История/2. Этнография

к.и.н., доцент Соенов В.И.

к.и.н. Константинов Н.А.

Горно-Алтайский государственный университет, Россия

РОЛЬ ОХОТЫ В ЖИЗНИ НАСЕЛЕНИЯ АЛТАЯ I ТЫС. Н.Э.

(по археологическим и изобразительным источникам)

Работа публикуется в рамках научно-исследовательского проекта госзадания Минобрнауки РФ «Системы природопользования и производственные технологии древних и традиционных обществ Горного Алтая» (№ 536).

Вещественные находки и изобразительные материалы – главные источники по изучению охоты алтайцев в I тыс. н.э., остальные источники являются вспомогательными и иллюстрирующими [1, с. 50-107]. К вещественным источникам относятся: предметы, изготовленные из шкур диких животных; изделия из рога и кости диких животных; амулеты и украшения из зубов и когтей зверей и птиц. Также к вещественным источникам рассматриваемого периода относятся орудия охоты, которые представлены остатками луков и наконечниками стрел. К изобразительным источникам относятся охотничьи сцены, изображенные на изделиях и петроглифах.

Исследование источников показало, что по имеющимся на сегодняшний день материалам могут реконструироваться только некоторые виды активных форм охоты. Пассивные формы, которые очевидно имели место быть [2, с. 512], пока реконструировать из-за отсутствия данных не представляется возможным.

Источники свидетельствуют о том, что население Алтая в I тыс. н.э. практиковало как коллективную, так и индивидуальную охоту [1, с. 123-127]. Коллективной была загонная охота и охота гоном. Традиционная для многих центрально-азиатских народов облавная охота для населения алтайских гор была нехарактерна. Несомненно, это было связано с особенностями рельефа и фауны региона. Индивидуальные формы охоты представлены охотой гоном и охотой с собакой. В целом можно предположить, что в северных районах Алтая охотничья деятельность населения испытывала влияние таёжных форм охоты, а в южных – степной. Тем не менее, такой вид типичной степной охоты как облава на Алтае не имел широкого распространения, а если облавы даже проводились в остепненных межгорных котловинах, то их роль в охотничьем промысле населения была незначительной.

Главным охотничьим оружием являлся лук со стрелами. В рассматриваемый период на Алтае использовался сложносоставной лук, основанный на конструкции лука гуннского типа. Кроме лука со стрелами в раннем средневековье на охоте применялись ловчие птицы, о чем свидетельствуют наскальные рисунки [3]. Существовали охотничьи собаки, которые, насколько можно судить по охотничьим сценам, использовались для преследования добычи и загона ее на охотника [4; 5].

Значительному развитию охотничьего промысла у населения Алтая в I тыс. н.э. содействовало богатство животного мира региона. Существованию благоприятных условий для разнообразия фауны способствовало многообразие ландшафтов Алтая, а также расположение региона между двух природно-географических зон – Западной Сибири и Северо-Западной Монголии. Близкие к современным климатические условия в целом сложились на Алтае около 12 тыс. л.н. Однако имели место значительные колебания климата [6, с. 17], которые соответствующим образом влияли на биологический фон региона. Как показали остеологические материалы поселений и изобразительные источники, в рассматриваемый период на Алтае водились те же дикие животные, что населяют регион сейчас, но были и некоторые другие. Например, еще недавно (вплоть до XVIII-XIX вв.) в Юго-Восточном Алтае обитали антилопы оронго и сайга [7, с. 93]. Существование этих зверей на территории Алтая в древности и средневековье подтверждается наскальными рисунками [8, с. 67; 9, с. 139]. В Северном Алтае был распространен кулан, о чем свидетельствуют находки фрагментов костей этого животного на поселениях Майма-1 и Тыткескень-3. В этот период другим был и ареал распространения сибирского горного козла, который включал не только высокогорную часть Южного Алтая, но даже и северные низкогорья.

Хозяйственная роль охоты состояла в ее значении для мясного потребления населения и косторезного дела. Важным для хозяйства был также пушной промысел. Рассмотрение роли охоты в мясном потреблении населения Алтая гунно-сарматского времени показало, что доля мяса диких животных была сравнительно незначительной – около 11% всего мясного рациона [10]. Но охотничья добыча имела место в рационе круглый год, в отличие от мяса домашних животных, потребление которого было возможным преимущественно в осенне-зимний период, когда происходил забой скота, что связано с особенностями системы хранения мяса. Также охота вносила необходимое разнообразие в пищевой рацион. Наибольшее значение в мясном потреблении населения Алтая гунно-сарматского времени имели такие виды диких животных как косуля, марал и кулан [11; 12; 13; 14; 15].

В рассматриваемый период население занималось пушным промыслом, однако реальные объемы этого промысла установить невозможно. Тем не менее, находки особых наконечников стрел, предназначенных только для охоты на пушных зверей свидетельствуют о том, что пушной промысел был развит в значительной мере. Ко второй половине I тыс. н.э. относятся находки фрагментов шуб, изготовленных из меха соболя, сурка и каменной куницы [16; 17]. Несомненно, были и другие объекты пушного промысла, о чем свидетельствуют изобразительные источники.

Немаловажным было значение охоты для косторезного производства: благодаря занятию этим видом деятельности пополнялись запасы необходимого сырья для косторезного ремесла. Из полученного на охоте материала изготавливалось большое количество вещей, имевших самое разнообразное функциональное назначение [18; 19].

Значение охоты не ограничивалось только хозяйственной стороной. Охотничья деятельность была связана с религиозными культами, в рамках которых проводились различные ритуалы, имевшие отношение к этому виду занятия. Наскальные рисунки, кроме прочего, могли быть связаны с гомеопатической магией: изображая на скале диких животных, человек надеялся, что это способствует увеличению их поголовья в охотничьих угодьях. В чем-то схожие ритуальные действия сохранялись на Алтае до недавнего времени и были зафиксированы у южных алтайцев даже в XX веке [20].

Судя по находкам различных подвесок, выполненных из зубов и когтей определенных видов животных, можно заключить, что эти животные занимали важное место в бестиарии населения Алтая в I тыс. н.э. Находки такого рода представлены просверленными когтями медведя и хищных птиц, зубами марала. Эти вещи, судя по всему, служили оберегами или должны были наделить их владельца какими-либо качествами, присущими тому или иному животному или птице. Подобная практика также являлась частью магии, представляя здесь пример заразительной или контагиозной магии, основанной на законе соприкосновения или заражения [21, с. 20].

Как и у многих народов мира, охотничья деятельность у алтайцев выступала в роли военных тренировок. Это проявлялось в двух аспектах. Во-первых, во время проведения масштабной охоты отрабатывались военное маневрирование и тактика, взаимодействие между различными воинскими подразделениями, а также навыки управления отдельными подразделениями. Во-вторых, на охоте формировались непосредственные навыки ведения боевых действий. Судя по имеющимся источникам I тыс. н.э., алтайскими воинами на охоте главным образом отрабатывались непосредственные навыки военных действий – стрельба из лука верхом на скачущей лошади, стрельба по движущимся мишеням, в том числе, по летящим птицам. Также отрабатывалось взаимодействие пеших и конных воинов, о чем свидетельствует их совместное участие в охотничьих сценах. Проведение масштабных облав, подобных центрально-азиатским средневековым охотам, на которых задействовалось значительное количество участников, на большей части Алтая было невозможно из-за особенностей сложного горного рельефа.

Таким образом, мы видим, что неотъемлемой частью жизни алтайских воинов рассматриваемого периода была охота. Находка костяной накладки на переднюю луку седла в мужском погребении на раннесредневековом могильнике Кудыргэ с изображенной на ней сценой охоты и геральдическим сюжетом кроме прочего говорит о том, что охота несла некоторую социальную символику. Судя по соседству в композиции охотничьей сцены и геральдических изображений, можно сделать заключение, что охота была важной составляющей жизни знатного слоя раннесредневекового общества. Кроме того, в охотничьих сценах встречаются изображения охотников на лошадях, на крупах которых прорисованы тамги, являющиеся диагностирующим признаком знати.

Судя по данным рунических письменных текстов, охотничий подвиг в раннем средневековье мог способствовать переводу юноши в статус взрослого мужчины [22, с. 153]. Содержащиеся в енисейских рунических надписях упоминания охоты свидетельствуют, что этот вид деятельности был занятием тюркской знати Алтае-Саян. Одним из престижных видов охоты, которым занималась знать, была соколиная охота. На Алтае зафиксированы две сцены охоты с ловчими птицами.

Охотничьи сцены в петроглифах могли иметь эпитафийное назначение. Возможно, в них нашли отражение деяния каких-то конкретных героев, охотников-воинов, умерших к моменту нанесения рисунков на скалу. В пользу этого говорят рунические надписи, зафиксированные рядом с некоторыми охотничьими сценами, которые при прочтении оказались эпитафиями. Мнение о том, что в сценах изображались конкретные люди, подтверждают фамильные(?) тамги, прорисованные на крупах охотничьих лошадей.

Итак, вышеизложенное показывает, что охотничья деятельность являлась важнейшей составной частью системы жизнеобеспечения населения Алтая в I тыс. н.э.

Литература:

1. Соенов В.И., Константинов Н.А. Охотничья деятельность населения Алтая в I тыс. н.э. – Горно-Алтайск: ГАГУ, 2014. – 310 с.

2. Киселёв С.В. Древняя история Южной Сибири. – М.: АН СССР, 1951. – 643 с.

3. Константинов Н.А., Соенов В.И. Соколиная охота в Горном Алтае // Древние культуры Монголии и Байкальской Сибири. – Улан-Батор: Монг. гос. ун-т, 2012. – Вып. 3. – Т. 2. – С. 374-381.

4. Черемисин Д.В. Результаты новейших исследований петроглифов древнетюркской эпохи на юго-востоке Российского Алтая // Археология, этнография и антропология Евразии. – 2004. – № 1(17). – С. 39-50.

5. Миклашевич Е.А. Рисунки на скалах у деревни Туэкта (Горный Алтай) // Изучение историко-культурного наследия народов Южной Сибири. – Горно-Алтайск: АКИН, 2006. – Вып. 3, 4. – С. 219-235.

6. Зыкин В.С., Зыкина В.С., Орлова Л.А. Стратиграфия и основные закономерности изменения природной среды и климата в плейстоцене и голоцене Западной Сибири // Археология, этнография и антропология Евразии. – 2000. – №1. – С. 3-22.

7. Собанский Г.Г. Копытные Горного Алтая. – Новосибирск: Наука, 1992. – 257 с.

8. Ешелкин И.И. О наскальных изображениях некоторых животных в горах юго-восточного Алтая // Ученые записки ГАНИИИЯЛИ. – Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1974. – Вып. 11. – С. 63-78.

9. Соенов В.И., Суханов Г.П. Плита из Ини // Древности Алтая. – Горно-Алтайск: ГАГУ, 2001. – № 6. – С. 138-141.

10. Константинов Н.А. Роль охоты в мясном потреблении населения Алтая в первой половине I тыс. н.э. // Межкультурный диалог на евразийском пространстве. Серия «Древности Сибири и Центральной Азии». – Горно-Алтайск: ГАГУ, 2013. – № 6(18). – С. 96-104.

11. Киреев С.М. Поселение Майма 1 в предгорьях Алтая // Материалы по археологии Алтая. – Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1986. – С. 165-191.

12. Абдулганеев М.Т. Отчет о раскопках поселения Майма I летом 1991 года. – Горно-Алтайск, 1991. (Архив НМРА, б/н).

13. Кунгуров А.Л. Верхние культурные слои поселения Тыткескень-3 // Археология Горного Алтая. – Барнаул: АлтГУ, 1994. – С. 43-58.

14. Онищенко С.С., Соенов В.И. Особенности зооархеологических комплексов городищ Нижний Чепош-3 и Нижний Чепош-4 и их предварительная интерпретация // Известия Алтайского государственного университета. – 2011. – № 4. – С. 166-171.

15. Соенов В.И., Трифанова С.В., Константинов Н.А., Штанакова Е.А., Соенов Д.В. Чепошские городища. – Горно-Алтайск: ГАГУ, 2011. – 228 с.

16. Руденко С.И., Глухов А.Н. Могильник Кудыргэ на Алтае // МЭ. – 1927. – Т. III. – Вып. 2. – С. 37-52.

17. Кубарев Г.В. Культура древних тюрок Алтая (по материалам погребальных памятников). – Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2005. – 400 с.

18. Соенов В.И., Штанакова Е.А. Косторезное дело населения городища Нижний Чепош-3 (Алтай) // European social science journal (Европейский журнал социальных наук). – 2011. – № 4. – С. 197-211.

19. Соенов В.И., Константинова Е.А. Ремесленные производства населения Алтая (II в. до н.э. – V в. н.э.). – Горно-Алтайск: ГАГУ, 2015. – 248 с.

20. Потапов Л.П. Охотничий промысел у алтайцев (отражение древнетюркской культуры в традиционном охотничьем промысле алтайцев). – СПб.: МАЭ РАН, 2001. – 167 с.

21. Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. – М.: Политиздат, 1980. – 832 с.

22. Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи Евразии. – СПб.: Филол. ф-т СПбГУ, 2005. – 346 с.