К. филос.н., доц. Раитина М.Ю.

Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники

Статус ценностного влияния в динамике научного творчества

Развитие науки сегодня можно охарактеризовать тем, что все чаще ставятся вопросы о её статусе, целях развития, о её ценностных (аксиологических) аспектах, о влиянии на различные составляющие культуры. Сложившаяся сегодня познавательная ситуация, приводит к выводу, что многие фундаментальные элементы знания и познавательной деятельности интегрируют в себе когнитивные и ценностные начала, таким образом, составляя целостность и истинность знания. В контексте плюрализма когнитивных практик (осмысление коммуникативной природы науки, лингвистический поворот, формирование феноменологических подходов к познанию, исследование науки с позиции синергетики), анализ социокультурных и когнитивных механизмов формирования постнеклассической науки является, на наш взгляд, весьма актуальным.

Определяя место науки в едином и целостном контексте человеческой культуры, нельзя обойти вниманием проблемы обеспечения механизма, посредством которого наука влияет на формирование и функционирование ценностей, а также механизма воздействия «ценностного влияния» на науку.

Так, к ценностным, точнее ценностно–эпистемологическим, характеристикам знания можно отнести такие свойства знания, как истинность, непротиворечивость, абстрактность, изящество, глубина, простота, наглядность, символизируемость и т.д. Ценностные характеристики влияют на рост научного знания. В определенной ситуации меняются фундаментальные характеристики научного знания, рост знания становится как бы «внешним». Знание, как пишут об этом Б.Н. Пятницын и В.Н. Порус, словно отрывается от данной плоскости его измерения и изменяется таким образом, что преобразует ценность в других измерениях [1]. Индуктивно–логические теории «выживали» под ударами парадоксов. Но при этом они ассимилировали ценностные характеристики, которые имели значительный вес. Это хорошо видно на примере обнаружения парадоксов в теории множеств. Сейчас мы хорошо знаем, какую роль сыграли эти парадоксы в получении таких результатов, как теоремы К. Геделя, теория типов Б. Рассела, интуиционистская математика и т.д. По этому поводу А. Френкель и И. Бар-Хиллел замечают, что не существует, да и не предвидится, никакого единого и общепринятого способа перестройки математики, и в этом смысле кризис оснований все еще продолжается [2]. Опираясь на данный пример влияния ценностных характеристик на рост знания, можно сделать следующие выводы. Во-первых, видимая «девальвация» оснований математики привела к тому, что дальнейший рост «чистой математики» уже не мог быть только «внутренним» - он теснейшим образом связывал математику с другими областями научного знания и философией. Во-вторых, направление исследований во многом определялось стремлением возродить утраченные ценности, и на этом пути было поставлено и решено большое число важнейших проблем. В-третьих, весь этот процесс приводил к «переоценке ценностей», то есть заставлял, по-новому располагая добытые результаты в пространстве ценностных измерений, пересматривать статус ведущих ценностей в той или иной координатной плоскости.

Когда в силу некоторых обстоятельств резко меняются значения фундаментальных характеристик определенных элементов знания, другие ценностные характеристики играют роль «защитного пояса», который предохраняет от скачкообразного разрыва в траектории изменения научного знания. Можно привести пример защитной роли ценностно-эпистемологических характеристик на рост знания. Его дает индуктивная логика. После того, как Д. Юм дал критику индукции на основе философских рассуждений, ее возрождение с помощью вероятностных построений (Д. Кейнс, Г. Рейхенбах, Р. Карнап) казалось истинным чудом. Но в этой возрожденной индуктивной логике, как в ее вероятностной форме, так и безотносительно к ней, обнаружились различного рода парадоксы. Даже беглый анализ этих парадоксов ясно показывает, что все они явились конкретным логическим выражением старой философской идеи Юма: индуктивная логика имеет иной логический статус, чем обычная логика. Казалось бы, что логическое воплощение критики, то есть обнаружение вероятностной противоречивости, должно было ниспровергнуть индуктивную логику (одно дело – философская критика, другое – воспроизведение этой критики на уровне, который в сознании многих логиков и математиков считался последней инстанцией). Однако ожидаемого краха не произошло, и ученые стали искать выходы из сложившейся ситуации, пытаясь так перестроить индуктивную логику, чтобы она перестала быть парадоксальной. Так В.Н. Порус считает, что здесь дело обстояло не так, как в случае парадоксов теории множеств, где защитную роль сыграли, например, такие ценностно-эпистемологические характеристики математического знания, как «практическая применимость» [3]. В самом деле, ни о какой практической применимости индуктивной логики и даже о её применимости в какой-либо конкретной теории пока всерьез говорить не приходится. Другое дело, что она имеет большое значение для теории познания в целом, и в этом смысле остроумная, но поверхностная критика индуктивной логики К. Поппером бьет мимо цели. Однако и здесь ценность индуктивной логики все же сильно зависит от фундаментальных индуктивно–логических ценностей, которые-то и оказались под угрозой после обнаружения парадоксов. Защитный «ценностный пояс» у индуктивной логики нашелся и не дал ей потонуть в пучине презрительного отношения как к бесполезной и дискредитированной теории. Роль защитников здесь сыграли ценностные характеристики, «заимствованные» индуктивной логикой у других логико-математических теорий. Исследователи уже имели накопленный исторический опыт восстановления утраченных ценностей в основаниях математики, и желание воспользоваться этим опытом и утвердить в правах логико-математической теории индуктивную логику было сильнее, чем девальвационные удары парадоксов.

Таким образом, представляется возможным отметить, что изменение знания вызывает изменение его ценностных характеристик. Так же очевиден тезис о том, что изменение ценностных характеристик влечет изменение и рост знания. Это позволяет сделать вывод о взаимообусловленности и дополнительности обоих аспектов эволюции знания: изменения самого знания и изменения его ценностно-эпистемологических характеристик. Однако мы считаем, что значимость ценностных ориентаций в динамике научного знания нельзя переоценивать. Факт развития научной идеи в большей мере нуждается в гносеологической интерпретации, нежели в социокультурном толковании (что не исключает признания того, что механизм развития научного знания в определенной степени включает в себя как когнитивные, так и социокультурные, в т.ч. и ценностные, факторы). Именно гносеологическая интерпретация развития теории способна объяснить эволюцию научной идеи как следствие противоречия между рациональным объяснением действительности и эмпирическим наблюдением.

Литература

1. Пятницын Б.Н., Порус В.Н. Оценка, ценность и развитие научного знания (диалектический аспект проблемы). М., 1995. С. 186.

2. Бар-Хиллел И., Френкель А. Основания теории множеств. М., 2006. С. 348.

3. Порус В.Н. Парадоксы научной рациональности и этика. М., 1995. С. 257.

4. Вейль Г. О философии математики. М., 2005. С. 128.

5. Лейси Х. Свободна ли наука от ценностей? Ценности и научное понимание. М., 2001. С. 382.

6. Поппер К. Логика научного исследования. М., 2005. С. 447.

7. Рассел Б. История западной философии и ее связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней. Кн. 3. Ч. 1. Новосибирск, 2001. С. 279.