Д.ф.н. Е.Е. Завьялова

Астраханский государственный университет, Россия

Гоголь – Сковорода: в продолжение темы

Мысль о возможном влиянии Г. Сковороды на мировосприятие Н.В. Гоголя была высказана Д. Чижевским [8]. Непреложные доказательства этого влияния привёл М. Вайскопф [1]. Необходимо отметить, что Н.В. Гоголю импонировал сам образ жизни «беглеца от мира»: подвижничество, скитальчество, нестяжательство («Той ближче усіх до неба, кому нічого не треба»). В судьбах двух художников можно найти немало параллелей: нестандартные ходы в преподавательской деятельности, жизнь в чужих домах, предчувствие близкого смертного часа. Оба сожгли свои неудачные рукописи: Г.С. Сковорода был недоволен диалогами «Асхань», «ожелчившися, спалил» их, но список произведения сохранился у одного из друзей философа. Уничтожение второго тома поэмы «Мёртвые души» и обнаружение черновиков – общеизвестный факт.

В данной статье хотелось бы обратить внимание на аспект, который до настоящего времени не являлся предметом разысканий ни философов, ни литературоведов. Речь пойдёт о пургаментарных образах в сочинениях Г.С. Сковороды и Н.В. Гоголя.

Н.В. Гоголю близко мистическое миропонимание украинского мыслителя: идея о том, что внешнее таит в себе внутреннее, скрывает его. Этим тоже отчасти можно объяснить пристальность, с которой писатель вглядывается в окружающий мир. В 11 басне Г.С. Сковорода очень последовательно (и совсем по-гоголевски) описывает вред, который Ветер причинил Философу: «…как только я отворил окно, чтобы выбросить вон чеснокову шелуху, ты как дунул проклятым твоим вихрем, так всё назад по целому столу и по всей горнице разбросал, да ещё притом остальную рюмку с вином, опрокинувши, расшиб, не вспоминая то, что, раздувши из бумажки табак, всё блюдо с кушаньем, которое я после трудов собрался было покушать, совсем засорил...» [4, т. I, с. 85] (здесь и далее разрядка текста моя – Е.З.). По точности, пластичности и динамичности нарисованная Г.С. Сковородой картина предвосхищает достижения писателей XIX века. Чесночная шелуха и табачные крошки – образы нетрадиционные, непоэтичные – пургаментарные – и близкие поэтике Н.В. Гоголя.

Очень актуален для обоих мыслителей мотив амбивалентности человека. Г.С. Сковорода доказывает, что в любом из смертных живут двое: внутренний и внешний, вечный и временный, небесный и земной, духовный и душевный, творческий и тварный. Н.В. Гоголь высказывает аналогичные идеи. В частности, при посещении Сикстинской капеллы в Ватикане, глядя на фреску Микеланджело, он говорит А.О. Смирновой: «Тут история тайн души. Всякий из нас сто раз на дню то подлец, то ангел» [5, с. 52]. Соответственно, при воссоздании образа жизни «подножных» людей оба писателя используют самые неприглядные краски, самые отталкивающие сравнения.

В «Алфавите» Г.С. Сковорода следующим образом раскрывает сущность «непознавших естества Божьего»: «Одно тленное естество в сердцах их царствовало. Зевали они не мирскую машину, но одну только глинку на ней видели: глинку мерили, глинку считали, глинку существом называли, так как неискусный зритель взирает на картину, погрузив свой телесный взор в одну красочную грязь, по не свой ум в невещественный образ носящего краски рисунка или как неграмотный, вперивший тленное око в бумагу и в чернила букв, но не разум в разумение сокровенной под буквами силы. А им и на ум не всходило сие нетленного нашего человека чудное слово: «Плоть – ничто, дух животворит». У них то только одно было истиною, что ощупать можно. Глиняные душки – те их защитники. Каждое мненьице – то их божок, а каждый божок – то их утешеньице» [4, т. I, с. 428–429]. Ещё более резко украинский мыслитель отзывается о человеческом роде в «Беседе, наречённой Двое»: «Наш Род есть то Земля, Пепел, Тень, Вид, Ничто…» [4, т. I, с. 244–265]. Земля, пепел, ничто… Все эти философские коды можно обнаружить в прозе Н.В. Гоголя.

«Бог Сковороды, – отмечает В.Ф. Эрн, – имеет свою тень, должен непременно опираться в подножии своем на пустошь и тлень и хотя постоянно творит новое и чудное, но всегда носит и вечно будет носить старые, ветшающие, тленные ризы» [7, с. 264]. Сравним это утверждение с отрывком из ранней редакции гоголевского «Портрета» (1835), в котором «почти божественный старец» наставляет сына: «…земля наша – прах пред Создателем. Она, по его законам, должна разрушаться, и с каждым днем законы природы будут становиться слабее…» [2, т. III, с. 443].

Для верной интерпретации произведений Н.В. Гоголя очень важна ещё одна идея Г.С. Сковороды – идея целостности, неделимости человеческой сущности. «Вся тварь есть рухлядь, смесь, сволочь, сечь, лом, крушь, стечь, вздор, и плоть, и плетки... А то, что любезное и потребное, есть едино везде и всегда. Но едино всё горстью своею и прах плоти твоей содержит.

Благодарение же блаженному Богу за то, что всё нас оставляет и всё для нас трудное, кроме того, что потребное, любезное и единое [4, т. I, с. 112].

Живописуя разбитый, грешный, ложный мир, Г.С. Сковорода до предела дифференцирует пургаментарные образы. Рухлядь – рушимые пожитки, скарб [3, с. 571]. Смесь – механическое соединение разнородных элементов, лишённая единства совокупность чего-либо. Сволочь – всё, что сволоклось в одно место: бурьян, трава, коренья, сор [3, с. 582]. Сечь – то, что рассечено, накрошено [3, с. 588]. Лом – что изломано [3, с. 373]. Крушь – что разбито [3, с. 352]. Стечь – жижа [3, с. 624]. Философ выстраивает образный ряд на основе градации: сначала компонует более крупные объекты, не потерявшие свои первоначальные очертания, но утратившие функциональность; затем перечисляет объекты более мелкие, бесформенные и, наконец, переходит к нераспознаваемой, прибредшей водянистую форму субстанции («жижа»). Далее, через запятую, как бы уравнивая их с вышеперечисленными пургаментарными образами, Г.С. Сковорода включает в этот ряд «вздор» (ссоры, споры, брань [3, с. 121]), «плоть» (тело, персть, прах [3, с. 484]), «плетки» (сплетни, ложь, клевету [3, с. 483]). Связываются далёкие друг от друга понятия, доминантой становятся множественность, разделимость, тлен. «Смерть… есть смешение в одно телесной и Божественной натур; а смешенное это слияние есть устранение от Божественного естества в страну праха и пепла…», – пишет Г.С. Сковорода в «Разговоре пяти путников» [4, т. I, с. 450].

Нам представляется, что именно эта философская идея во многом определяет концептуальную сущность гоголевской установки на «мелочи Н.В. Гоголю близко мистическое миропонимание украинского мыслителя». На нарушение в произведениях писателя гармонического и органического соотношения целого и его частей указывают многие исследователи. В работе «Вещь в антропоцентрической перспективе» В.Н. Топоров пишет, что в прозе Н.В. Гоголя «части отъединяются изобилуются, дробятся, утрачивают смысл, который им давался контекстом “целогоˮ; в этом отношении приходится говорить о возникновении новой и страшной деструктивной силы, которая разваливает это целое в двух направлениях, связанных друг с другом тем не менее обратно пропорциональной зависимостью: чем дальше идёт членение-распадение целого и, следовательно, чем более и более умножается число разъятых “продолжателейˮ утраченного целого, тем дальше идёт процесс обессмысливания их: телесная, материальная, вещная переполненность имеет своим следствием смысловую инфляцию, приводящую в пределе к смысловой опустошённости этого переполненного, становящегося тесным и узким пространства, где уже ничего нет, кроме оставленных смыслом и, значит, человеком вещей, преизбыточествующей вещности, образующей уже некую хаотическую, мертвящую, поистине адскую стихию» [6, с. 37–38].

Литература

1. Вайскопф М. Птица-тройка и колесница души. – М.: Новое литературное обозрение, 2003. – С. 146–163.

2. Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: в 14 т. / АН СССР; Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). – М. – Л.: Изд-во АН СССР, 1937–1952.

3. Даль В.И. Толковый словарь русского языка: современная версия. – Печатается по изданию: Даль В.И. Словарь живого великорусского языка. – 3 изд. – СПб., 1903–1909 гг. – М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. – 736 с.

4. Сковорода Г. Сочинения: в 2 т. / АН СССР. Ин-т философии. – Т. 1. – М.: Мысль, 1973. – 511 с.; Т. 2. – 486 с.

5. Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. – М.: Наука, 1989. – 789 с.

6. Топоров В.Н. Вещь в антропоцентрической перспективе (апология Плюшкина) // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное. – М.: Прогресс-Культура, 1995. – С. 7–111.

7. Эрн В.Ф. Г.С. Сковорода: Жизнь и учение. – М.: Путь, 1912. – 347 с.

8. Tschižewskij D. Skovoroda – Gogol // Die Welt der Slaven. – 1968. – Bd. XIII. – H. 1. – S. 318–325.