Филологические науки/8.
Родной язык и литература
К.
филол. н. Мишина Г.В.
Стерлитамакская государственная педагогическая
академия
им. Зайнаб
Биишевой, Россия
ДУХОВНЫЙ СМЫСЛ КОНЦЕПТА «ЧУДО» В
ТВОРЧЕСТВЕ
Н.А. НЕКРАСОВА
В богословской литературе
понятие чудо трактуется так: «Чудо есть доступное внешнему наблюдению
действие или событие сверхъестественное, но не противоестественное,
производимое непосредственно силою Божьею для достижения важных религиозных
целей на пути спасения» [2;75].
Европейская философская мысль также объясняет феномен религиозного чуда: «От
понятия откровения неотделимо понятие чуда. Подобно тому, как греческая
мысль требовала повсюду чистого прекрасного ограничения, чтобы возвести для
себя весь мир в мир фантазии, так восточная мысль повсюду стремилась к
неограниченному, к сверхъестественному… Понятие чуда в греческой мифологии
невозможно, так как боги там не сверхприродны; там нет двух миров –
чувственного и сверхчувственного, но есть единый мир. Христианство, которое
возможно только в абсолютной раздвоенности, уже при своем возникновении
покоится на чуде. Чудо есть абсолютность, рассматриваемая с эмпирической точки
зрения, попадающая в конечное без того, чтобы в связи с этим иметь отношение ко
времени» [3;141].
Поэзия Н.А. Некрасова, представителя
европейской интеллигенции, не утратившего русское национальное сознание,
реализует близкое к этим значение слова «чудо». Чудо в произведениях поэта
происходит чаще всего в природе либо в церкви, его видит либо ребенок, либо
взрослый человек, имеющий непреодоленное детское сознание.
В творчестве Некрасова проявлено отношение
к земле как к святыне. Если говорить о мировоззрении героя-крестьянина, то во
многом оно исходит из почитания матери-земли, имеющего языческие корни. Исходя
из мифологических представлений о земле как плодородящей силе («мать – сыра
земля»), древние славяне распространяли активное начало земли и на самого
человека. Язычество предполагало зависимость от земли и объявляло все процессы
и перемены в человеке волею природы. Отсюда культ Земли и Воды. Некрасов,
близко знакомый с укладом народной жизни, не мог не учитывать древнейшую
систему мировосприятия, согласно которой, всякая боль, причиненная земле,
считается грехом. В поэме «Саша» мужики, вырубающие лес, - убийцы, идущие против
законов природы. Антропоморфизация природы доводится Некрасовым до того, что в
поэме говорят сосны. Они ласковы. Солнце смеется. Вся природа ликует, только
река, прегражденная мельничной плотиной, злится. Начав с антропоморфизации
природы, поэт приходит к глубоко эстетическому воплощению психологического
параллелизма. Таков многозначительный вывод из созерцания реки, укрощенной
плотиной:
«Не суждена, видно, волюшка ей, -
Думает Саша: - безумно роптанье…»
Самоубийца
из стихотворения «Похороны» тоже вступает в вечный диалог с природой:
Почивай себе с миром, с любовью!
Почивай! Бог тебе судия,
Что обрызгал ты грешною кровию
Неповинные наши поля!
Он грешен, потому что
принес земле не семя, способное прорасти, а кровь как символ смерти. Нужно
отметить, что скорбный образ посева кровью часто встречается в русской
литературе, особенно ярко он выражен в « Слове о полку Игореве ». Животворящей
считают только кровь Христа, которая, по легенде, пройдя сквозь землю, оживила
Адама. Прощение же грешного человека чудесно, оно дается хотя и людьми, но во
многом потому, что земля приняла в себя «несчастного стрелка», да и сами
крестьяне, живущие природным умом, способны на большее великодушие, чем те, кто
далек от земли.
Чудесное почти всегда у Некрасова
происходит в природе или на фоне природы:
Не дождь, там чудо Божие:
Развешаны мотки … («Кому на Руси жить
хорошо»)
Поэт
умеет точно изобразить превращение, происходящее во внутреннем мире героя под
воздействием природы. Влияние не обязательно носит характер физического
воздействия (свет, тепло или холод, наводнение), порой это лишь пейзаж, дающий
толчок или являющийся завершающей ступенью внутреннего изменения. Подобное
произошло с героем поэмы «Кому на Руси
жить хорошо» Савелием.
В основе образа Савелия,
созданного Некрасовым, лежит древний фольклорный образ богатыря Святогора, о
чем неоднократно писали исследователи. Об этом свидетельствует и изменение
Некрасовым названия 3-й главы «Крестьянки»: вместо «Дедушка Савелий» она
названа «Савелий, богатырь святорусский». В русском былинном эпосе тяжести
Святогора не выносит «мать сыра земля», но сам он не может превозмочь тяги
земной, заключенной в суме; пытаясь поднять суму, он уходит ногами в землю
Читатель наблюдает, как «вырастает» Савелий из мира замкнутого и
холодного. Убийство немца-управляющего наложило печать на всю жизнь богатыря. И
сам он расценивает этот поступок не иначе как грех. Выпавшие на его долю
испытания сделали Савелия еще жестче, еще скрытнее. Нечеловеческие условия
превращают его в подобие зверя. А вновь стать человеком в такой семье
невозможно:
Покуда
были денежки,
Любили
деда, холили,
Теперь
в глаза плюют.
Главным
талантом героев Некрасова стало милосердие, умение любить, умение принимать мир
и людей. Искреннее восхищение, благоговение вызывает Матрена Тимофеевна, ее
сыновья: Федот, пожалевший волчицу, Лиодорушка, ставший нечаянным спасителем
отца, Демушка, возвративший к жизни деда Савелия. Савелий поднимается от глупых
розыгрышей родственников к чему-то настоящему, к пониманию жизни как любви. И
смерть внука не что иное как наказание за прошлые грехи, а душевные мучения
Савелия – искупление этих грехов, преображение, которое осознается как чудо:
Третьеводни прицелился
Я в белку: на суку
Качалась белка … лапочкой,
Не выпалил: живи! («Кому на Руси жить
хорошо»)
В мире людей, который изображает поэт,
чудом становится добро, сострадание – то, что по мысли Некрасова, должно быть
нормой как ярчайшим проявлением лучших человеческих качеств. Нормой и
оправданием земной жизни становится вера:
Войди! Христос наложит руки
И снимет волею святой
С души оковы, с сердца муки
И язвы с совести больной…(«Тишина»)
Чудо
подразумевает «причастное Богу», чудо – это не другой мир, а принципиально иной
взгляд на мир, отличный от обычного зрения и называемый прозрением, через
которое проходят люди праведные или стремящиеся к праведности. Поэтому в «Кому на Руси жить хорошо» поиск
счастливого превращается в поиск праведного, поэтому у Некрасова часто едины
понятия чуда и святости. Сам поэт как-то бережно относится к своим героям,
отмеченным «перстом Всевышнего» - Евфросиньюшке, Ионушке, Власу.
Во многом неожиданны
выводы о таком типе русского человека, как Влас, сделанные Ф.М. Достоевским в
«Дневнике писателя». Писатель начинает с того, что называет стихотворение
Некрасова «Влас» шутовским, обоснованием служит то, что поэт якобы любит не
человека, а «общечеловека», а «любить общечеловека – значит наверное уже
презирать, а подчас и ненавидеть стоящего подле него настоящего человека»[1;38].
Однако сам Влас очень заинтересовал Достоевского. Не только и не столько
«болезненной фантастичностью», а мотивированностью поступков, или, если
говорить точнее, бессознательной мотивированностью. Достоевский объясняет
изменение жизни Власа не страхом перед Божьим судом, а потребностью в
страдании: «Я думаю, самая главная, самая коренная духовная потребность
русского народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутомимого, везде и
во всем» [1;36]. Трудно определить,
рождается жажда страдания верой или только усиливается ею, будучи исконной,
природной.
Русский человек – человек
стихийный, природный. С этим согласны и Некрасов, и Достоевский. Во многом
схоже и их понимание русской веры. Некрасов в стихотворении «Ночь, Успели мы
всем насладиться…» пишет: «Кто все терпит во имя Христа…» и здесь же «Без
понятья о праве, о Боге…». У Достоевского так: «Говорят, русский народ плохо
знает Евангелие, не знает основных правил веры. Конечно так, но Христа он знает
и носит в своем сердце искони… сердечное знание Христа и истинное представление
о нем существует вполне. Оно передается
из поколения в поколение и слилось с сердцами людей. Может быть,
единственная любовь народа русского есть Христос…»[1;38]. В этом духовное спасение человека, народа,
России.
Некрасов согласен с этой точкой зрения. Церковь для
поэта является, наряду с природой, символом родины, обладающим огромной
животворящей энергией. Через Христа происходит личностное и всеобщее
подключение к мировой совести. Это черта мировосприятия некрасовского героя –
ожидание чуда и вера в его осуществление.
Литература:
1. Достоевский, Ф.М.
Дневник писателя // Достоевский, Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 томах. Л.:
Наука, 1984. - Т.26.
2. Полный православный богословский энциклопедический словарь в 2 т.
Т.2. - М.: Возрождение, 1992.
3. Шеллинг, В.Ф. Философия искусства. – СПб.: Алетейя, 1996.