Нурутдинова Э.А.,

Дагестанский государственный университет, Россия

К вопросу об омонимии вербоидов

в английском и лезгинском языках

Большую роль в дифференциации масдара и отмасдарного существительного в лезгинском языке играет сочетаемость слов, поскольку переход слов из одной части речи в другую, прежде всего, связан с их синтаксическим употреблением, описание которого невозможно без опоры на связи слов. Ср., к примеру, следующие сочетания с одинаковым последним компонентом: ширин тIуьн / тIуьнар «сладкая еда» и тадиз тIуьн «быстро кушать». Слово ширин сочетается (примыкает) с тIуьн «еда» (< тIуьн «есть»), отвечает на вопрос гьихьтин?, гьи? «какой?» и обозначает признак предмета. Масдар, как правило, не может иметь при себе определение, следовательно, перед нами – отмасдарный субстантив. А наречие тадиз «быстро», примыкая к названию действия, обозначает признак действия и отвечает на вопрос гьикI? «как?» (обстоятельство), следовательно, мы здесь имеем глагол, т.е. масдар.

В этой связи интерес представляют наречно-адъективные единицы типа гзаф 1) «много»; 2) «многие», пис 1) «плохо»; 2) «плохой», хабарсуз 1) «неожиданно»; 2) «неожиданный» и др., которые в одинаковой степени обладают возможностью примыкать как к масдару, так и к отмасдарному существительному. Ср.: (Ам хабарсуз атуни) чун тажубарна – (То, что он пришел неожиданно), нас удивило, и Адан хабарсуз (атуни) чак къалабулух кутуна – Его неожиданный (приход) нас взволновал.

Следовательно, частеречная принадлежность единиц, омонимично совмещающих в себе значение как наречия, так и прилагательного, а, следовательно, и единиц, к которым они примыкают (масдара или отмасдарного имени), выявляется в контексте. Если эти морфологически невыраженные единицы со значением качества служат для определения действия, то перед нами наречия, примыкающие к масдару (в результате имеем масдарный оборот), а если же они определяют предмет, то перед нами прилагательные, примыкающие уже к отмасдарному существительному. И форма субъекта действия и субъекта имени действия при этом будет различной.

Как отмечалось выше, в лезгинском языке масдарные формы могут быть использованы и как инфинитив, и как отглагольное имя, и ни одна из этих категориальных характеристик глагола не реализуется в лезгинском масдаре последовательно и до конца.

Существует разграничение масдара и имени существительного по типу склонения, например, эргативный падеж отмасдарного ИС и масдара, ср.: къекъуьн-ди «поворот» и къекъуьн-и «ходить», кьин-е «смерть» и кьин-и «умереть», атIун-ди «межа» и атIун-и «отделять», къехуьн-ди «упрек» и къехуьн-ун-и «упрекать». Однако этот критерий также не может служить достаточно последовательным, т.к. разграничение по склонению ограничивается только указанными примерами. Однако, на наш взгляд, вербоиды в лезгинском все же сохраняют связь с глаголом, выступая в его синтаксической позиции, что говорит о глагольности указанных форм, ср.: Финифалди ахьтин чIимчIир Агъуз жез туш филдин япар – Из-за того, что пойдет такой птенец, не опустятся уши слона" (Эмин).

Интересно также отметить аналитические глаголы, где в качестве вспомогательной (глагольной) части тоже участвуют данные единицы, ср.: Куьз герек яргъи рахун? Са къимет жеч атIласни хун Хьунухьалди аслан яхун РикIикай гъейрат кими жеч (Эмин) – К чему длинные слова, когда цена бязи и атласа одинаковой стала, Из-за того, что лев стал слабее, мужество его не покинет; И замандин рикIиз регьят хьунухьин эсер гьинама (Нагиев) – Где еще в наше время осталось чувство счастья?

В английском языке также имеются различия в случаях употребления вербоидов. Так, не выражая лица и числа, герундий и причастие не могут согласовываться с подлежащим и, следовательно, самостоятельно никогда не выступают в функции простого сказуемого. Другой общей особенностью неличных форм является то, что категория времени у них имеет относительный характер, т.е. их временные отличия приобретают значение лишь в сопоставлении со временем личной формы (сказуемого) данного предложения. В результате особенностей своего возникновения и исторического развития неличные формы глагола близко соприкасаются с неглагольными категориями и обнаруживают тесную связь: герундий – с существительным, а причастие – с прилагательным.

В современном английском языке широко используется вторично-предикативная конструкция, где определить -ing-форму как герундий или причастие подчас весьма затруднительно, ср.: Is there any chance of the Chief deciding not to proceed (Murdock) – Интересно, может так быть, что шеф не захочет быть первым; Whereas the Civil Servants ...spoke with the democratic air of everyone having his say (Lawrence) – В это время госслужащие выступали с таким демократичным видом, как будто каждому дали сказать все, что он хочет; I hope you don't mind me consulting you like this? (Galsworthy) – Надеюсь, вы не против, что я вас так поучаю?

Отличие от вторично-предикативной конструкции с причастием первым сводится здесь к тому, что семантический субъект -ing-формы является предложным или прямым (см. последний пример) дополнением. Но отношение предикативности от этого не меняется, и поэтому вряд ли можно убедительно доказать, что здесь мы имеем дело с герундием или, наоборот, с причастием.

Видимо, следует признать, что по своим именным свойствам причастие и герундий различаются в силу различных синтаксических позиций, которые они занимают в предложении; по своим глагольным свойствам они не различаются. Единственная позиция, где они противопоставлены, это позиция препозитивного определения; в этой позиции семантическое различие прослеживается чётко. Парадигмы причастия первого и герундия не имеют формальных различий. Представляется поэтому, что герундий и причастие — чисто функциональный способ различения вариантов одной и той же формы в зависимости от занимаемых ими синтаксических позиций.

Таким образом, в обоих рассматриваемых языках вербоиды могут входить в сложные образования, и тогда их именные свойства оказываются ведущими, а образования эти являются сложными существительными или прилагательными. Ономасиологическая структура рассматриваемых гибридных частей речи включает в себя два разнородных категориальных начала. Неличные формы глагола представляют собой результат транспозиционных (трансляционных) переходов. При этом в лезгинском языке действует схема «существительное + масдар + вспомогательный глагол», а в английском – «глагол + -ing». В силу того, что флексии в английском не «наслаиваются», -ing-форму легко распознать в каждом конкретном случае.

В лезгинском языке масдарные формы могут быть использованы и как инфинитив, и как отглагольное имя, и ни одна из этих категориальных характеристик глагола не реализуется в лезгинском масдаре последовательно и до конца. Существует и разграничение масдара и имени существительного по типу склонения. Однако этот критерий также не может служить достаточно последовательным, т.к. разграничение по склонению ограничивается только указанными примерами.

На современном этапе развития лезгинского и английского языков широкое развитие и функционирование получают аналитические формы отрицания вербоидов. В лезгинском языке все простые и сложные формы масдара выражают отрицание описательно, посредством префиксации вспомогательных или служебных масдаров авун или хьун (тавун, тахьун). Составные масдары отрицание выражают двояко: префигированием служебного компонента (лув гун > лув тагун "не летать") или прибавлением еще одного компонента к утвердительной форме, а именно – префигированной формы вспомогательного масдара (лув гун тавун). В английском языке отрицательная форма вербоидов образуется при помощи отрицательной частицы not, либо при помощи предлога without со значением отрицания, причем в каждом случае, в силу синонимии отрицательных средств, возможны оба варианта без ущерба для значения высказывания. В отдельных случаях возможно образование отрицательной формы отглагольного имени при помощи префикса un-, но этот процесс носит нерегулярный характер.

В обоих указанных языках отглагольные имена подвержены субстантивации. Это объясняется общностью парадигм вербоидов, сочетающих в себе глагольные и именные качества: лезг. къекъуьн «ходить»; «хождение» и къекъуьн «походка» - англ. going, лезг. зурзун «дрожать» и зурзун «холодная дрожь, озноб» - англ. shivering, лезг. т1алабун «просить» и т1алабун «просьба» - англ. begging и т.д. В результате субстантивации отмасдарные имена в лезгинском приобретают абстрактную семантику, близкую к отвлеченным существительным, которые часто употребляются во множественном числе, при этом ослабляется значение действия и начинает усиливаться значение имени существительного, которое чаще всего носит стилистический оттенок. В английском же языке тенденция к опредмечиванию действий выражена менее отчетливо, и отглагольные конструкции в целом используются реже, чем в лезгинском. При этом, при употреблении во множественном числе, вербоиды чаще всего приобретают конкретную семантику с нейтральным значением.

В лезгинском языке частеречная принадлежность единиц, омонимично совмещающих в себе значение как наречия, так и прилагательного, а, следовательно, и единиц, к которым они примыкают (масдара или отмасдарного имени), выявляется в контексте: если эти морфологически невыраженные единицы со значением качества служат для определения действия, то перед нами наречия, примыкающие к масдару, если же они определяют предмет, то перед нами прилагательные, примыкающие уже к отмасдарному существительному. Форма субъекта действия и субъекта имени действия при этом будет различной. Существует также разграничение масдара и имени существительного по типу склонения. Однако, на наш взгляд, вербоиды в лезгинском все же сохраняют связь с глаголом, выступая в его синтаксической позиции, что говорит о глагольности указанных форм.