Степаненко А.В.

Стерлитамакский филиал Башкирского государственного университета, Россия

ДАО – ПУТЬ К ЦЕЛОСТНОСТИ МИРА И ЧЕЛОВЕКА

Что такое даосизм? Вопрос этот с давних пор привлекает внимание исследователей интеллектуального наследия Китая, однако дать на него краткий и ясный ответ оказалось совсем не просто, ибо «даосизм» – понятие на редкость многомерное и многозначное. Начать с того, что само слово «дао», от которого происходят слова «даосизм», «даосы», «даосский» и т.д., вовсе не является исключительным достоянием даосизма. Оно принадлежит всей китайской мысли, и каждый философ или ученый древнего Китая видел в нем обозначение истины или, точнее, глубочайшей правды и праведного пути жизни. Все китайские мудрецы – приверженцы Дао [1].

Основания для понимания даосского мировоззрения лежат в способности ценить в жизни не умное и даже не доброе, а просто долговечное, нетленное, чем бы оно ни было, поскольку ложное и эфемерное подвластно времени, в то время как вечность – атрибут истины и подлинности. Долговечна же не абстрактная истина, а искренность чувства, бесконечно долго предвосхищаемого, ожидаемого и потому бесконечно долго памятуемого. Мудрость Дао обращена к сердцу каждого человека, и без радостного и бескорыстного душевного отклика, которым держится жизнь каждого существа, немногого стоит.

Мудрость приверженца Дао – это не знание и не искусство, которым можно обладать как некой собственностью, а некое умение не нарушать своими суетными действиями и желаниями изначальный покой и совершенство бытия. Даосизм, таким образом, воплощает главный принцип восточного миропонимания и мироотношения, всегда требовавшего от человека обрести полноту своего бытия через самоустранение, отказ от желания, в котором проявляется чистое одухотворенное желание.

По учению даосов, истинным существованием обладает лишь великое Дао – предвечное, бесконечное, немыслимое, не имеющее «образа, вкуса или запаха»; никем не сотворенное, оно «само себе ствол, само себе корень»; оно беспристрастно охватывает и вмещает в себя все сущее, подобно всеобъятному и бездонному небу. Ибо в мире все происходит «само собой»: каждое мгновение времени и каждая частица бытия совершенно самодостаточны.

Дао непрестанно изменяется, «теряет себя» в мире конечного и преходящего. Творение же мира есть результат самопроизвольного деления первичной целостности Хаоса. Сначала Хаос, или Единое дыхание, разделилось на два полярных начала: мужское, светлое, активное начало Ян, и женское, темное, пассивное начало Инь; из «двух начал» выделилось «четыре образа», соответствующие четырем сторонам света; «четыре явления» вместе с центром развертываются в «пять стихий» (у син) или, точнее, пять фаз мирового круговорота: огонь, земля, металл, вода, дерево. Пять фаз ассоциируются с множеством явлений как в природном мире, так и в человеческом опыте. Существовала и другая числовая схема космогенеза: одно рождает два (Инь и Ян), два рождают три (Небо, Земля, Человек), а три рождает всю тьму вещей.

Дао есть своего рода «универсальная практика» самоосуществления человека во всех сферах многоуровневой реальности мира. Это еще и метафизический центр его жизненного мира, в котором соединяются и гармонизируются антиномии человеческого бытия.

Для примера обратимся к даосским представлениям о теле. Последнее, надо сказать, служило для даосов ближайшим прообразом бытия Дао, что объясняется несколькими причинами:

Во-первых, тело есть нечто заданное нашему опыту: мы рождаемся и приобретаем сознание, уже обладая телом. В сущности, тело и есть наш «изначальный облик», который, по слову Чжуан-цзы, «существует до нашего появления на свет». Это внутреннее, ноуменальное, чисто символическое тело – в конечном свете тело самого Дао – существует «нераздельно и неслиянно» с материальными телами, подобно тому, как чистое зеркало, вмещая в себя все вещи, само не тождественно им, а сила воображения, выявляя образы, не сводится к предмету созерцания.

Во-вторых, тело мыслится в даосизме как сгусток жизненной энергии или мирового дыхания (ци): даос, заявлял Чжуан-цзы, «не смотрит глазами и не слышит ушами», но внимает «жизненными токами». Тот, кто следует Дао, взаимодействует с другими существами в пространстве единого энергетического тела, «сердца Неба и Земли».

В-третьих, тело воплощает и цельность (являясь в этом отношении прототипом Пустоты), и многообразие нашего восприятия: единство телесной интуиции таится внутри хаоса наших ощущений.

Итак, тело, согласно даосской традиции, оказывается ближайшим прообразом Пустоты и Хаоса: оно превосходит противопоставление внутреннего и внешнего, центра и периферии и даже физического и духовного. Как ни странно, даосы связывали присутствие сознания с токами энергии и крови в организме. Иначе говоря, всякое ощущение и деятельность всякого органа в теле заключали в себе семена сознательного существования. Разум – не господин телесной жизни, а лишь одна из ее составных частей [2].

Ясно, что человек и мир для даосов – это микро- и макрокосм: одно существует в другом. Или, говоря языком китайской традиции, «человек пребывает в дыхании, а дыхание в человеке». Тот, кто уподобился «телу Дао» не делает различия между собой и другими. Мы познаем мир и саму необходимость продвижения по пути через игру оппозиций, открывая для себя все бесчисленные нюансы нашего опыта.

В христианской цивилизации Запада веками воспитывалось неприязненное или даже откровенно враждебное отношение к сексуальной жизни. Библейская заповедь «живите и размножайтесь» требовала заботиться о продолжении рода, но вовсе не предполагала наслаждения (удовольствия) физической близостью. Утехи плоти доступны лишь зрелой, умудренной душе. «Человеку в равной мере свойственно и жить инстинктами, и преодолевать их», – заметил швейцарский психолог Карл Юнг. Даосизм учит, прежде всего, принимать чувство – эту подлинную стихию всякой жизни. И, подобно самой жизни, чувство, в глазах даосов, само себя оправдывает и в самом себе находит силы для творческого роста. Мудрый, по слову Чжуан-цзы, «не смотрит глазами и не слушает ушами», «не полагается на свой ум», вверяет себя «одухотворенному желанию» [3].

Много таит в себе тайн древнее китайское искусство, мировоззрение, мироощущение даосизма. Он необъятно многолик и многогранен. Цивилизация старого Китая уже ушла в прошлое. Но ее мудрость, вобравшая в себя опыт духовных исканий и подвижничества сотен поколений, не умерла и не может умереть. Даосизм, как часть и, может быть, самая часть этой мудрости, не потерял своей жизненности и сегодня. Заветы древних даосов обращены к каждому, кто не удовлетворяется условностями цивилизаций, морали, идеологий, но ищет истинно великое и вечное, кто имеет мужество отказаться от мелочных приобретений ради того, чтобы вместить в себя весь мир.

Литература:

1. Лукьянов А.Е. Истоки Дао. Древнекитайский миф. М., 1992.

2. Антология даосской философии. Перевод / Сост. В.В. Малявин, Б.Б. Виногадский. М.,1994.

3. Торчинов Е.А. Даосизм: Опыт историко-религиозные описания. Спб., 1993.