История/2 Общая история

К.и.н. Добрякова Н.А., к.ф.н. Сапенок О.В.

Санкт-Петербургский государственный лесотехнический университет, Россия

МОДЕРНИЗАЦИЯ В РОССИИ (ОПЫТ РЕФОРМ С.Ю. ВИТТЕ)

Россия традиционно является страной догоняющего («запаздывающего») типа развития. Методологическую основу концепции «запаздывающего развития» заложили С.М.Соловьев и В.О. Ключевский, ссылавшиеся на исторически разные стартовые позиции европейцев и россиян. «Запоздавшая» Россия, чтобы догнать ведущие европейские державы, должна была «модернизироваться». Термин «модернизация» применительно к истории России был введен западной историографией и лишь в последние двадцать лет вошел в отечественную историографию. Один из авторов теории модернизации С. Блэк трактовал ее как переход от традиционного (аграрного) общества к новому индустриальному или модернизированному [1]. Начало этого процесса в России относят или ко времени реформ Александра II, или к реформаторству С.Ю. Витте в конце XIX века. Буквально понятие модернизация обозначает «осовременивание» или обновление. Его расширительная трактовка позволяет обнаружить первоначальные попытки модернизации России еще петровском времени. В этом плане некоторые исследователи понимают модернизацию как комплекс мер, направленных на преодоление отсталости России и вхождение ее в европейское цивилизационное пространство [3].

В экономических характеристиках модернизации традиционно выделяются: переход к рыночному типу хозяйства, повышение роли денег, вытесняющих бартерные сделки, увеличение доходов на душу населения, расчет прибылей от каждой экономической акции, прогноз сферы приложения капитала. В социальном и политико-правовом аспектах модернизация характеризуется рациональными принципами распределения социальных ролей, становлением правового государства, его обязанностью защищать предпринимательство, заботиться о социально ущербных [1]. Если все эти характеристики считать строго обязательными для модернизации, то в истории России мы ее не обнаружим. И все же XX век Россия встретила обновленной. В чем же сущность этого обновления?

В XIX веке, в поисках модели развития, Россия в очередной раз обратилась к Западу, взяв за образец стандарты, испытанные временем, но взращенные на совершенно иной социокультурной почве. Примечательны причины нового вступления России на путь модернизации, тесно связанные с особенностями догоняющего типа развития страны: как и все предыдущие радикальные реформы, это был необходимый и неизбежный ответ на вызов времени и, как всегда, запаздывающий. Модернизация России конца XIX-начала XX вв., как и прежде, носила явную печать «вестернизации», но со своими отличительными особенностями, связанными со спецификой эпохи.

Положение «догоняющей» страны позволяло России пользоваться плодами прогресса передовых стран, ускоряя темпы развития, но при этом возникала масса противоречий. Происходило «напластование» новых отношений и новых проблем на неразрешенные старые отношения и проблемы, что создавало взрывоопасную ситуацию в стране. Так, например, возникновение монополии (государственной) в России в отсутствии свободной конкуренции создавало серьезные препятствия для реализации потенциала предприимчивости россиян. Указанное «напластование» проявилось и в российском общественном сознании, представлявшем собой симбиоз западных либеральных, социалистических идей и общинных, анархистских. При этом настроения в обществе в кризисные периоды были крайне непостоянны: они колебались от монархических, верноподданнических к республиканским, и даже радикалистским.

Таким образом, перед российскими реформаторами, инициаторами модернизации конца XIX века, основной фигурой среди которых стал С.Ю.Витте, стояли сложные задачи.

Сергей Юльевич Витте (1849-1915) - выходец из небогатой семьи обрусевшего немца, выпускник физико-математического факультета Новороссийского университета, своей карьерой напоминает нашего современника: благодаря предприимчивости и деловой хватке бизнесмена он прошел путь от кассира железнодорожной станции до министра путей сообщения, министра финансов, премьер-министра. По своим политическим взглядам он не был радикалом, скорее стоял на позициях «правового самодержавия», надеясь модернизировать Россию с помощью сильной центральной власти и компетентных чиновников. Один из главных авторов Манифеста 17 октября, положившего начало буржуазного конституционализма, он был искренне уверен: «Не будь неограниченного самодержавия, не было бы Российской великой империи» [2] .

Программа экономических преобразований разрабатывалась С.Ю.Витте на протяжении 90-х годов. Главной ее задачей стало создание самостоятельной национальной индустрии, защищенной на первых порах от иностранной конкуренции таможенным барьером. В программе делался акцент на сильную регулирующую роль государства, что должно было в конечном итоге укрепить экономические позиции России на международной арене. С.Ю.Витте предполагал за десятилетие догнать более развитые в экономическом отношении страны и утвердиться на рынках стран Ближнего, Среднего и Дальнего Востока. Он подчеркивал, - «...в России необходимо проводить реформы быстро и спешно, иначе они большей частью не удаются и затормаживаются» [2].

Поставив задачу избежать «унизительного положения экономической данницы» [2] передовых государств Западной Европы, С.Ю.Витте ключевым звеном модернизирующих реформ избрал индустриализацию страны. Начальный этап индустриализации пришелся на 90-е годы XIX века, что на 50-100 лет позже, чем в западноевропейских странах. Его особенности были определены спецификой экономического и социально-политического развития России: 1. в деревне из-за ограниченности земельных наделов скопился значительный избыток рабочей силы, готовой трудиться в промышленности за нищенскую зарплату; 2. одновременно с развитием промышленности развивался и единый национальный рынок, что требовало интенсивного железнодорожного строительства; 3. процесс первоначального накопления в промышленности осуществлялся в широких масштабах, высокими темпами и, главным образом, за счет использования денежных средств, опыта и технологий западных стран.

С.Ю.Витте осознавал, что для освоения уникальных природных богатств, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке, необходимы железные дороги, служившие, по его мнению, кровеносной системой рынка. Наряду с этим, они были важны и для установления более тесных торгово-финансовых контактов с южными и дальневосточными соседями Российской империи. В этом смысле С.Ю. Витте можно считать практиком «евразийства»: при нем было завершено строительство Транссибирской железной дороги, начато строительство Южно-Маньчжурской и Китайской Восточной железной дороги. Началось активное проникновение российского капитала в Юго-Восточную Азию.

Грандиозные модернизационные проекты требовали значительных финансовых средств. Функционирование рынка было невозможно без стабильной финансовой системы, без твердого курса рубля невозможен был переход капитала из сферы спекулятивного обращения в сферу производства, отсутствовало доверие к России во внешнеэкономических связях. Важнейшим шагом С. Ю. Витте на посту министра финансов стала денежная реформа 1895-1897 годов. В первую очередь был введен свободный обмен рубля на золото, что не было новшеством в мировой финансовой практике. Поскольку в условиях единого мирового рынка требовался единый эквивалент, постольку наблюдалось всеобщее движение стран к золотой валюте (официально она была введена в Великобритании в 1816 г., в Германии, Франции, США, Италии, скандинавских странах - в 70-х, в Австро-Венгрии, Японии - в 90-х годах XIX в.). В России для накопления золотого запаса использовался форсированный экспорт, в основном, хлеба, вводилось ограничение импорта, увеличивалась добыча золота: в среднем в год добывали 17,2% от всей мировой добычи. В 1897 году на долю России приходилось самое крупное в мире сосредоточение золота – на 814 миллионов рублей (для сравнения: во Франции - на 478,7 миллионов рублей, в Великобритании – на 202,6).

Во время пребывания С. Ю. Витте на посту министра финансов предпринимались весьма жесткие меры по преодолению дефицита государственного бюджета, прежде всего за счет повышения косвенных налогов (на сахар, табак, спички, керосин и водку), которые к 1912 г. доходили до 77% общей суммы налоговых поступлений (прямые - 13,7%). В России, с самым низким уровнем доходов и денежной наличности на душу населения, был самый высокий уровень налогообложения: в 1912 г. среднегодовой душевой бюджет составлял 16 рублей, из которых 67,7% уходило на уплату налогов (в Великобритании соответственно 72 руб. и 44,2%, в Германии - 55 руб. и 31,4%). По инициативе С. Ю. Витте была введена государственная винная монополия, которая обеспечивала 25% всех бюджетных поступлений. Как известно, это традиционная статья доходов российского государства, размеры которой иногда превышали 1/3 всех источников казны. Несмотря на жесткий налоговый пресс, в налоговой политике С. Ю. Витте всеми силами стремился избегать социальных потрясений. «Косвенные налоги, - отмечал он,- при всех их недостатках предоставляют плательщикам возможность довольно широкого сообразования не только с уровнем своей хозяйственной зажиточности, но и с временными колебаниями в прибытках» [2].

В результате принятия указанных мер, финансовая система стабилизировалась, кредитные билеты получили обеспечение золотым эквивалентом, денежная эмиссия находилась под контролем государства. Успешной реализации финансовой реформы способствовал ряд благоприятных обстоятельств: она сопровождалась как промышленным подъемом, так и затишьем во внешней политике. Сам С.Ю. Витте на посту министра финансов был расчетливым и осмотрительным политиком, активно привлекавшим к работе опытных профессионалов - экономистов, юристов, ученых. В этот период в финансовом отношении Россия сравнялась с другими европейскими державами, что способствовало притоку иностранного капитала. С.Ю. Витте подчеркивал, - «рост нашей крайне отсталой промышленности может совершаться не иначе, как при непосредственном содействии иностранных капиталов» [2]. Участие иностранных предпринимателей в экономике России поставило вопрос о купле-продаже земли, что вызвало протест патриотов, обвинивших министра в распродаже России «инородцам». Несмотря на многочисленные ограничения для иностранных промышленников к началу XX в. доля иностранного капитала в промышленности России преобладала. В сильной зависимости от иностранного капитала была и финансовая система - в крупнейших петербургских банках его доля доходила до 90%.

Для развития отечественного предпринимательства это было явным злом. Высокая доля прибыли, полученной за счет иностранных капиталовложений, уходила из страны. Как сообщалось в секретном докладе министерства внутренних дел в 1895 г., в некоторых отраслях «чисто русские предприятия приходится считать единицами», а в нефтяной – «наиболее крупные и солидные предприятия находятся целиком в руках иностранцев (Каспийское нефтяное общество, Русский стандарт и др.)»[1]. Даже «сравнительно давно насажденные отрасли промышленности, как каменноугольная, соляная, металлургическая и др., сосредоточены в руках компаний, прикрывающихся иногда русским уставом, в действительности почти сплошь состоящих из иностранцев» [3]. Условия привлечения иностранного капитала были настолько выгодны, что в короткое время первоначальный капитал вернулся за границу, а за Россией остались обязательства уплаты по бессрочным обязательствам. На расширенное воспроизводство иностранные предприниматели шли лишь постольку, поскольку в России имелся дешевый труд, и лишь в той степени, которая обеспечивала сохранение России в качестве отсталой страны.

Опасность усиления зависимости страны от иностранного капитала С.Ю. Витте пытался устранить проведением политики таможенного протекционизма. Как известно, в XIX в. велись острые дискуссии о целесообразности ее осуществления. Фритредеры выступали за свободную конкуренцию, невмешательство государства в экономическую жизнь, справедливо отмечая, что высокие пошлины на ввозимые товары приводят к росту цен. Защитники протекционизма считали, что отставшая от Запада экономика России нуждается в защите, протекционизм же способствует развитию, пусть и искусственному, отечественной крупной промышленности и потому играет прогрессивную роль. По таможенному тарифу 1897 г. ввоз иностранных товаров облагался 33%-ной пошлиной, что стимулировало импорт не готовых изделий, а капиталов для их производства внутри страны. В то же время экспорт стимулировался низкими пошлинами, что позволило добиться активного торгового баланса.

Поскольку значительную часть источников внутренних накоплений составляли средства, заимствованные из сельского хозяйства, С.Ю.Витте в своей политике много внимания уделял крестьянскому вопросу. По существу он разработал основные положения будущей столыпинской аграрной реформы. В 1898-1899 гг. С.Ю.Витте представил Николаю II два доклада, в которых отстаивал необходимость перехода от общинного к подворному (фермерскому) хозяйствованию на селе. «Общинное владение, - писал он,- есть стадия только известного момента жизни народов, с развитием культуры и государственности оно неизбежно должно переходить в индивидуализм - в индивидуальную собственность; если же этот процесс задерживается, и в особенности искусственно, как это было у нас, то народ и государство хиреют»[2]. Это положение совпадает с суждением участников «Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности», работавшего с 1902 по 1905 годы: «Этот порядок землепользования убивает основной стимул всякой материальной культуры - сознание и уверенность, что результатом работы воспользуется сам трудившийся или близкие ему по крови и привязанностям лица: такой уверенности не может быть у общинников, вследствие временности владения... Хозяйственный расчет, предприимчивость и энергия отдельных лиц бесцельны и в большинстве случаев даже неприложимы»[3]. В своих докладах С.Ю. Витте требовал сделать из крестьянина «персону», уравняв его в правах с другими сословиями [2]. Но самодержец счел такие реформы несвоевременными.

Достаточно противоречивы существующие оценки результатов экономического развития России в ходе экономической модернизации конца XIX-начала XX вв. В «лукавых цифрах» статистики каждый ищет, и находит подтверждение то факту процветания, то факту упадка и кризиса. Сторонники оценки того периода как «золотых лет российской экономики» обычно ссылаются на почетное 5-е место в мире по объему промышленного производства в 1913 году. Но они часто забывают упомянуть, что разрыв России с ведущей «четверкой» оставался гигантским: по объему промышленного производства в это время Россия уступала Франции в 2,5 раза, Великобритании - в 4,6 раза, Германии - в 6 раз, США - в 14,3 раза. Показатели же по объемам промышленного производства на душу населения были вообще несопоставимы.

Другим популярным аргументом для доказательства быстрого развития промышленного потенциала России является показатель темпов экономического роста. Действительно, они были впечатляющими: в 1885-1913 гг. среднегодовые темпы прироста чистого национального продукта России составляли 3,4 процента, в расчете на душу населения - 1,75 процента. В Западной Европе среднегодовой прирост душевого ВНП в это время составлял 1,6 процента. Однако заметные результаты России в области общих темпов роста экономики нейтрализовались более высоким приростом населения (в России - 1,6%, на Западе - 1,1%), а также низким исходным уровнем хозяйственного развития. К тому же имелась тенденция к замедлению темпов роста на фоне предыдущего десятилетия. Так что для решения задачи «догнать и перегнать» они были более чем скромными. Поэтому кажется неубедительным часто цитируемое высказывание Б.Л. Бразоля, что если у больших европейских наций события между 1912 и 1950 годами будут протекать так же, как они развивались между 1900 и 1912 годами, то к середине ХХ в. Россия станет выше всех в Европе, как в политической, так и в финансово-экономической областях [1]. Показательно, что такие темпы роста оказались для России слишком обременительными, они держались на чрезвычайном напряжении платежеспособности народа, который не ощутил на себе плодов процветания.

Истинной трагедией С.Ю.Витте как ключевой фигуры российской модернизации конца XIX–начала XX вв. стало отсутствие социальной базы для его реформ. Западноевропейские стандарты и ценности рыночной экономики не вписывались в российский менталитет. Отставание России и необходимость реформ в конце XIX в. осознавалась лишь небольшой частью общества. Это обусловило существенную особенность, к нашему времени ставшую уже «традицией» российской модернизации: преобразования проводятся по инициативе сверху и при активном вмешательстве государства. Заметим, что обреченный проводить реформы «сверху», С.Ю. Витте нуждался в поддержке «верхов» и был от них зависим; лишившись поддержки царского кабинета, он вынужден был уйти из большой политики. Действительно, трудно было рассчитывать на поддержку и понимание необходимости реформ в 125-миллионной (на 1897 г.) стране, многообразной в этническом и религиозном планах и одновременно объединявшей в себе все ступени общественного развития – от родовой до капиталистической. К тому же более 70% населения России были неграмотными и не знали о модернизационных переменах. Ведущая роль государства в модернизации российского общества была обусловлена и традиционно сложившейся структурой экономики. В связи со слабым накоплением частного капитала государственное предпринимательство распространялось на многочисленные сферы – металлургическую, лесную, золотодобывающую промышленность, военное производство, инфраструктуру (70% железных дорог, средства связи).

Следует указать еще на одну традиционную проблему российской модернизации - ее цену для подданных империи: рост экономического могущества государства вел не к повышению благосостояния большинства, а к его обнищанию, особенно крестьянства, усилению имущественного неравенства. Поэтому модернизация сопровождалась политической нестабильностью, «смутой и волнениями» в обществе. Основная масса народа стала лишь материалом для нее, а не ее участниками. Росшее ощущение социальной несправедливости явилось благоприятной почвой для распространения социалистических и анархистских идей.

Политическая модернизация российского общества явно отставала от экономической: развитию общества препятствовало отсутствие политико-правовых свобод. Реформаторам разрешалось проявлять себя только в сфере экономических преобразований, а социальные и политические противоречия просто игнорировались. Политической трагедией России явилась не только очевидная слабость и, вместе с тем неуступчивость самодержавной власти, но и слабость либеральной оппозиции в лице парламента. Политическая пассивность верхов провоцировала революционную активность низов. Раздор между обществом и властью лишь на время был смягчен начавшейся войной, создавшей на волне патриотизма и даже шовинизма иллюзию единения царя с народом, чтобы затем привести к социальному взрыву. Но и социальный кризис и грозящая экономическая катастрофа больше подходили не для торжества либерализма и демократии, а для диктатуры. Тут уже было не до модернизации, - речь шла о выживании страны.

Несомненно, данный исторический опыт весьма значителен для всех реформаторов, пытающихся модернизировать экономическое, социальное, политическое и культурное пространство России.

Литература:

1. Вехи российской истории./ Под ред. В.В. Привалова. – Изд-е 2-е. СПБ, 1997.- 764 с.

2. Витте С.Ю. Воспоминания в трех томах. Т.1-3. – М.: «Скиф Алекс», 1994

3. Дитер Гро. Россия глазами Европы.// Отечественные записки. Выпуск журнала № 5 (38) 2007. С.3-47