Филология/ Русский язык и литература

К.ф.н. Дишкант Е.В.

Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова, Россия

 

Ирреальные мотивы в якутских балладах Н.А. Чижова

Н.А. Чижов – дворянин по происхождению, лейтенант флота, арестованный за принадлежность к Северному Союзу декабристов и приговоренный к поселению в Якутскую область на двадцать лет. Местом его проживания был назначен Олекминск, куда он прибыл в сентябре 1826 года и где прожил более шести лет. Оказавшись в Якутии, он обращается к изучению якутского фольклора. На материале якутского фольклора были написаны баллады «Воздушная дева» и «Нуча». Придерживаясь романтической эстетики, автор использует ирреальные устойчивые мотивы, которые, являясь семантическими единицами, связаны с мистическими событиями в сюжете, придают определенную насыщенность конфликту.

Мотив отверженной невесты является основным сюжетообразующим мотивом, восходящим к фольклору. Он усиливает ощущение «вселенской бесприютности» воздушной девы, ее тоска приобретает космические масштабы. Воздушная дева, страстно полюбившая небожителя, была похищена им, а затем оставлена между небом и землей. Образ «небожителя» в балладе завуалирован и его исчезновение в тексте ничем не мотивировано. Этот «дух» предстает в балладе в убывающей проекции – вначале он обладает человеческими качествами: «предстал в красе земной», его взгляд зажег «огнь любви»; во второй строфе «духу» свойственны земные состояния грусти и тоски: «ему наш мир печален был». В третьей и четвертой строфах он уже наделяется качествами сверхъестественного существа и растворяется в небесном пространстве: «Мне ужас чувства оковал, / По жилам хлад змеей бежал, / Когда могучий дух стрелой/ Сквозь область туч летел со мной.// И чудно: был ли это сон?// Чем выше возносился он, / Тем легче, тоньше, реже был,/ И вскоре след его простыл».

В этом «могучем духе» видны зачатки будущего образа одинокого носителя зла, уничтожающего гармонию мира. Так герой баллады Н.А. Чижова перерастает в прообраз романтических одиноких демонов русской литературы.

Один из основных мотивов в творчестве Н.А. Чижова – мотив одиночества, обусловленный биографическим контекстом. В балладе «Воздушная дева» одиночество приобретает космические размеры: героиня одинока не только на земле, но и во всей вселенной: «С тех пор забыта и одна / На волю ветров отдана, / В мятежном споре непогод / Несусь назад, несусь вперед.// Обширен мой воздушный дом, / А я одна скитаюсь в нем, / Одна везде, одна всегда, / Чужда небес, земли чужда...»

Присутствует в балладе и характерный для романтической эстетики мотив «земли и неба», выступающий в противостоянии: небо - «страна воздушных сил», где невозможно счастье земной девушки, а земля -  воплощение тоски и грусти, плача по «потерянному раю». Семантика этого мотива также определена настроением и душевным состоянием автора, находящегося на чужбине, вдали от родных мест и любимых людей.

Заслуживает внимания метафора «по жилам хлад змеей бежал». Уподобление змее различных явлений и состояний - характерный прием Н.А. Чижова. Известно, что «в архаических космогонических мифах Евразии и Америки змея осуществляет разъединение и объединение земли и неба. Согласно мифам индейцев Восточной Боливии, небо некогда упало на землю, но змей, обвившийся вокруг них, вновь разъединил их и продолжает держать разъединенными» [1, с. 160]. Таким образом, свернутое сравнение перерастает свою изначальную функцию уподобления (хлад – змея хладнокровная, скользкая, холодная), приобретает символичность и, часто являясь компонентом текста, трансформируются в мотив. Семантическая нагрузка мотива змеи, таким образом,  - это ощущение разъединенности, удаленности земли и неба, и их невозможность быть одним целым, подчеркивает обреченность героини. Мотивы «земли и неба» и «змеи» оказываются дополняющими друг друга.

Основным сюжетообразующим мотивом в балладе «Нуча» является мотив святотатства. Рассказ о судьбе героя ведется от лица автора, некогда дружившего с одним русским, погибшим жертвой мести злых духов. Нуча, пренебрегая нормами суеверий, сам обрекает себя на смерть: «С того времени тень, / Когда скроется день, / Бродит в мраке ночей/ До рассветных лучей. // Страшно мщение духов!// Жребий казни суров!» Мотив святотатства свойственен европейскому сознанию, также восходит к фольклорным корням якутских поверий. Объектом поклонения тунгусов в балладе является священное дерево – «вековая сосна». В якутской мифологии это «Аал лук мас – священное дерево рода, в котором обитает дух – хозяйка данной местности. Такие деревья очень почитались якутами, и никогда ни один якут не должен был пройти мимо него, ничего не подарив. Пренебрежение этим суеверием считалось большим грехом. Образ этого дерева дополняет семантику мотива святотатства. Не случайно встречается метафора «путь змеей им лежал». Возможно, мотив змеи реализуется как проводник в иной мир, то есть путь, уподобленный змее, был дорогой в мир смерти.

В балладах Н.А. Чижова часто встречаются образы орла и ворона. В библейской метафорике орел служит воплощением божественной любви, силы и мощи, юности и бодрости духа. Европейское сознание оценивает орла как символ гордыни (Ларра – сын Орла в «Старухе Изергиль» М. Горького). Н.А. Чижов также сравнивает нучу с орлом, из-за своей гордости пренебрегшего обычаями «какого-то» народа: «Нуча страха не знал/ Был легок и удал, / Он, как горный орел, / К кабарге полетел: / Прочь она – он за ней, / все быстрей и быстрей».

Встречается в балладе и образ ворона, широко распространенный в разных мифологических представлениях: «Как трупная птица черного цвета со зловещим криком ворон демоничен, связан с царством мертвых и со смертью, с кровавой битвой, выступает вестником зла» [1, с. 245-246]. Та же функция у ворона в балладе «Нуча»: выступающий предвестником смерти, спутником несчастий, «ворон вьется» над героем, как в начале повествования, так и в конце: «хищный вран на горах расклевал его прах».      

Таким образом, выделение ирреальных мотивов и определение их семантики играет важную роль в осмыслении авторской концепции литературного произведения. Создав свои романтические баллады на материале якутского фольклора, Н.А. Чижов открыл в поэтических образах мифологию якутов и ознаменовал новое явление в истории русской литературы – сибирский романтизм.

Литература

   1. Мифы народов мира / под ред. С.А. Токарева. - М.: Советская энциклопедия, 1988.