Филологические науки / 8. Русский язык и литература

К.пед.н., Старченко Г.Н., студентка Сагатова М.В.

Павлодарский государственный педагогический институт, Республика Казахстан

Образы поэтов-современников в творчестве

М. Цветаевой

Обращения Цветаевой к поэтам-современникам многочисленны и разнообразны. Главная тема, «святая святых» лирики Цветаевой – высокое предназначение поэта, которое достигается отречением от пригибающих душу к земле страстей. Всегда чуждавшаяся всякого рода поэтических объединений, презиравшая богему, далёкая от окололитературной борьбы самолюбий и амбиций, она была счастливо лишена чувства творческой зависти или ревности. Её оценки глубоки и оригинальны. Поэтому, знакомясь с творчеством многих авторов XX века, невозможно пройти мимо отзывов о них М. Цветаевой.

С их помощью можно лучше и яснее представить себе человеческую и художническую суть Александра Блока, Анны Ахматовой, Максимилиана Волошина, Леонида Пастернака и других поэтов.

В статье «Искусство при свете совести» М. Цветаева писала: «…Для большого поэта достаточно большого поэтического дара. Для великого самого большого дара – мало, нужен равноценный дар личности: ума, души, воли и устремление этого целого к определённой цели, то есть устроение этого целого» [Цит. по: 1,с.415]. В поэте в полной мере отразились все перечисленные ею черты личности: пытливый ум, постоянно осваивавший всё новые высоты; страстное, «безмерное» сердце, отзывчивое на всякое впечатление бытия; неутолимая потребность любить; жадный, никогда не угасавший интерес к жизни и к людям; глубинное понимание исторических судеб России и мира.

М. Цветаева не принадлежала к символистам, но это не мешало ей обожать А. Блока и посвящать ему восторженные строки. «Стихи к Блоку» открывают едва ли не главную тему Цветаевой – поэт, творчество и их роль в жизни.

Блок – это божество поэзии, явление самой жизни, её воплощение. В своём цикле Цветаева воспевает, прославляет его, ставит над всеми, наделяет божественными чертами, поэтому послание приобретает одические элементы.

Мне – славить

Имя твоё... [2, с.33].

Блок у Цветаевой – «сновидец, всевидец», Поэт, певец жизни («певчая прорезь», «рот-его-рана»). Поэт поднимается над обывателями («крылья изведали право: лететь!»). По мнению, В.В. Агеносова, «путь поэта у Цветаевой – это путь избранничества и обречённости» [3, с.259]. «Мёртвый лежит певец. И воскресение празднует» [2, с.34], – пишет она в посвящении ещё живому Блоку в 1916 году.

В стихах 1921 года, написанных после смерти Блока, доминирует трагическое звучание: Цветаева оплакивает поэта:

Это с заоблачной – он – версты,

Это последнее – он прости... [2, с.37].

Сквозь трагический пафос опять пробиваются славословящие ноты: в цикле появляется мотив воскрешения – вознесения – вечной жизни. Блок не может умереть: он – божество поэзии:

Над окаянной –

Взлёт осиянный.

Праведник душу урвал – осанна! [2, с.37].

Обращения Цветаевой к современникам были не только данью восхищения. Её стихотворения, очерки, воспоминания, статьи, посвящённые поэтам, содержат тонкий и точный анализ творческой личности. Поэт для Цветаевой – высшее проявление человечности. Отсюда уважительное отношение к собратьям по профессии. Ни о ком из них она не говорила плохо, но в каждого влюблялась и умела передать в лирике и прозе суть каждого из них: «Не мэтр был Гумилёв, а мастер боговдохновенный»; молодой Державин – о Мандельштаме; «златоустая Анна всея Руси» – об Ахматовой.

С творчеством А. Ахматовой М. Цветаева познакомилась в 1912 году, когда прочла её книгу «Вечер», и на долгие годы сохранила восторженное отношение к ней. Песнопения «златоустой Анне» – отражение ещё одной грани темы преклонения перед гением художника. Героиня-адресат цикла «Ахматовой» символически названа «Царскосельской Музой», «раненной Музой», «Музой плача». Верящая в свою поэтическую силу («Знаю, что плохих стихов не дам»), Цветаева, для которой Ахматова была единственной достойной соперницей среди современниц, представлявших женскую лирику, ни одним словом, ни одной интонацией не показала зависти или недружелюбия; напротив, только восхищение и готовность признать превосходство своей современницы, даже с долей преувеличения её роли в литературе (в 1916 году, когда написан цикл, Ахматова – автор всего двух первых своих сборников – «Вечер» и «Чётки»).

Это обожание заметно в первых литургических строках ряда стихотворений: «О муза плача, прекраснейшая из муз!», «Златоустой Анне – всея Руси / Искупительному глаголу…», «Ты солнце в выси мне застишь». Этот цикл продолжает линию блоковского цикла, но не повторяет её. Он имеет иную специфику жанрового содержания по сравнению с циклом «Стихи к Блоку», но в стихотворениях к Ахматовой можно найти такие же принципиально важные структурные элементы жанра послания, что и в стихотворениях к Блоку. Так, для Цветаевой особенно важно имя Анны Ахматовой, которое выполняет функцию ключа в стихотворении. Однако если в «Стихах к Блоку» организующим звеном лирического сюжета цикла становится персонаж безымянный, то в цикле «Ахматовой» запрет на произнесение имени героини снимается в первом же стихотворении:

И мы шарахаемся, и глухое: ох! –

Стотысячное – тебе присягает, – Анна

Ахматова! – Это имя – огромный вздох

И в глубь он падает, которая безымянна [2, с.41].

К стихам, посвящённым Ахматовой, Марина Цветаева отнеслась как к дару Божьему, явленному миру в этой женщине прекрасной. Её Ахматова «расковывает» не души только, но и стихии, и судьбы. Она – чернокнижница, обладающая колдовской силой и властью.

Многое роднило Цветаеву и Волошина. Очерк «Живое о живом» (1933г.) начинается фразой: «Одиннадцатого августа – в Коктебеле – в двенадцать часов пополудни – скончался поэт Максимилиан Волошин» [4, с.179]. Читатель ждал реквием. Но очерк если и Реквием, то весьма своеобразный, не грустный, светлый. Цветаева отмечает, что Волошин умер в полдень: в свой час. Ибо сущность Волошина полдневная, а полдень из всех часов суток – самый телесный, вещественный. И одновременно самый магический, мифический и мистический час суток.

Идеально начались и развивались отношения М. Цветаевой и М. Волошина, таких вроде бы непохожих, людей: дерзкой, самоуверенной, необыкновенно талантливой уже в свои восемнадцать лет Марины и опытного поэта, мэтра, широко известного литературным кругам по множеству публикаций. И её очерк, написанный много лет спустя уже после смерти М. Волошина, и её письма к нему свидетельствуют о большой творческой дружбе.

Революция и война разметала этих людей в разные стороны, она – русская, вся переполненная своими русскими поэмами, оказывается во Франции, в Париже; он – француз по духу, парижанин по своим мироощущениям, вкусам, остаётся в залитой кровью России. И эта же революции делает его по-настоящему русским поэтом, помогает вырваться на свет Божий в нём русскому духу.

Влияние Волошина Цветаева описала в воспоминаниях: «Макс принадлежал другому закону, чем человеческому, и мы, попадая в его орбиту, неизменно попадали в его закон. Макс сам был планета. И мы, крутившиеся вокруг него в каком-то другом, большем круге, крутились совместно с ним вокруг светила, которого мы не знали»[5, с. 180]. Заключительный поэтический цикл М. Цветаевой «Ici haut» («Здесь, в поднебесье») в память о Максимилиане Волошине: звонкий, светлый, прощальный – о душе Поэта, отлетевшей от земли, о последней дороге на высоту. М. Цветаева непоколебимо верила в талант Волошина, потому что сквозь внешние приметы этого поэта и человека – эстета, воспитанного на французской классике, – она видела глубже других: русскую талантливость души, бунтарство, драматизм мысли, честность в поэтическом слове.

Дружба Б. Пастернака и М. Цветаевой возникла в самом начале пребывания её за рубежом и продолжалась много лет. «Роман» был заочным, эпистолярным, но отличался исключительной интенсивностью. Он поддерживался письмами, новыми сборниками, посылаемыми друг другу, отдельными стихами, восторгами и потрясениями от поэзии, в которой они творили, будучи равновеликими. Она считала, что Борис Пастернак не только лучший из современных поэтов, но и лучший поэт современности.

В 1934 году была опубликована одна из программных статей М. Цветаевой «Поэты с историей и поэты без истории». В этой работе она делит всех художников слова на две категории. К первой относятся поэты «стрелы», т.е. мысли и развития, отражающие изменения мира и изменяющиеся с движением времени, – это «поэты с историей». Вторая категория творцов – «чистые лирики», поэты чувства, «круга» – это «поэты без истории». К последним она относила себя и многих любимых своих современников, в первую очередь – Бориса Пастернака.

Первое же письмо, посланное Пастернаком Цветаевой, подтверждало соприродность их душ, их поэзии. А пастернаковские сборники «Сестра моя – жизнь» и «Темы и вариации» усиливали это впечатление. Особо подчеркнём, что для Цветаевой невероятным счастьем было обрести родную душу в поэте, равном ей по таланту. Марина Цветаева отмечала особенности поэтического мастерства Пастернака: «Его грудь заполнена природой до предела, – писала она о Пастернаке. – Кажется, уже с первым своим вздохом он вдохнул, втянул её всю – и вдруг захлебнулся ею и всю последующую жизнь с каждым новым стихом (дыханием) выдыхает её, но никогда не выдохнет» [Цит. по: 6, с.46].

Пастернак всегда был верным сотоварищем Марины Цветаевой – и когда переписывался с ней в её эмигрантскую пору и пытался помочь её возвращению, и когда она вернулась домой. Обоим поэтам не пришлось встретиться в жизни так, как в письмах, рукописях. Переписка с Пастернаком, начавшаяся с первых же месяцев жизни Цветаевой на чужбине значила для Марины Ивановны слишком много. Цветаева ощущала, что в родной Москве был родной человек, радовавшийся каждой её строчке, горевавший её горестями, гордившийся её удачами.

В историю русской поэзии М. Цветаева вписала новаторскую, выразительную и исполненную высокого драматизма страницу. Современников поражал её бесспорный талант, ровно, как и Марина Цветаева восхищалась их мастерством слова. Красочно и реалистично изображала она в своём творчестве поэтов-современников, близких ей по перу людей. Цветаева обладала редким даром – удивительным умением восхищаться талантом, быть благодарной художнику, глубоко чувствовать душу в его творениях.

Литература:

1 Русская литература XX – начала XXI века в 2 т. / Под ред. Л.П. Кременцова. – М.: Издательский цент «Академия», 2009. – Т. 1. – 528 с.

2 Цветаева Марина. Стихотворения и поэмы. – Алма-Ата: Жалын, 1988. – 400 с.

3 Агеносов В.В. Литература русского зарубежья (1918-1996). – М.: Терра. Спорт. 1998. – 543 с.

4 Цветаева М. И., Волошин М. А. Живое о живом: Стихотворения, проза, письма. – Новосибирск: «Дом Цветаевой»,1994. – 320 с.

5 Волошин М. Лики творчества. Гороскоп Черубины де Габриак. – Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1988. – С. 260-266.

6 Рогозинский В.В. Лирика Б. Пастернака // Русский язык и литература в средних учебных заведениях УССР. – 1990. – № 1. – С.44-50.