Педагогические науки/ 2. Проблемы подготовки специалистов.

Исакина Л.Б.

Музыкальный колледж Белгородского государственного института искусств и культуры, Россия

Кравцов А.Ф.

Музыкальный колледж Белгородского государственного института искусств и культуры, Россия

Кравцова И.А.

Музыкальный колледж Белгородского государственного института искусств и культуры, Россия

Искусство в постиндустриальном обществе

Существуют истины, не требующие доказательств. Но их вновь и вновь исследуют, доказывают, что они - истинны. Казалось бы, зачем? А для того, чтобы лишний раз убедиться в правильности выбранного пути, в надежности привычных ориентиров, утвердиться покрепче в жизни. Но наряду с привычными, «верными» мыслями могут родиться и их антиподы, мысли «неверные». То есть, неоднозначные, полемичные. Но именно такие мысли и провоцируют неординарность, самобытность мышления творческой личности, поиск новых, неисхоженных путей. Ниже приводятся соображения, которые можно назвать полемичными, неоднозначными.

Как нам представляется, мы являемся свидетелями упадка искусства. Не только музыкального, но искусства вообще. Тому можно искать и находить все новые объяснения, можно отрицать все, что служит доказательством этого печального факта, можно предрекать возрождение искусства как высшей (после единственно Жизни) ценности человеческого существования, как то было на протяжении многих веков.

Зададимся вопросом: не объективен ли этот процесс? Может ли искусство подойти к своему естественному концу?

По поводу конечности или бесконечности искусства приведем следующие соображения: все, что когда-то возникло, преходяще. Не вдаваясь в элементарные примеры, заметим, что искусство тоже когда-то возникло, развивалось, достигало своей высшей точки, а затем начался процесс старения… Разумеется, оно не исчезнет, - оно исчерпает потенции развития.

В свое время с Гегелем мало кто мог согласиться, уж слишком необычна, если не кощунственна, в начале 19 века, в эпоху расцвета романтизма, расцвета всех видов искусства, была мысль о его объективной конечности. Рассуждения Гегеля сводились к следующему. Во весь огромный доантичный период, приблизительно 30-40 тысяч лет, включая древнейшие цивилизации, искусство абсолютно преобладало, наука была в зачаточном состоянии; Древняя Греция представляла собой равновесие, равнозначность научной и художественной мысли; опуская ретроградное Средневековье, то же видим в эпоху Возрождения; а вот далее, постепенно, постепенно - особенно явственно просматривается эта тенденция в наше время - наука вырывается вперед, значение ее в жизни человечества неизмеримо возрастает [1]. Наука смело вторгается в заповедные области искусства. Современная популярная музыка использует почти исключительно синтетические звучания, давно уже существует музыка компьютерная; компьютерная графика - как по-хозяйски расположилась она в современном кинематографе, который в свое время потеснил изобразительное искусство, театр; в литературе, казалось бы, науки поменьше, но приглядимся внимательней: выявлены 33 основные сюжетные коллизии, которые тасуются в литературе испокон веков, сверхпопулярны детективные жанры, основывающиеся на научных методах, широчайше распространена научно - популярная литература.

Западная культурология со времен резкого повышения коммуникативных возможностей человечества разделяла культуру и, в частности, искусство на три пласта: изощренную (для «высоколобых»), посредственную (для «среднелобых») и вульгарную (для «узколобых») [4]. Все три пласта различаются и качественно, и количественно. Представим пирамиду, поделенную горизонтально на три части. В верхней части – духовная элита, производители и потребители высокого искусства. В количественном отношении они весьма проигрывают, но в качественном именно они являются двигателем прогресса, создают фундаментальные духовные ценности, лежащие в основе всех жанров, идей, приемов развития, и т. д. в искусстве и в основе прикладной науки двух других пластов. «Средняя» культура, как утверждается, имеет черты и признаки как «высокой», так и «вульгарной» культур. И самая распространенная (а следовательно, и самая востребованная) - это массовая культура, нижняя часть пирамиды. Она – дитя «высокой» и «посредственной» культур, питается их соками и практически не создает ничего принципиально нового. Этому пласту принадлежат самые массовые виды и жанры искусства: телесериалы, бульварная и большая часть детективной литературы, песни, танцы, зрелища: футбол, бокс, скачки - все, что не обладает сложным содержанием, не требует больших умственных затрат и имеет наикратчайший путь к чувствам потребителя. И поскольку подавляющая масса потребителей не имеет и объективно не может иметь глубоких специальных познаний, необходимых для восприятия сложных и содержательных образцов высокого искусства (не все закончат консерваторию, литературный институт или академию живописи), постольку нижний культурный пласт, все дальше удаляясь от вышележащих пластов, приобретает свойство самодостаточности, независимости. Многие люди никогда в жизни не прослушали ни одной симфонии, оперы, не познакомились ни с одним стихотворением Ахматовой или пьесой Шекспира (в литературном варианте, а не в киноверсии), не могут и не пытаются ничего разобрать в творчестве П. Пикассо или Х. Миро, - и между тем не чувствуют никакой обделенности, не испытывают никакого духовного голода. Они находят достаточно пищи в нижнем слое и совершенно не ощущают потребности узнать, «как оно там, вверху». И удивительный парадокс: высокое искусство являет все больше симптомов исчерпанности, грядущей принципиальной завершенности, в то же время массовая культура процветает, становясь все более и более массовой (поп-звезда на свой концерт соберет стадион, а классический пианист…). Искусство во многих областях давно достигло своих вершин, а, как выразился российский писатель М.Веллер (устно), «с вершины все тропинки ведут вниз».

Теряет свои позиции родившаяся для услады господствующих классов опера. Много ли нынче пишут опер? Достаточно того, что уже имеющиеся мало кто слушает (имеется в виду массовый слушатель), - в Большой театр или Карнеги-холл ходят на знаменитых вокалистов, чтобы сказать потом не «я слушал Верди», а «я слушал Пласидо Доминго». Совершенно не эволюционирует, на наш взгляд, а отходит в прошлое классический тип симфонии. Редкий композитор обращается сейчас к этому жанру. То же происходит с сонатой, инструментальным концертом.

Какая музыка последние полвека звучит в концертных залах? Музыка восемнадцатого, девятнадцатого и первой половины двадцатого века. А что предлагает слушателям вторая половина двадцатого века? И много ли шедевров явил миру XXI век?

А в литературе есть величины, равновеликие Бальзаку, Достоевскому, Фолкнеру?

Объективно завершил развитие живописи В. Кандинский. Примитивным символизмом наскальных рисунков начиналось изобразительное искусство; пройдя все этапы развития, завершилось последним фундаментальным открытием – абстракционизмом. Новации последующих авангардистов не столь фундаментальны и плодотворны.

А. Онеггер не без оснований утверждал, что в области гармонии изобрести что-то новое совершенно невозможно [2]. И. Стравинский считал, что его балет «История солдата» по ритмической изощренности никогда не может быть превзойден [5]. По истечении почти сотни лет никто не скажет, что он погрешил против истины. А. Скрябин не имеет ни одного последователя или даже подражателя. Потому что он сам, как никто другой до него, полностью исчерпал свой язык, свои средства выразительности.

К вышесказанному можно добавить, что сочинить музыку, которую не уличил бы в плагиате компьютер, опытному музыканту не составит труда, но истинно новаторскую, которую оценил бы другой опытный музыкант, - представляется чрезвычайно трудным, на грани возможного. Ибо всегда найдутся не только гармонии, но и их последовательности, и ритмы, и тембры, и мелодические обороты, которые будут напоминать о старом качестве, об образах и эмоциях иных музыкальных произведений, где они сыграли наиболее продуктивную, действенную роль.

Но что до всего этого эстрадной песне? Ровным счетом ничего. Она здравствует и процветает на нескольких элементарных гармониях. Она тысячекратно перепевает самою себя – и ничуть не тяготится этим, напротив, размножается в геометрической прогрессии, ежедневно выбрасывая на потребу благожелательной публике сотни все новых поделок, и можно с уверенностью сказать, что процесс этот не прейдет никогда, ибо нарождаются на свет все новые поколения нетребовательной публики, и кто там будет сличать и подсчитывать, сколько раз использовался такой-то оборот или какие песни написаны на именно эту вот гармоническую последовательность. Кого волнует «фабричное» тиражирование поп-див (вспомним телевизионный проект с откровенным названием «Фабрика звезд»)? Слова «примитив», «банальность», «клише», «шаблон» не имеют в поп-культуре никакого смысла. Каждое новое поколение познание мира начинает с нуля и ступенька за ступенькой поднимается на первую платформу пирамиды, и лишь отдельные индивидуумы продолжают восходящее движение – преимущественно избравшие себе соответствующие профессии. И поскольку массовый потребитель всегда будет нуждаться в носителях своих потребностей, эти носители должны где-то обучиться, а именно в специальных учебных заведениях. А элитный слушатель, который – в небольших количествах – будет всегда, не даст кануть в Лету высокому искусству, вершинному достижению человеческого духа. Это о них сказал В. Брюсов:

А мы, мудрецы и поэты,

Хранители тайны и веры,

Унесем зажженные светы

В катакомбы, пустыни, пещеры [6].

Ключевое слово здесь: хранители.

Когда говорят о воспитательном значении искусства, апеллируют преимущественно к высоким образцам. В массовой культуре, основывающейся как раз на «невысоких» образцах, где искусство не инструмент образного познания мира, а способ развлечения, воспитательная функция принижается, мельчает, но не исчезает. Простая песня или музыка к фильму может глубоко трогать, настраивать на возвышенный лад, умиротворять, очищать душу, навевать светлую грусть, вызывать патриотические чувства, - находить кратчайший путь к сердцу и добиваться на своем уровне почти того же результата, что и музыка более сложная по форме и содержанию и обращенная к более подготовленному слушателю.

Древнегреческий философ Пифагор 2,5 тысячи лет назад, размышляя о влиянии музыки на человека, классифицировал и систематизировал известные ему мелодии: эти лечат, эти возбуждают любовные страсти, эти зовут в бой, эти освобождают духовную сущность человека от материальных привязанностей и т.д. Выглядит наивно, но по сути верно. И так же как количественно нельзя измерить любовь, или боль, или счастье, так же нельзя однозначно определить, глубже ли затронула элитного слушателя «Божественная симфония» Скрябина, чем обычного слушателя какая-нибудь простая лирическая песня. Кто измерит глубину и качество чувства? В этом отношении все пласты искусства как-то соприкасаются, имея одну цель – человеческую душу. Кстати, хотелось бы тут же отметить две вещи. Во-первых, среди высоких образцов немало понятных в той или иной мере, а следовательно, доступных не только для «высоколобых», но и для «среднелобых» и «узколобых». Например, «Кармен» Ж. Бизе, 40-я симфония В. Моцарта, Второй фортепианный концерт С. Рахманинова, Токката и фуга ре минор И.С. Баха, 7-я симфония Д. Шостаковича, музыка Чайковского, и т.д., и т.д... Во-вторых, в сфере популярной музыки, наряду с дискотечной «музыкой для ног», достаточно много музыки замечательной: песни И. Дунаевского, В. Соловьева-Седого, Д. Тухманова, М. Дунаевского, А. Пахмутовой… В западной поп-музыке свои кумиры. И исполнители - не только «раскрученные», безголосые ловцы удачи на поприще шоу-бизнеса, но истинные таланты: М. Магомаев, Э. Фицджеральд, Э. Пресли, Ф. Синатра… Кроме того, если не всегда просто представить завсегдатая дискотеки или любителя «тюремного шансона» на филармоническом концерте, то «небожители», все до единого, высокими сферами не ограничиваются, интересуются зрелищами, зачитываются детективами и даже не гнушаются порой телевизионными сериалами. Известно, что Моцарт с удовольствием слушал уличных музыкантов, Бах поглощал всю существовавшую вокруг него музыку, Чайковский внимал незамысловатым песням крестьян не только для того, чтобы «переплавить их потом в горниле собственного творчества»…

Итак, результатом наших рассуждений может считаться уверенность в том, что, несмотря на застойные явления в высшем эшелоне искусства, несмотря на принципиальную возможность его завершенности, искусство вообще будет жить столько, сколько живо будет человечество, но в ретроспективном виде. Ни Микеланджело, ни Баха, ни Шекспира не забудут, а вот будут ли в грядущие эпохи свои титаны такого масштаба – это вопрос. И если высшие достижения, например, фортепианного исполнительства, по глубокому убеждению авторов, позади (Э. Гилельс, С. Рихтер, А. Рубинштейн, В. Горовиц, С. Рахманинов…), и вряд ли можно представить, что в будущем будут играть «еще лучше», то нас должно согревать сознание того, что удерживаться на уже достигнутом уровне, быть «хранителями тайны и веры», хранителями великих традиций, передавать «зажженные светы» новым поколениям – задача трудная, и ответственная, и благородная.

Литература:

1. Гегель Г.В.Ф. Эстетика / Г.В.Ф. Гегель. - М.: Искусство, 1973.

2. Онеггер А. Я - композитор / А. Онеггер. - Л.: Музгиз, 1963.

3. Леонтьева О. Западноевропейские композиторы середины 20 в. / О. Леонтьева. - М.: Музыка, 1964.

4. Кукаркин А.В. Буржуазная массовая культура / А.В. Кукаркин. - М.: Политиздат, 1978.

5. И. Стравинский – публицист и собеседник: сборник ст. - М.: Советский композитор, 1988.

6. Русская поэзия 19-20 веков. – М.: ООО «Издательство Астрель», 2003.