к.ю.н. Горевой Е.Д.

Юго-Западный государственный университет (г. Курск)

О ЗНАЧЕНИИ ПРИЗНАКОВ ВЕЩНОГО ПРАВА В ПРОЕКТЕ ГК РФ

Действующее законодательство РФ не раскрывает понятия вещного права, также как и законодательство практически всех западных стран – Италии, Испании, Франции, Чехии, Швейцарии, в том числе, вопреки довольно распространенному мнению [1], нет его и в Германии. Статьи 845 и 855 ГГУ говорят о понятии владения как фактического господства над вещью, причем исключительно в своих интересах [2], но очевидно, что вещное право не исчерпывается владением.

В ст. 221 реформируемого ГК РФ, находящемся на рассмотрении в Государственной Думе (далее – Проект [3]), вещное право определяется как право, предоставляющее лицу непосредственное господство над вещью и основание осуществления вместе или по отдельности правомочий владения, пользования и распоряжения ею в пределах, установленных ГК.

Приведенное выше определение вызывает некоторые вопросы. Ведь как непосредственное господство над вещью по буквальному смыслу ст. 209 Проекта определяется владение. Получается, что вещным является право, предоставляющее лицу владение и основание осуществления, в частности, правомочия владения.

Однако проблема гораздо серьезнее терминологических споров и критики определения вещного права как «дважды владения» (критика такого подхода содержится еще в работах В.К. Райхера и является общеизвестной [4]). Данное определение содержится не в научном труде, а в законе, и потому на первый план должны выходить сугубо прагматические вопросы: что именно дает такое определение и позволяет ли оно нам ответить на вопрос о возможности квалификации спорного правоотношения как вещного или как обязательственного.

Неразрешенная теоретическая проблема служит причиной правовой неопределенности: можно ли пользоваться виндикацией для истребования документов, не являющихся ценными бумагами (свидетельства о расторжении брака, свидетельства о регистрации права и др.); может ли арендатор, обнаруживший, что подлежащее передаче помещение занято третьим лицом, и не имеющий вследствие этого возможности его занять, требовать от такого лица освободить помещение по правилам негаторного иска; сохраняет ли силу договор, по которому предоставляется не обособленная часть площади помещения (здания) для размещения рекламы, банкомата и т.п., при смене собственника этого помещения или здания? По всем этим вопросам сложилась многочисленная и противоречивая практика судов разных уровней, которую мы здесь не анализируем из-за ограниченного объема; причем перечень таких ситуаций можно было бы и продолжать.

В научной литературе давно ведется спор о признаках вещных прав, позволяющих отличить их от обязательственных [5]. Авторы Концепции развития гражданского законодательства (далее – Концепция [6]) предлагают восемь признаков ограниченных вещных прав: а) вещные права возникают и прекращаются по основаниям, установленным ГК и изданными в соответствии с ним законами; б) перечень вещных прав определяется исключительно ГК; в) содержание вещных прав определяется ГК; порядок их осуществления определяется ГК и изданными в соответствии с ним законами; г) вещные права обременяют вещь (имущество), обеспечивают их обладателям господство над соответствующей вещью (имуществом) и следуют за вещью; д) вещные права имеют преимущество перед иными имущественными правами на соответствующую вещь (имущество); е) вещные права, в отличие от иных субъективных гражданских прав, подлежат вещно-правовой защите; ж) соотношение правомочий собственника и обладателя ограниченного вещного права определяется правилами ГК о соответствующем вещном праве; з) вещные права на недвижимые вещи подлежат государственной регистрации и возникают с момента такой регистрации.

Однако немалая часть этих признаков является не критериями; верно пишет А.О. Рыбалов: «Отсутствие легально установленных критериев, на основании которых право могло бы быть квалифицировано как вещное, привело к тому, что место признаков заняли последствия квалификации (свойство следования и абсолютная защита), вследствие чего была утрачена и практическая значимость категории вещных прав» [7]. Бесспорными признаками вещного права, исходя из его природы, видимо, можно назвать только господство над вещью как особым объектом права и возможность удовлетворять свой интерес без посредства других лиц.

Следование и абсолютный способ защиты права, приоритет вещных прав, способность обременять вещь, публичность, определение видов и содержания, законом не случайно рассматриваются в зарубежной доктрине и праве стран континентальной Европы как принципы вещного права [8], то есть применяются к праву, которое уже квалифицировано как вещное.

Идеи Е.А. Суханова, неоднократно предлагавшего закрепить исчерпывающий перечень вещных прав в законе [9, 10], оказали существенное влияние на законодателя. Пункт 2 ст. 223 Проекта дает закрытый перечень ограниченных вещных прав: право постоянного землевладения (глава 20); право застройки (глава 20.1); сервитут (глава 20.2); право личного пользовладения (глава 20.3); ипотека (глава 20.4); право приобретения чужой недвижимой вещи (глава 20.5); право вещной выдачи (глава 20.6); право оперативного управления (глава 20.7); право ограниченного владения земельным участком (статья 297.1). Это хороший выход из ситуации, четкий ориентир для практики; вместе с тем, это решение имеет как минимум три недостатка. Во-первых, носит сугубо временный характер, ибо постоянное усложнение общественных связей неизбежно порождает новые отношения, стороны которых стремятся получить защиту.

Во-вторых, закрытый перечень в любом нормативном акте подразумевает высочайший уровень кодификации, поскольку исправить ее недостатки судебной практике с помощью аналогии уже не удастся. Например, несмотря на то, что в п. 7.2 Раздела IV Концепции закладывалось знакомое нам из Римского права положение о том, что узуфрукт может быть предоставлен на недвижимое имущество или на движимую вещь (см., напр. Диг. 7.1.7. Ульпиан, Диг. 7.1.3.1. Гай и др.), в Проекте объектом права пользовладения называются только недвижимые вещи (ст. 302.1 Проекта). При этом пользовладение возникает на основании завещания, в частности, завещательного отказа (п. 1 ст. 302.2 Проекта). Однако п. 2 ст. 1137 ГК допускает возникновение на основании завещательного отказа права пользования движимой вещью, о котором не упоминает ст. 223 Проекта. То есть уже на этом этапе кодекс страдает недостаточной систематизацией.

Во-третьих, закрытый перечень ограниченных вещных прав крайне затруднит квалификацию фактически сложившихся между сторонами отношений в спорных ситуациях. Возьмем в качестве примера то же самое пользовладение, которое Проектом рассматривается в двух видах – обычное и социальное. Обычное пользовладение может основываться на договоре, причем как возмездном, так и безвозмездном, совершаемом в простой письменной форме (п. 2 ст. 302.2 Проекта). Правомерен вопрос о соотношении обычного пользовладения с некоторыми обязательственными отношениями, в частности, – с наймом жилого помещения (коммерческим наймом).

Корректировка положений главы 35 Проектом не предусмотрена. Основанием возникновения отношений найма – так же, как и одним из оснований обычного пользовладения, – является договор (ст. 671 ГК РФ). Тот факт, что для отношений коммерческого найма договор служит единственно возможным основанием возникновения, нельзя назвать определяющим отличием.

Содержание как права пользовладения (п. 1 ст. 302.3 Проекта), так и правомочий у нанимателя в договоре коммерческого найма состоит во владении и пользовании вещью в соответствии с ее назначением (в найме – для проживания – ст. 671 ГК, что, в принципе, в данном случае одно и то же). Наем является возмездным (ст. 628 ГК), пользовладение также допускается возмездным (это существенное условие договора – п. 2 ст. 302.2 Проекта). Наконец, и наниматель, и пользовладелец имеют защиту своего права от всех третьих лиц, включая собственника (п. 1 ст. 302.3 Проекта и ст. 215 Проекта). Едва ли целесообразно наличие в законодательстве норм, которые регулируют очень схожими способами совершенно разные по своей природе отношения. В практике это приведет к самым непредсказуемым последствиям, когда в силу недостатков юридической техники составляемого физическими лицами договора невозможно будет четко определить, какое правоотношение между ними формируется.

Если на Западе нормативные акты шлифуются веками применения, то у российского законодательства, особенно в сфере регулирования вещно-правовых отношений, нет и не может быть преемственности, ибо вещного права как такового в советский период не было. Как тут не вспомнить О.А. Красавчикова, еще в 1958 году указавшего: «за последнее время классификацией гражданских правоотношений на вещные и обязательственные, подразделением, которое издавна известно правовой науке, стали пренебрегать… Подобное положение сложилось, очевидно, в силу того, что наука гражданского права не смогла показать полезность указанного разграничения и место, где оно практически может быть использовано» [11]. Сегодня такая «полезность» налицо, но наука и, как следствие, практика столкнулись с тем, что не могут это разграничение обосновать.

Представляется, что особое значение имеет не само понятие вещного права, а его квалифицирующие признаки. Думается, следует все же исключить понятие вещного права из текста будущего закона. Не следует и указывать на закрытый перечень вещных прав в Проекте, а опасения, что стороны обязательственного правоотношения сумеют создать в таком случае некое неизвестное законодательству вещное право (чего они в новейшей истории никогда не делали), можно нивелировать установлением прямого запрета на такие соглашения. Дискуссию о признаках вещного права можно и необходимо продолжить на доктринальном уровне, с которого практика будет черпать основания для своих выводов и разрешения конкретных жизненных ситуаций.

Литература:

1. Основные институты гражданского права зарубежных стран/Отв. ред. В.В. Залесский. – М.: НОРМА, 2009. – С. 165-176.

2. Гражданское уложение Германии: пер. с нем. – М: Wolters Kluwer Russia, 2008. – С. 330-331.

3. Гражданский кодекс Российской Федерации [Электронный ресурс]: (в ред. Проекта Федерального закона № 47538-6, принятого ГД ФС РФ в I чтении 27.04.2012). Доступ из справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».

4. Райхер В.К. Абсолютные и относительные права (к проблеме деления хозяйственных прав). В особенности применительно к советскому праву//Вестник гражданского права. – 2007. – № 2. – Том 7. – С. 144-204.

5. Ахметьянова З.А. Вещное право: учебник. – М.: Статут, 2011. – С. 123-127.

6. Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (одобрена решением Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 07.10.2009)//Вестник ВАС РФ. – 2009. – № 11. – С. 6-99.

7. Рыбалов А.О. Ограниченные вещные права: проблемы определения//Закон. – 2007. – № 2. – С. 120.

8. Емелькина И.А. Понятие и признаки вещного права в российской и зарубежной цивилистике//Нотариус. – 2010. – № 6. – С. 39.

9. Маттеи У., Суханов Е.А. Основные положения права собственности. – М.: Юристъ, 1999. – С. 317-320.

10. Суханов Е.А. О понятии и видах вещных прав в российском гражданском праве//Журнал российского права. – 2006. – № 12. – С. 42.

11. Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. – М.: Госюриздат, 1958. – С. 175.