к.ф.н. Бердалиева Р.Ш.

к.ф.н. Байниязова Ж.Т.

Международный казахско-турецкий университет им. Х.А. Ясауи, Туркестан, Казахстан

Интерпретация невербальных средств общения в контексте национального миропонимания (на примере казахского языка)

Интерпретация невербальных сигналов тесно взаимосвязано с понятием языковой картины мира, которая является совокупностью представлений о мире, определенным способом концептуализации действительности.

Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается, в качестве обязательной всем носителям языка. Понятие языковой картины мира включает две связанные между собой, но различные идеи: 1) картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» и 2) каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Исследуются характерные для данного языка концепты, обладающие двумя свойствами: они являются «ключевыми» для данной культуры (в том смысле, что дают «ключ» к ее пониманию) и одновременно соответствующие слова и невербальные знаки плохо переводятся на другие языки: переводной эквивалент почти отсутствует, либо такой эквивалент существует, но не содержит всех компонентов значения.

По мнению В.А. Масловой: «Отношения между языком и культурой могут рассматриваться как отношения части и целого. Язык может быть воспринят как компонент культуры и как орудие культуры. Однако язык в то же время автономен по отношению к культуре в целом, и он может рассматриваться как независимая, автономная семиотическая система, т.е. отдельно от культуры, что делается в традиционной лингвистике» [1, 37]. Действительно, каждый носитель языка одновременно является и носителем культуры, а языковые единицы приобретают способность выполнять функцию знаков культуры и тем самым служат средством представления основных установок культуры. Именно поэтому язык способен отображать культурно-национальную ментальность его носителей [1, 54].

Как известно, с помощью языка мы отражаем мир. Поэтому В.В. Колесов утверждает, что «человек живет в ментальном пространстве своего языка», ибо ментальность - «это мировосприятие через категории и формы родного языка», и «на уровне символа через язык он воспринимает мир» [3]. Наиболее полным и обобщающим определением ментальности выступает следующее его толкование термина: «Ментальность - есть миросозерцание в категориях и формах родного языка, соединяющее в процессе познания интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях».

Ментальность, по утверждению Ф.Т. Аутлевой, отражает глубинный уровень индивидуального и коллективного сознания, включая и бессознательное. Ментальность – «это определенная внутренняя сумма готовностей, установок и предрасположенностей социального субъекта мыслить, чувствовать, действовать и воспринимать мир определенным образом» [4,25]. В этом смысле возникает проблема интерпретации, которая имеет место в общей системе теории коммуникации. С 80-х годов внимание лингвистов и психолингвистов переключается на роль «человеческого фактора» в языке, что повлекло включение в понятийный аппарат лингвистики новой категории «языковая личность».

Компонентами формирования языковой личности является выработка компетенции лингвистической (теоретические знания о языке), языковой (практическое владение языком), коммуникативной (использование языка в соответствии с ситуацией общения), культурологической (вхождение в культуру изучаемого языка, преодоление культурного барьера в общении). Личность одновременно и продукт, и субъект истории, культуры, ее творец и творение [2].

Если говорить об особенностях национального характера казахского народа, то анализ работ по этому вопросу показывает, национальный характер казахов включает в себя как положительные, так и отрицательные черты. Так, например, Д.К. Кшибеков выделяет такие национальные черты, как медлительность, обстоятельность, гостеприимство, воинственность, наивность, простодушие, отзывчивость, скромность, справедливость, честолюбие, гражданственность и человечность; хвастливость, ленивость, праздность, пустословие и др. [1, 75].

В научных изысканиях казахстанских ученых, таких, как С. Акатай, М. Ауэзов, А.А. Галиев, А.Ж. Жаксылыков, Ш.К. Жаркынбекова, Ж.К. Каракузова, М.Ш. Хасанов, А. Касабек, С. Касабек и др., говорится, что в культуре казахов границы между миром живущих и миром духов прозрачны, связь прошлого, настоящего и будущего органична и непрерывна.

В интерпретации жестовой коммуникации, равно как и в интерпретации слова, решающим фактором Р. Бердвистел и многие ученые считают контекст. Вне контекста нельзя понять смысл жестов. Например, при виде человека, стоящего на земле на коленях, мы можем прийти к различным заключениям о том, какой смысл выражает данная поза – «боль», «смирение», «выражение любви», «поиск предмета на земле» и др. Единственный способ овладеть смыслами - их понимание. Понимание присутствует в двух умственных процессах: в познании и в коммуникации. Коммуникационное понимание проявляется в том случае, когда речь идет о понимании сообщения. «Коммуникационное познание является творческим познавательным актом, потому что реципиент не только осознает поверхностный и глубинные смыслы сообщения, но и оценивает их с точки зрения этического долженствования» [2]. Глубокое понимание включает сопереживание, то есть нужно не только узнать знаки и уяснить поверхностный и глубинный смысл сообщения, но и также открыть и пережить то эмоциональное состояние, которое владело автором в процессе порождения мысли.

По З. Чанышевой контекст играет решающую роль в следующих ситуациях: 1) когда полифункциональный жест отражается в языковых единицах со стороны формы, а его значение поясняется в контексте; 2) когда жест, фиксированный со стороны формы, может иметь символическое и экспрессивное содержание: как знак отрицания или неодобрения; 3) когда жест употребляется в значении, отличающемся от общепринятого, заключенного за ним; 4) когда какое-либо движение, не имеющее статуса жеста, используется для передачи определенного экспрессивного или интеллектуального содержания [3].

Проблему понимания и правильной интерпретации усугубляет тот факт, что оно всегда сопровождается «приписыванием смысла» со стороны реципиента. А.А. Потебня описал данную ситуацию таким образом: «Слушающий может гораздо лучше говорящего понимать то, что скрыто за словом, и читатель может лучше самого поэта постичь идею его произведения…, сущность, сила такого произведения не в том, что разумел под ним автор, а в том, как оно действует на читателя» [4, 50]. Из сказанного следует, что главное в интерпретации невербальных средств это сила их воздействия на реципиента.

Д.Н. Овсянико-Куликовский утверждал, что полное понимание одним человеком другого было бы возможно лишь тогда, когда воспринимающий полностью уподобляется говорящему, теряет индивидуальные особенности своей личности, теряет «себя»[7].

Коммуникативная насыщенность кинесических компонентов позволяет интерпретировать их в разных планах. В общем виде совокупную информацию, извлекаемую на основании употребления в речи невербальных средств можно сгруппировать в несколько пластов: 1) личные черты индивидуума; 2) социально-групповые характеристики; 3) национальные или территориальные атрибуты говорящего. В процессе общения необходимо правильно интерпретировать сигналы тела, для чего используются также методы контроля истинности.

К невербальным сигналам, которыми должен владеть человек, относятся поза (положение, которое принимает человек, а также движения, которые изменяют это положение или влияют на него), мимика (изменения, которые можно наблюдать на лице человека, включая психосоматические процессы), жестикуляция (внешние проявления внутреннего эмоционально-психологического состояния), дистанцирование (дистанция, которой придерживается один человек относительно другого), интонация (все явления, связанные с голосом). Овладение этими сигналами происходит путем кропотливой работы над собой в течение всей жизни, однако, основные знания и умения должны формироваться в период младшего возраста и стать основой для дальнейшего совершенствования своих коммуникативных способностей

Б.М. Лейкина пишет: «Наиболее существенным представляется выделение двух основных уровней понимания: 1) языкового (первичного, кодового), в известном смысле буквального и поверхностного значения текста, выводимого на основе чисто языковых фактов и закономерностей из значений отдельных его составляющих (формальных языковых единиц, как сегментных, так и суперсегментных); 2) глубинного, или надъязыкового, ситуационного (вторичного, кодового) значения текста, т.е. того содержания, которое вкладывал в данный текст автор и которое он выразил через языковое значение, функционирующее как форма выражения ситуационного значения. Для выявления последнего требуются не только языковые, но и неязыковые значения и ассоциации и учет разнообразных факторов речевой ситуации» [5, 12].

Производить психодиагностику можно и в соответствии со структурой невербального поведения человека (по схеме В.А. Лабунской), т.е. оценивать в одном комплексе акустическую, оптическую, тактильно-кинестезическую, пространственно-временные характеристики, сопровождающие процесс коммуникации. Но в любом случае, какая бы схема не была реализована, важно учитывать все элементы и использовать все каналы восприятия. Понимание «языка тела» должно быть связано и с осмыслением психических состояний, влияющих на их динамику, интенсивность и ритмичность.

Таким образом, невербальные средства являются важнейшим дополнением речевой коммуникации, естественно вплетаясь в ткань межличностного общения. Их роль определяется не только тем, что они усиливают речевое влияние на коммуникатора, но и в том, что они помогают участникам общения выявить намерения друг друга и делают процесс коммуникации более открытым.

Использованная литература

1. Туманова А.Б. Языковая картина мира в художественном дискурсе писателя-билингва. Дис..докт.филол.наук., Алматы, 2008.- 248 с.

2. Бодалёв А. Восприятие и понимание человека человеком. М.-1982- 200 с.

3. Чанышева З. Взаимодействие языковых и неязыковых факторов в процессе речевого общения., Уфа, БГУ, 1984.- 273 c.

4. Суюнова Г.С. Речевое поведение казахов-билингвов. Автореф. дисс. канд. фил. наук., Алматы, 1995.- 200 c.

5. Лейкина Б.М. К проблеме взаимодействия языковых и неязыковых знаний при осмыслении речи// Лингвистические проблемы функционального моделирования речевой деятельности.: Л.: ЛГУ, 1974. Вып 2.

6. Зуев В.А. Невербальные средства и их аспекты в деятельности журналиста.дисс.канд.филол.наук., Краснодар, 2004.- 145 с.

7. Формановская Н.И. Речевой этикет и культура речи.М., 1989.- с. 79-105.