обстоятельств. Становясь изгоем, униженный молодой человек действительно начинал причислять себя к некой враждебной власти социальной группе. Унижения потенциально формировали из «отверженных» уже настоящие, а не мнимые «классы врагов советской власти».

В свою очередь привитая большой части комсомольцев бдительность в деле защиты революции вызывала у них постоянные подозрения насчет вражеских связей «социально-чуждых» с непримиримыми врагами советской власти. Таким образом, реалии регулирования социального состава вносили в общественное сознание явно конфронтационные черты. Наиболее вредным стало все более настойчивое внесение в общественное правосознание идеи об особом правовом положении комсомольцев и коммунистов и о бесправии целых классов и социальных групп. У комсомольцев формировалась психология вседозволенности по отношению к представителям «социально-чуждых» слоев общества. Причем мерилом «чуждости», враждебности становились, как правило, даже не антисоциальные или антигосударственные проступки, а само социальное происхождение. «Не из рабочих – значит враг. А врага необходимо ликвидировать,» - столь странная для современного человека логика казалась все большему количеству молодых людей советской России верхом совершенства. В этой связи отнюдь не только неправедными действиями И.В. Сталина и НКВД можно объяснить массовое участие советских граждан в борьбе с «врагами народа». Общественное правосознание было подготовлено к ней еще в 1920-е годы. Это особенно важно учесть, вспомнив, что большая часть тогдашней молодежи фактически никогда не сталкивалась с правовыми актами, не знала конкретных нормативно-правовых предписаний. Те же комсомольцы, что в силу своих должностных полномочий или общественных поручений и были знакомы с основами советского права, воспитывались в духе чрезвычайно прагматического отношения к законодательству. В результате «нормативом поведения» для тех, и для других служило именно правосознание.