Д. и. н.,
профессор Е. Ю. Пуховская
Восточно-Сибирская
государственная академия образования
НЕМЕЦКАЯ
ЖЕНЩИНА В «НОВОЙ ГЕРМАНИИ»
(1884-1914
гг.)
Построение «Новой
Германии» в Африке, Океании и Китае (анклав Цзяочжоу) встретило препятствие, угрожавшее,
как считали теоретики колониализма, основам заокеанской политики. Речь шла об
утрате «чистоты расы» в результате заключения браков между немцами и аборигенами.
Основатель
немецкой геополитики Ф. Ратцель считал, что «расовое смешение … означает взрыв
первоначальной прочности», угрожает ассимиляцией «культурных» немцев
среди «диких» аборигенов, нарушает законы разработанных им «расовых рядов» и
системы «почва–народ–государство» [1]. «Расовую чистоту» активно обсуждали на
Колониальном конгрессе в 1910 гг.: «Глубина значения расового вопроса состоит в
том, что мы относим расу метисов и
черную расу к более низкой ступени культуры, и мы не желаем смешиваться, так
как не желаем переходить от нашего культурного уровня к более низкому». Отмечалась
и «большая вина социал-демократов» Германии, игнорирующих «опасность» [2]. Колониальный губернатор В. Зольф (о-ва
Самоа) призвал правительство «предпринять наступление за расовую гордость и
расовую чистоту», а губернатор Восточной Африки граф Гетцен – «удалять
туземцев» с земель, предназначенных для немецких колонистов, или создавать
резервации. Против «смешения рас» выступали чиновники и офицеры, плантаторы и
фермеры, члены политических партий и обыватели. Призывы к «чистоте крови» и
«разделению рас» тиражировались прессой. В межэтнических браках видели угрозу
немецкому языку, который на юге Африки «обурился», а в Восточной Африке
«исказился» под влиянием суахили. Многие берлинцы негативно реагировали на брак
дочери немецкого буржуа с африканцем Мдоро (преподаватель Берлинского
университета из Восточной Африки, принимавший участие в лингвистической
подготовке немецких колониальных чиновников) [3].
Тем самым, вопрос
«расовой чистоты» в колониальной политике Германии приобрел
национально-государственный и «народный» смысл.
У истоков колониальной
политики этот вопрос не стоял. Процессы колонизации закономерно вели к росту
численности мужского населения (миссионеры, чиновники, военнослужащие, фермеры
и др.) и к межэтническим бракам, которые являлись формой межцивилизационных
контактов, помогали немцам адаптироваться (знание языка, приданое как
первоначальный капитал, лояльное отношение аборигенов, опыт земледелия). Канцлер
О. Бисмарк пытался использовать брак коммерсанта из Гамбурга с сестрой африканского
султана для внедрения на Занзибар. Миссионеры и военнослужащие повсеместно
женились на аборигенках. Фермеры Юго-Западной Африки вступали в брак с бурскими
девушками и девушками регоботских бастардов. Красота девушек-аборигенок на
Самоа, отмеченная немецкими чиновниками, как бы снимала вопрос о правомерности
«смешанных» браков. Переводчик П. Шплингерт женился на китаянке, сделал
успешную карьеру в Китае; фотография 1903 г. запечатлела его семью с 22 детьми
[4].
Однако к началу ХХ в.
межэтнические браки стали рассматриваться в Германии и в германских колониях как
«недостойные», угрожающие немцам физиологической и интеллектуальной
деградацией. О немце, женившемся на аборигенке, пренебрежительно говорили: «Er verkaffert»,
а термин «кафр» имел откровенно расистский смысл (аналог в Океании – «Er verkanakert»,
от этнического понятия «канаки»). Уважительное обращение к немецкой женщине – «Frau» соседствовало с пренебрежительным «Weibe» для африканки. «Vernegerung» («онегривание») cтало нарицательным понятием и определило бесправное
положение аборигенки. Практика «трудового принуждения» допускала телесные
наказания (до 50 ударов кнутом), тюремное заключение (включая заковывание в
кандалы) для африканских женщин. Сексуальное принуждение по отношению к ним не
считалось ни уголовным преступлением, ни нравственным проступком. «Черный»
женский труд использовался на рудниках, фермах и плантациях, аборигенок
нанимали как прислугу. На многие из этих работ запрещалось брать европейцев. Среди
немецких колониальных теоретиков были сторонники стерилизации африканцев.
Особое значение «чистота
расы» приобрела в поселенческой колонии, «стране немецких фермеров – Юго-Западной
Африке. В 1911 г. число немецких женщин составляло здесь 1,8 тыс., при общей
численности европейского населения в 14 тысяч человек. Вице-губернатор О.
Хинтрагер считал, что «колонии не хватало важнейшего для ее укрепления – белой
женщины». В тропических колониях из-за тяжелого климата и почти непрерывной
военно-политической конфронтации с аборигенами число немецких женщин было
совсем невелико: в Восточной Африке в 1905 г. из 1,8 тыс. европейцев было около
400 женщин, в Того только 5% чиновников-немцев состояли в браке. На Новой
Гвинее, архипелаге Бисмарка, Каролинских, Марианских и Маршалловых островах
«расовое сознание белых страдает потому, что большой процент мужчин вступает в
браки с туземными женщинами», – считала жена колониального чиновника Мария Кун,
а самыми «неблагополучными» считались острова Самоа. Губернатор Новой Гвинеи
Халь упрекал берлинское правительство за равнодушие к условиям жизни чиновников
и их семей, что и является причиной «смешанных браков». Напротив, в Цзяочжоу
правительство позаботилось о «расовой чистоте» (оплата проезда жен офицеров в
Китай, предоставление служебного жилья). Материнство и детство рассматривались как вклад в построение
«Новой Германии» [5]. Теоретики считали, что только поколение немцев,
родившихся и выросших в колониях, станет «новой ветвью немецкого народа».
В 1905 г. колониальные
власти Юго-Западной Африки запретили межэтнические браки, а ранее заключенные –
потребовали расторгнуть. Немецкая община поддержала запрет, а миссионер Блекнер
подтвердил, что «туземец» может быть «моим братом во Христе, но не шурином» [6]. В 1906 г. браки между немцами и аборигенами
были запрещены и в Восточной Африке. В 1912 г., следуя инициативам «снизу»,
германское правительство ввело запрет на «смешанные браки» во всех германских
колониях, включая их нотариальное оформление и предоставление детям-метисам
равных прав с немецкими детьми. Одновременно разрешалось сожительствовать с
аборигенками без юридического оформления отношений.
Запрет дополняли меры
по улучшению немецкой демографии в колониях. Еще в 1896 г. Германское
Колониальное общество обсудило «женский вопрос» и занялось переселением немок,
главным образом, в Юго-Западную Африку (в 1898-1907 гг. более 500 женщин и
девушек). Прибывших в 1899 г. девушек мужчины-колонисты оценили как «рождественский
подарок», три из них заключили помолвку уже в порту, остальные были
«высоконравственно выданы замуж» позже. В колонии действовали ферма-общежитие
для незамужних женщин и «родной дом» для девушек, где эмигранток обучали
ведению хозяйства. Для изыскания финансовых средств на переселение в Германии
проводили благотворительные вечера и лотереи (в одной из них участвовал король
Пруссии). Женское отделение Германского Колониального общества занималось
отбором колонисток, а его глава, фрау фон Бредов завещала похоронить себя «на
новой немецкой земле» [7]. «Женский вопрос» был частью государственного проекта
по заселению Юго-Западной Африки немцами и созданию здесь ферм экспортного
значения (каракуль, шерсть, мясо-молочная продукция). Немецкой женщине предстояла
и борьба с алкоголизмом; бытовало мнение, что на каждом квадратном метре
Юго-Западной Африки можно найти по пустой бутылке [8].
«Алльдойчер Фербанд»
(«Пангерманский союз»), программа которого декларировала шовинизм и милитаризм,
указал на русификацию немцев в России и участвовал (вместе с правительством и
Германским Колониальным обществом) в переселении «русско-немецких семей» и
«немецких кавказцев» из России в Восточную Африку. Африканцев из местности Меру
отселили, чтобы воспрепятствовать этническому «смешению» [9]. Проект провалился, но показателен опыт переселения
полных семей, являвшихся этническими, социальными и экономическими
коллективами.
В германские колонии
переселялись женщины и девушки, желавшие увидеть мир и попавшие в плен
колониальных утопий. Энергичные и предприимчивые, наивные и простодушные,
малоимущие и финансово обеспеченные, с образованием и без него жительницы
метрополии становились колонистками. Среди них преобладали стенографистки,
медицинские сестры, воспитатели детских садов, учительницы, машинистки,
почтовые чиновницы, домработницы. Из-за дефицита учителей замужним женщинам в колониях
разрешалось работать (в отличие от метрополии). В губернаторстве Юго-Западной
Африки «женским вопросом» занимался специальный чиновник.
В
колониях, где уклад жизни отличался от метрополии, сложился особый тип немецкой
женщины, в том числе эмансипированной. «Мы, женщины, имеем здесь редкую
ценность», – с достоинством констатировала жена колониального губернатора фрау
Шукман, а поэт Л. Конрадт в своих стихах оценил силу характера девушек, переплывших
океан и избравших трудную жизнь колонистки в Юго-Западной Африке. Он описал,
как немецкие женщины учли демографическую диспропорцию, «осознали свою ценность
и выдвинули претензии» (верховая лошадь для прогулок, двух- или трехэтажный
дом, три слуги, уверенность в себе, самостоятельность действий), что и побудило
Л. Конрадта вспомнить о преимуществах холостяцкой жизни, когда можно «никому не
быть слугой». Анна Цех, жена губернатора Того, была убеждена, что «вне
сотрудничества с белой женщиной, наши колонии никогда не станут истинно
немецкими колониями», напоминала о «жертвах», на которые «без жалоб и ропота»
идет немецкая женщина – «друг и помощник мужчины». Опыт губернаторства в
Камеруне привел Т. Зейца к выводу, что немецкая женщина в колонии способна самостоятельно
определять свою жизнь и деятельность [10].
Среди немецких женщин,
переселившихся в колонии, встречались неординарные личности, но в колониальных
условиях и заурядные женщины могли стать яркой индивидуальностью, так как здесь
проявлялись качества, не востребованные в патриархально-консервативной
Германии. Клара Брокманн, первая стенографистка в аппарате губернаторства
Юго-Западной Африки, мечтала написать (и написала!) «колониальный роман». Ее
стремление к колониальной экзотике не исключало прагматического расчета: эмансипированная
немка самостоятельно зарабатывала на жизнь.
Самым распространенным
типом немецкой женщины в колониях была домохозяйка. В отличие от метрополии,
она принимала активное участие в жизни семьи, участвовала в общественной жизни,
ломала многие ментальные немецкие стереотипы. Маргарет Эккенбрехер, получившая
в Англии высшее философское образование, вместе со своим мужем, основала ферму
в Юго-Западной Африке, вела бухгалтерию, выполняла работу по дому, выращивала и
мариновала огурцы, предприняла трудное и опасное путешествие по джунглям
Восточной Африки, написала две книги колониальных мемуаров. Жена фермера в
Юго-Западной Африке считалась «бесполезной», если не умела вести хозяйство, ухаживать за скотом, варить, стирать и
т.д. «Мне было тяжело», «мы боролись с большими финансовыми трудностями», «наша
жизнь состояла из тяжелой кропотливой работы» на «немецко-африканской земле», –
признавалась М. Эккенбрехер. В ходе антиколониального восстания ее муж был
убит, умер от тифа старший сын, ферму разрушили повстанцы. После подавления
восстания М. Эккенбрехер обратилась к своим соотечественницам в метрополии за помощью
в возрождении «Новой Германии»: «Помогите фатерланду в этой большой и
прекрасной задаче!». Она считала, что «только с помощью сильных женщин колонии
смогут заново возродиться и преуспеть» [11].
Мария Лейшнер прославилась
успешными опытами по разведению европейских овощей и фруктов, незаурядными способностями
в организации неформальной помощи немецким чиновникам в Камеруне. За пределами
Камеруна получили известность две немецкие женщины – жена и 75-летняя мать
офицера Конрада, последовавшие за ним в колонию. Когда губернатор Й. Путткамер
обратил внимание пожилой дамы на ожидающие ее трудности, немка ответила, что,
вряд ли, умирать в Африке хуже, чем в Германии, смерть есть смерть, а ее
материнский долг побуждает следовать за сыном и разделить с ним все его
трудности. Иной была «известность» М. Экк, выдававшей себя за
даму-аристократку; она жила по подложным «дворянским» документам, вела
беспечную светскую жизнь и пользовалась протекцией Й. Путткамера.
Социальная стратификация
создавала неравенство в статусах немецких женщин. Семьи чиновников
правительство обеспечивало жалованьем, жильем и мебелью, а семьи фермеров самостоятельно
создавали первичные условия жизни и быта. Действовало и гендерное неравенство:
ежегодное жалование учительницы составляло от 4,1 до 5, 2 тыс. марок, а учителя
– от 5,1 до 6,6 тыс. марок. Из Германии в колонию учительница следовала на пароходе
в менее комфортабельном 8 классе, а учитель путешествовал 7 классом [12].
В начале ХХ в. борьбу
за «расовую чистоту» и курс на сегрегацию в колониях дополнили фобии
европейского происхождения (отношение к англичанам, французам, полякам и др.). Историко-футурологические
идеи о «превосходстве» и мессианской роли Германии и немцев в Европе и мире оформили
национально-государственную харизму «Германия превыше всего!».
Литература:
1. Ratzel F.
Anthropogeographie. Zweite Teil. – Stuttgart, 1891. - S. 321-322, 352.
2. Die Mischrassen in
unseren Kolonien, besonders in Sudwestafrika. Von G. Hartmann // Die
Verhandlungen des Deutschen Kolonialkongresses 1910. – Berlin, 1910. – S. 913, 915.
3. Ueber die
Besiedelungsfrage in den Kolonien. Graf von Gotzen // Die Verhandlungen … -
S.878-879; Die Stellung der Frau in den Kolonien. Von Frau Maria Kuhn/ // Ibid.
- S. 949, 95; Hintrager O.
Sudwestafrika in der deutschen Zeit . – Munchen, 1956. - S. 73-77.
4. Rohlfs G. Sansibar
und Bismarckspolitik // Die deutsche Kolonialpolitik in Dokumenten. – Leipzig,
1938. - S.99; Richthofen F. Tagebucher aus China. Bd. II. – Berlin, 1907. – S.
45.
5. Deutschland und
seine Kolonien im Jahre 1896.- Berlin,
1897. - S.160; История германского колониализма в Африке. - М.,
1983.- С.153;
Die Stellung der Frau in den Kolonien // Die Verhandlungen …- S. 949-950; Hintrager
O. Sudwestafrika … - S. 73.
6. Цит. gо: Hintrager O.
Sudwestafrika … - S. 77.
7. Hintrager O.
Sudwestafrika … - S.41; Kuhn-Schwabe. Taschebuch fur Sudwestafrika. – Berlin,
1909. - S.114, 140; Die Deutsche Kolonialgesellschaft, 1882-1907. –
Berlin,1908. - S.124, 132.
8.
Рейбель. Изнанка германской нравственности. Пер. С фр. – СПб., 1908. - С.22.
9.
Samassa P. Die Besiedlung Deutsch-Ostafrikas. – Leipzig, 1909. - S. 63,
65.
10. См. Hintrager O. Sudwestafrika … - S. 103; Grafin Anna
von Zech // Die Verhandlungen … - S.971, 887; Seitz T. Vom Aufstieg und
Niederbruch Deutscher Kolonialmacht. Bd.II.- Karlsruhe, 1928.- S.10, 18.
11. Eckenbrecher M. Was Afrika mir
gab und nahm. Erlebnisse einer deutschen Frau in Sudwestafrika? 1902-1936. –
Berlin, 1937. - S. III-IV.
12.Die Stellung der
Frau in den Kolonien. Von Frau Maria Kuhn/ // Die Verhandlungen …- S. 947, 960;
Denkschrift, betreffend die Regelung der Besoldungender Beamten in den
afrikanischen und Sudsee-Schutzgebieten // Die Verhandlungen des Reichstages.
13.Legislaturperiode, II.
Session 1909/1910. № 389. – S.10, 76.